«Он впитывал всю информацию, начиная от истории региона или какого-то объекта в нем и кончая цифрами добычи руды, надоев молока или выпуска пиломатериалов. Помнится, в Белгородской области перед визитом на Лебединский горно-обогатительный комбинат он в пять утра поднял с постели своего помощника А. Корабелыцикова, чтобы уточнить какие-то детали…» — пишут его помощники.
Ельцин по-прежнему вставал очень рано, как все «жаворонки», но теперь предстоящий день радовал его. Потому что требовал от него поступков, невероятных усилий, а если принять во внимание состояние его здоровья — практически подвигов.
Рутинная работа, политика в режиме ожидания отступили на второй план.
За время предвыборной кампании группа спичрайтеров подготовила около четырехсот выступлений и обращений президента.
Снова обращаюсь к воспоминаниям социолога Александра Ослона:
«Сейчас трудно представить себе степень изумления публики, когда Ельцин уже в первой предвыборной публичной речи в начале апреля вдруг заговорил о проблемах женщин, пенсионеров, детей, о массовом обнищании и т. д., да еще простыми, неказенными словами, да еще с выражением искреннего сочувствия. Еще больший эффект произвела его официальная предвыборная рекламная кампания, где ключевыми слоганами были знаменитые “Выбирай сердцем!” и “Верю! Люблю! Надеюсь!”. Это настолько контрастировало со сложившимся после 1993 года образом жесткого и даже жестокого человека, что начало его разрушать, на что и рассчитывала Аналитическая группа».
Сколько же предвыборных поездок совершил Ельцин за эти несколько месяцев? Подсчитать непросто. Ведь некоторые его маршруты были просто фантастическими.
«В апреле, мае и июне Ельцин побывал в 26 регионах, пересек Россию от полярного круга до кавказских гор и от Балтийского моря до Охотского, посетив Белгород, Астрахань, Красноярск, Омск, Ростов-на-Дону, Архангельск, Уфу и Пермь (и это далеко не полное перечисление. — Б. М.). В последнюю неделю кампании он заложил камень в основание храма Христа Спасителя в Калининграде, а на следующий день, преодолев восемь часовых поясов, призывал избирателей в Хабаровске не терять чувства солидарности, надежды и доверия. В один и тот же день, 11 июня, он выступал в Ханты-Мансийске… где в тундре только что проклюнулась трава, и в Новочеркасске, на 2400 км южнее, где на базаре вот-вот должны были появиться арбузы и знаменитая крупная, темная, сочная вишня» (Леон Арон).
Сумасшедший темп!..
«Он встречался с людьми в изнуряющей жаре в Кисловодске, под снежным штормом в Воркуте. Обещал дать десять миллионов рублей кондитерской фабрике в Екатеринбурге. Обещал зерноуборочный комбайн в Ставрополе. Обещал достроить метро в Новосибирске.
Именно там, в Новосибирском метро, произошел характерный случай: когда он спустился вниз, на станцию, одна женщина вдруг тихо сказала ему, что Библия будто бы запрещает куплю-продажу земли. Приехав в Москву, он немедленно запросил справку у своих помощников. Те сели изучать текст “нормативного документа” (то есть Библии). И написали шефу: “Уважаемый Борис Николаевич! Никаких прямых указаний о запрете купли-продажи земли в Библии нет. Богословы (причем разные) считают, что высказывание женщины в Новосибирске есть сектантство. Наоборот, в Новом Завете есть прямое свидетельство о сделках с землей. Цитата дословная:
Книга ‘Деяния святых апостолов’ (гл. 4 и 5).
‘…Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями и домами, продавая их, приносили цену проданного. И полагали к ногам апостолов; и каждому давалось то, в чем кто имел нужду…’”» («Эпоха Ельцина»).
Да, встречали его по-разному. В некоторых местах стояли группы людей с плакатами «Банду Ельцина — под суд!». Но он не испытывал страха перед «коммунистическим» электоратом. Возлагал венки к памятникам Великой Отечественной войны, где его ждали возмущенные ветераны, спускался в шахты, заходил в бедные пригородные магазины, и люди мало-помалу шли к нему навстречу и начинали задавать вопросы. Нигде не было настоящей обструкции, никто не отшатывался, не бойкотировал, не свистел.
Просили обо всем.
Просили помочь в делах мелких и крупных, причем «в толпе обязательно находились те, кто пришел не просто полюбопытствовать, сколько пожаловаться на притеснения или просто попросить о чем-то». Помощники держали наготове блокнот для записи «челобитных». Над обработкой просьб и записок работала целая группа. Иногда просьбы ставили в тупик, настолько они были сложными. В течение нескольких часов, иногда дней помощники искали решение. Потом писали короткую записку — что можно сделать. Но внутренний смысл этих бесконечных «записок» и просьб был совсем не «жалобным».
Страна надеялась. Страна по-прежнему верила в чудо.
Этот поток жалоб, прошений, выкриков, просьб иногда прерывался, и наступал некий момент истины, который запоминался всем окружающим надолго. В Подмосковье, в поселке Атепцево, где Ельцин должен был совершить под прицелом телекамер целый вихрь заранее запланированных ритуалов — поздравить молодоженов, посетить дом рабочего, попить с его семьей чаю (Ельцин выставил сопровождающих за дверь), попасть в магазин и школу, — вдруг возникла странная пауза.
Ветеран войны (дело происходило 7 мая), который на своем садовом участке в шесть соток ждал Ельцина, встретил гостей, совершенно сияющий, с двумя стопками водки в руках. Мечтал выпить с Ельциным. Помощники, которым строго-настрого было наказано врачами — никакой водки, ни под каким видом, бросились к старику с грозными увещеваниями. «Щас, ребята, вам тоже принесу», — начал успокаивать помощников ветеран. Но Ельцин взял его под руку, с двумя стопками они ушли за дом, «на грядки», где и просидели довольно долго. Разговор двух пожилых людей, который никто не записывал и содержание которого узнать, в общем, так и не удалось, имел, быть может, историческое значение… Однако он остался тайной.
Но я здесь рискну приоткрыть завесу над этой тайной, хотя это — всего лишь предположение. В лице пожилого ветерана Ельцин уговаривал целую страну поверить в то, что надежда есть, что до полного «выздоровления» осталось потерпеть недолго. Он верил в то, что говорил, я совершенно в этом не сомневаюсь…
За все это время Б. Н. похудел на девять килограммов. Излучал энергию, силу.
Впервые за очень долгое время ездил без Наины Иосифовны. Лишь в некоторых поездках они были вместе. «Маму воспринимали очень хорошо, но Аналитическая группа, тем не менее, решила, что постоянно находиться рядом с папой в поездках она не должна, чтобы не вызывать какого-то раздражения. У нее во многих городах была своя программа», — вспоминает дочь Ельцина Татьяна. Елена, старшая дочь, помогала маме.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
