и Нотт! И чтоб не один я посуду дома мыл! И… и…
Я строила страшные рожи Грейнджер, и та наконец сообразила обнять моего братца покрепче и сунуть ему носовой платок. Я подсела с другой стороны, тоже обняла, погладила по спине.
Папа говорит, если мужчина разучился плакать, толку от него не будет. У него уже все умерло внутри, это или бездумный винтик в системе, или машина для убийства. Гарри моложе меня совсем ненамного, и для него еще ничто не потеряно. У него еще есть время выбрать…
— Иди в душ и спать, — велела я, когда Гарри перестал судорожно всхлипывать. — И ни с кем, слышишь, ни с кем не разговаривай! Жалко, Гермиона не может с тобой пойти…
— Девочки вообще-то могут ходить к мальчикам, но в душ я не пойду! — ворчливо ответила она. Похоже, Грейнджер от чистого сердца переживала за моего братца, а теперь старалась скрыть это неуклюжей шуткой.
— Покарауль рядом, хорошо? — попросила я. — А то если его поймают в таком настроении, то могут что-то выпытать… Ему это не нужно. Ну, ты понимаешь.
— Ага, — Гермиона шмыгнула носом и вдруг спросила: — Мэри, а почему тебе так не нравятся мои волосы?
— Мне нравятся твои волосы, они очень красивые, — ответила я. — Но только пока я не вижу их в своем супе. Собери их, пожалуйста. Ну хотя бы в хвост, чтобы в зелья не макать!
— Гм…
— Если она свои лохмы расплетет, — встрял Гарри, протирая залитые слезами очки, и тыкая в меня пальцем, — грива будет вроде твоей, Герми. Я видел.
— Если и расплету, то только на праздник, — ухмыльнулась я, дернув себя за косичку. — Идите спать. Гермиона?
— Я прослежу, — кивнула она и о чем-то задумалась. — И… спасибо, Мэри.
— За что? Это же мой брат, — фыркнула я и ушла к себе.
Драко и Тео встретили меня вопросительными взглядами. Я жестом дала понять, что все в порядке, и направилась к себе. Мне страшно хотелось спать.
* * *
— Мэри, — негромко окликнул Тео поутру. — Есть разговор.
Я кивнула в сторону выхода из гостиной. В Хогвартсе имелась масса укромных местечек, где можно было поговорить, не опасаясь посторонних ушей, хотя бдительность все равно следовало соблюдать.
— Чего у тебя?
— Камень помнишь? — спросил он мне прямо в ухо, да еще так тихо, что я едва расслышала.
— Конечно. А что…
— Тс-с-с… — Тео оглянулся. — Дальше я буду говорить просто «та вещь», хорошо?
— Да как удобнее, — пожала я плечами. — Так что с… той вещью?
— Когда отец понял, что это такое… — Нотт выдержал паузу.
Темные глаза загадочно мерцали в полумраке коридора, и я вдруг совсем некстати подумала, что Тео ведь очень симпатичный. Нет, не так. На лицо он обыкновенный, ростом тоже не особо удался, но вот манера держать себя, речь, взгляд… Чем-то он напоминал моего отца, может, непрошибаемым спокойствием?
— Не тяни, скоро занятие начнется, а мне еще Гарри надо отловить.
— В общем, моего отца очень сложно вывести из состояния равновесия, — сказал Тео. — И я впервые видел, как он буквально бегает по потолку… так ты обычно выржаешься, верно?
— Ага. А почему? — с интересом спросила я. — Это что, гигантский рубин оказался?
— Это не рубин. — Нотт снова оглянулся и, явно не выдержав, шепнул мне в ухо: — Это философский камень.
— Разве это не сказка?
— Нет. И то, что ты подобрала, тянет на… даже не на состояние, — серьезно произнес он. — Это бессмертие. Или лекарство, ну, если кто-то умеет что-то сделать с этой вещью. И золото.
Я подумала, что здорово сглупила, отдав камень целиком. Так вот не вернут, поди докажи потом, что он твой. С другой стороны, он и не мой вовсе… Да и на кой мне бессмертие? И не болеем мы с папой, тьфу-тьфу, ничем! И еще пойди найди специалиста и объясни ему, откуда такая редкость! А денег у нас теперь и так хватает.
Тео явно следил за выражением моего лица, потому что вдруг негромко произнес:
— Дай руку.
Мне в ладонь лег тяжелый сверток.
— Папа отколол немного для анализа, — серьезно произнес Нотт. — И пробу эту оставил у себя. Он уже пожилой, а я еще мал, и таких родственников, кому он мог бы меня доверить, случись вдруг что, у нас нет. Надеюсь, ты не станешь возражать?
Я молча помотала головой. Да хоть половину отковыряли бы, жалко, что ли, для отца хорошего приятеля?
— Интереснее другое: откуда эта вещь взялась в школе, — сказал Тео. — Ты же сама выясняла, те ловушки предназначались не для нас.
— А для кого, мы так и не узнали, — протянула я. Опять я что-то проворонила!
— Мэри, ты же умная девочка, сама подумай… Это — вещь безумной редкости и ценности. Как она попала в школу, не представляю, но… Кому может предназначаться сокровище?
— В книжках обычно — избранному, — хмыкнула я и замерла. — Так во-о-от оно в чем дело… Ты хочешь сказать, что найти ее должен был мой брат?
— Полагаю, да. А вот с какой целью это затевалось… — он развел руками. — Не могу представить.
— Слушай-ка, — быстро выговорила я, — пойдем отсюда, черт с ней, с этой трансфигурацией. Наружу, что ли, выйдем, тут могут подслушать те же призраки, а я с тобой посоветоваться хочу.
— Остальных звать? — спокойно спросил он.
— Не надо. Во-первых, сразу заметят, что всей нашей компании нет, во-вторых, некоторым лучше пока ничего не знать. Потому что язык слишком длинный.
— Да, это верно, — усмехнулся Тео, и мы выскользнули на улицу.
Денек стоял славный, немного подмораживало, но мне такая погода нравилась больше сырой слякоти.
— Тео, — сказала я, — я вот что подумала… ты послушай и поправь, если я стану бред нести, ага? Так вот… Эта вещь попала в школу явно не случайно. Ее должен был найти мой брат, так? Зачем — другое дело, но вокруг Гарри уже столько всяких непоняток наверчено, что, наверно, ни во что хорошее это вылиться не могло.
— А вдруг он должен был с помощью этой вещи пробудить древнюю магию или разбудить спящую принцессу? — без тени улыбки спросил он. — Об этой штуковине не так уж много известно…
— Рано ему еще принцесс будить, — отрезала я. — Да и он в себе-то еще никак не разберется, какая уж там древняя магия! Это и подождать может.
— А что если именно в этом году звезды встали таким образом, что только Поттер может сделать это что-то?
— Да пусть хоть раком встанут, — ответила я, и Тео закашлялся. Я постучала его по спине. — Я к
