простой шиноби, в чем-то даже дайме. Так что не могу руководствоваться только своими эмоциями, когда от решений зависят судьбы сотен тысяч вверившихся мне людей.
— М-да, это немного не то, на что я и Цунаде рассчитывали.
— Да брось. Вам двоим, а теперь уже троим, волноваться не стоит. А об остальных пусть у Хокаге голова болит.
— О, да. Она у него может так заболеть, что нашим сыновьям придется мериться силой не на экзамене, а в поле, — горько скривившись, посетовал Джирайя.
— Это вряд ли. К тому времени, когда они вырастут, большие войны должны остаться в прошлом.
— Это твое очередное предсказание? — с живым любопытством посмотрел на меня Джи.
— Можно считать и так, — уклончиво ответил я.
— Как ты это делаешь, Орочи? — возбужденно поинтересовался Жабий отшельник. — То есть я понимаю, как это возможно, я видел Огама Сеннина, но ты, в отличие от него, не похож на полоумного старика. Ты можешь…
— Может, и могу, но воздержусь, — прервав поток слов, сказал я. — Скажу только, что пророчества Огама Сеннина сбудутся. И что напрасно ты не настоял на имени Наруто для своего сына.
— Это было важно? — став предельно серьезным, уточнил Джи.
— Нет, — с ухмылкой качнув головой, ответил я. — Это было бы забавно.
— Ну, Орочи… Мы говорим о важных вещах! Не время для шуток.
— А если без шуток, то передай Цунаде, что ей нужно быть осторожнее с техниками регенерации. У вас двоих кареглазых родился голубоглазый сын. Это не такая уж редкость, как может показаться, на цвет глаз так или иначе влияет более ста пятидесяти генов, но в вашем случае, мне кажется, проблема в недоразвитости радужки Наваки. Миграция стромальных меланоцитов могла не произойти, и это не так страшно, хуже, что вместе с тем могла быть нарушена во время эмбриогенеза миграция клеток, отвечающих за восприятие звука. Если у Наваки проявятся нарушения слуха, то пусть Цунаде хотя бы знает, в каком направлении лежит решение проблемы.
— Правда? — заволновался Джирайя. — Может, ты лучше сам ей все расскажешь? В подробностях.
— С радостью, Джирайя. Но вряд ли мне позволят свободно разгуливать по деревне и проводить незапланированные встречи. Да и Цунаде с такой мелочью справится без проблем.
— Все равно будет надежней как-то… Хотя и на том спасибо, — неуверенно пробормотал Жабий отшельник. — Подожди! А откуда ты знаешь про голубые глаза у Наваки?!
— Я же Рюджин, — широко улыбнувшись, ответил я. — Мне по статусу положено.
Джирайя таким ответом явно был неудовлетворен, но, несмотря на все его мольбы, иного ответа я ему дать не пожелал. Есть у меня подозрение, что у этого извращенца всея Конохи имеется задание, со мной связанное. Выяснить для деревни мои мотивы, например, или попытаться вытянуть информацию о моей способности предвидеть будущее. Эти вопросы, как и многие другие, касающиеся как меня, так и Ото, сейчас, после удачной кампании против Кири, интересуют элиты не только Конохи, но и других деревень. Шиноби не любят всякие непонятные им аномалии, в этом я их понимаю, но спешить осчастливить всех, рассекретив все свои тайны, не буду. Вот намекнуть, что у меня имеется агентурная сеть в деревнях — это можно. Это понятно любому шиноби, это может объяснить мою информированность и многие предсказания. И я очень надеюсь, что это даст шиноби ясную цель, безобидный для меня план противодействия Отогакуре. Пусть лучше они пытаются найти моих шпионов, чем начинают выдумывать что-то по-настоящему опасное.
Вообще, для благополучия Страны Звука приходится задействовать бесчисленное количество уловок, и эта лишь одна из многих и самых незначительных. Противопоставляя себя великой державе, открыто враждуя с ней, я хожу по тонкому льду. Мои успехи против Кири нервируют не только Страну Воды и ее шиноби, но и остальную четверку.
Заигрывания с Кумо опасны, даже с марионеткой в роли Райкаге, раскрытия которой можно было ожидать в любой момент. И даже с благодарным мне Четвертым Эйем, которому я вернул его «чудом спасенного» отца, память которого безвозвратно поглощена Моомой, одним из демонов Узумаки.
Попытки временно примирить Облако и Лист, чтобы направить их усилия против Ивы, тоже опасны, так как за ними кроются мои более глубокие планы. Сейчас мне приходится во всю использовать ранее наработанные связи с дайме, иногда едва ли не принуждая их к переговорам. Несколько месяцев пришлось потратить на возню с аристократией и дворянами, чтобы добиться сегодняшней встречи на уровне шиноби. Естественно, мира между Кумо и Конохой добиться не получится, а временное их перемирие мне напрямую ничем не грозит. Но пришлось пройтись по грани — на данный конкретный момент было бы некстати, если бы шиноби узнали об уровне моего влияния на дайме. Да и в будущем есть риск попасть под жернова, оказавшись зажатым между двумя великими державами. Однако, если все получится, то самого худшего варианта развития удастся избежать.
Одно плохо — далеко не факт, что все пойдет так, как я того хочу.
И сейчас, пока я иду по знакомым улицам Конохи, эта мысль меня начинает немного напрягать. Совсем недавно, по моим меркам, я сам был в этой деревне, являлся ее шиноби и тоже строил определенные далеко идущие планы. А в итоге все они пошли по одному, всем известному месту. Тогда я недооценил противника, переоценил себя и, погорячившись, наломал дров. Конечно, катастрофы в итоге не случилось, но так гробить многолетние труды мне больше не хотелось. Тем более что на свои знания из прошлой жизни об этом мире мне становится труднее полагаться.
Это и раньше было непросто из-за неподходящего временного периода, а сейчас, когда приближаются нужные мне годы, я успел повлиять слишком уж на многое. Даже на такие мелочи, как рождение детей. Детей, которые должны внести немалый вклад в будущее.
Итачи — мой сын, а не Фугаку. А Минато, похоже, теперь не судьба получить ни Кушину, ни собственного Наруто вместе с ней. Благодаря моим лекарственным рецептам, Хината у Хиаши и Нами появится на четыре года раньше срока. Кизаши также сподобился позаботиться о наследниках именно в этом году, хотя я, кажется, напрямую этому не способствовал. Зато точно опосредованно повлиял на то, что Джирайя и Цунаде заделали второго Наваки, которого едва не назвали Наруто,
