И когда Пиерло говорил сам с собой, Варн заметил, что тот нежно поглаживает камни под собой, словно лаская любимую соляную гончую семьи. Это действовало на нервы, но Варн мало думал об этом с тех пор, как начал слышать постоянный шум голосов сквозь гул воплей Диссонанса. По крайней мере, он ещё противился желанию ответить на эти голоса.
И когда Пиерло гладил твердый камень, Варн услышал плаксивый вопль и повернулся к его источнику. Каменный блок, один из миллионов в растущей башне, был опущен на место, но из-за некой ошибки, он был поставлен неправильно. Он сломал ноги трем рабам и покачивался на грани высокой стены. Один из паукообразных кранов напрягся, чтобы его переместить, но было ясно, что камень упадет. Крича от ужаса, Пиерло и многие другие рабы вскочили на ноги, а Варн ощутил вспышку горя и страха.
Блок выскользнул из когтей крана и перевалился через стену, скользя и ударяясь о камни внизу. Сотни тонн камня мотались в разные стороны, падая все дальше, прежде чем исчезнуть в низко зависших облаках смога. Люди со сломанным ногами горестно кричали, но не от боли. Они ползли к краю стены, их ноги ужасно искривились, и с переполненными от слез потери глазами они взирали на падение камня.
Пиерло упал на колени, крича в небеса. Желудок Варна сжался, и он ощутил в груди такую пустоту, что хотелось плакать. Он затряс головой, понимая, о чём думал, но боль осталась. И на всей башне рабы кричали от горя.
Варн не сомневался, что это было дальнейшей деградацией его рассудка, ведь как иначе он мог поверить, что такая конструкция осознает себя как сущность? Но он был уверен в этом. Башня обезумела от боли, когда упал камень, и возводившие её рабы тоже ощутили это. Это было ощущение родителя, ребенок которого болеет, а он ничем не может ему помочь.
Он ненавидел башню, но когда пришло время смены, он понял, что ему трудно уходить. Поездка на хрупком решетчатом элеваторе, карабкавшемся по узким уровням башни на своих металлических паучьих ногах, оказалась тяжелой. Боль от разделения была сильной, пусть это и пугало его. Другие рабы кричали и открыто плакали, просовывая через решетки пальцы, чтобы потрогать камни башни, пусть и теряя пальцы при движении элеватора.
Сон не успокаивал Варна, ведь всякий раз, закрывая глаза, он возвращался в адскую землю из освежеванных трупов. Только теперь там были и высоченные здания из тел, огромные сооружения, достигающие бурлящих небес. Из них доносился звон колоколов и гул монотонных песнопений. Он проснулся весь в поту, и его немедленно ударила боль разделения; Варн хотел работать на вершине башни.
Гул Диссонансов поведал ему, что у башни есть имя. Они называли её Гехемахнет. Варн не знал этого слова, но чувствовал, что оно правильно.
Ему уже казалось, что Гехемахнет дышала, и он мог чувствовать пульс её огромного сердца в вибрации камней под ногами.
Когда Варна посещали такие мысли, он молился Императору, но ему было всё труднее вспоминать слова, которые вдалбливали в него священники Эклезиархии.
Он посмотрел на Пиерло, который размазывал кровавый цемент по поверхности камня. Роба мужчины сползла, и под ней было нечто, нечто, что не могли спрятать даже слои запекшегося цемента.
— Что у тебя на плече? — прошептал Варн, и голос показался ему чужим.
Пиерло раздраженно поднял глаза, словно его мысли грубо прервали. Он натянул разодранную робу обратно, скрыв знак, и продолжил работать с опущенной головой.
Варн рискнул оглядеться и не увидел неподалеку ни одного из надсмотрщиков. Его разум возбудили назойливо повторявшиеся слова Диссонанса, «убей его», и Варн подскочил к рабу и задрал его робу. Пиерло вцепился в его руки, пытаясь оттолкнуть его, но Варн смог сорвать робу с плеча бывшего телохранителя.
На коже плеча находился символ, символ, который он узнал, поскольку видел его много раз каждый день. Он был вырезан на боках паучьих кранов и отштампован на затылке некоторых старших надзирателей. Он видел его на наплечниках каждого проклятого десантника хаоса на планете. Это было кричащее демоническое лицо, и Варн прекрасно знал, что оно провозглашает.
— Ты один из них! — зашипел он. В его разуме немедленно сошлись осколки мозаики. Варн видел, как этот мужчина покинул комнату во дворце за секунду до того, как она взорвалась. Пиерло был одним из мятежных предателей, открывших путь силам Хаоса.
Лицо предателя исказилось от ненависти, когда они начали драться. Варн слышал приглушенные вопли остальных рабов, но не вслушивался в них. Он мог слышать лишь пульсацию крови в своей голове. Этот ублюдок открыл дорогу захватчикам. В нем закипела ненависть. Он потянулся рукой к лицу Пиерло, расставив пальцы, словно когти.
Мужчина не был новичком в бою без оружия и схватил руку на подлете, болезненно ее выгнув. Сжав другую руку, Пиерло ударил его в солнечное сплетение, выбив из него весь воздух. Варн упал на камни. Пиерло был выходцем с верхов и тренировался в искусстве боя, Варн же учился борьбе на улицах Шинара и знал, что искусство борьбы и бой гвоздями и зубами за выживание каждый день — две разные вещи. Варн перенес множественные увечья во время своей молодости как хаб-гангстера, и нанес ещё больше. Даже когда он пытался быть честным и работал на соляных пластинах, он участвовал по ночам в уличной поножовщине. Все это изменилось, когда его наняли в силовики, но его навыки стали полезны и там.
Варн резко вскочил, нанеся мощный удар в подбородок Пиерло, и почти сразу добавил резки ударом локтя. Тот отшатнулся, зависнув на грани стены, способный утянуть за собой Варна и полдюжины других рабов. Варн схватил толстую шипастую цепь, затащив мужчину на камни и ударив коленом в пах.
Когда Пиерло согнулся от боли, бывший силовик шарахнул локтем по его голове, и предатель рухнул на камень. Пиерло лежал без движения, но Варн ещё не закончил. Наполненный ненавистью, он обмотал шипастую цепь петлей вокруг шеи Пиерло, прижав её к полу ногой. Варн перемотал цепи в руках и потянул, притягивая цепь к себе изо всех сил. Поскольку Пиерло носил тот же ошейник из кроваво-красного металла, что и остальные рабы, цепь глубоко погрузилась в его глотку, от чего тот задыхался, а окончания шипов вонзались в плоть. Из глотки мужчины полилась кровь, перемешавшаяся с кровавым цементом на камнях.
Вспышка боли взорвалась внутри Варна, когда в его плоть погрузились иглы надзирателей, но он не среагировал на это. Его мускулы вздулись, когда он в последний раз натянул цепь, а затем он упал от вызванной надзирателями жуткой боли, корчась и трясясь от агонии, на камнях рядом с Пиерло.
Внутренним взором Варн увидел, как небо стало красным от крови. Он знал, что Гехемахнет довольна.
И улыбался, глядя в мертвые глаза предателя.
Земля содрогнулась, и вырвавший цепной меч из кишок гвардейца Мардук поднял голову и вгляделся в сумерки. Проливной дождь все ещё хлестал по залитому кровью полю битвы, но Первый Послушник чувствовал, что приближается нечто, нечто огромное.
Вспыхнула молния, обрисовав силуэт, который Мардук сначала принял за гору. Но это была не гора, потому что она неустанно двигалась вперед, и земля дрожала от его тяжелой поступи.
С проклятьем на губах, Первый Послушник окинул взором огромную фигуру явившегося титана.
Казалось, что древний, первобытный бог из допотопной эпохи вновь шагал по земле, спустя бессчетные годы после того, как его родичи канули в мифы и легенды.
Его металлическое тело покрывали углубления и вмятины, полученные в сражениях за десять тысяч лет жизни. Хитро косящееся мрачное лицо было обожжено огнем и покрыто рубцами, а глаза пылали красным светом. Внутри его металлического черепа сидел принцепс и его модераторы, психически соединенные с титаном. Они ощущали боль гиганта как свою и получали дикое удовольствие, круша все под ногами.
Когда он зашагал через ряды танков и солдат, все показалось карликовым. Многобашенный бастион размером с обнесенную стенами крепость возвышался над его мощным бронированным панцирем. Осадная артиллерия и боевые пушки, через дуло которых мог проехать маленький танк, находились в этом огромном отделении, а свисающие с его стен знамена развевались под ураганным ветром. На месте рук титана находились огромные орудия, с которых свисали украшенные десятками символов боевые знамена, отмечающие вражеских титанов и сверхтяжелую технику, которых гигант уничтожил за свою долгую жизнь. Воздух вокруг огромной боевой машины мерцал от мощных пустотных щитов.
С тихим шумом осадные пушки на могучих плечах "Императора" выпустили первый залп, и потоки воющих снарядов разорвались в рядах Несущих Слово. Боевые братья взлетали в воздух, а танки раскалывались под обстрелом, но это было ничем по сравнению с последовавшим… Сверхнагретые потоки плазмы начали скапливаться в плазменном аннигиляторе правой руки монстра, наполняя воздух жутким шипением, от которого незащищенные уши гвардейцев заболели, а огромные дула смертоносной пушки "адская буря" начали раскручиваться. Направление ветра резко изменилось, когда они набрали скорость.
