Имя Араминта очаровало Джеральда, и он написал ответное письмо: «Как только ваша прелестная жена вошла в комнату, я был настолько очарован ее внешностью, что пропустил мимо ушей ее имя, которое, если я правильно разобрал ваш почерк, звучит как Араминта — великолепное старинное имя, весьма приятное на слух». Магия этого имени была настолько сильна, что еще во время поездки в Австралию в 1962 году Джеральд придумал себе воображаемую подружку Араминту Джонс. Впоследствии он назвал Араминтой свою машину. В письмах к Ли Джеральд называл Араминтой ее воображаемую соперницу, с которой он собирался отправиться на Баффинову Землю.
«С этого момента началась наша дружба, — вспоминал Эдвард Уитли. — Он взял меня под свое крыло… Через полгода я бросил свою работу и стал писателем. Джерри постоянно звонил и писал мне. Он стал для меня настоящим, верным другом».
В 1989 году Уитли вернулся на Джерси. Джеральд показал ему зоопарк и Подготовительный центр. Уитли был буквально потрясен увиденным, но его беспокоило то, что работа Подготовительного центра обходится Фонду в круглую сумму и это учебное заведение находится на грани закрытия. «Я же был банкиром, — писал Уитли. — Я разработал бизнес-план, который обеспечивал вполне приличные доходы». Миллион фунтов мог спасти Подготовительный центр. Новости поразили Джеральда, Ли и их коллег. Джеральд написал молодому человеку: «Мы все поражены вашим поступком. Я никогда не мечтал, что мне удастся создать Подготовительный центр, а теперь я уверен в его будущем. Вы действительно выдающийся человек — конечно, не столь привлекательный, как Ваша жена Араминта, но все же обладающий определенным обаянием. Я не могу выразить Вам свою благодарность и надеюсь, что Вы с Араминтой приедете, чтобы я смог отблагодарить вас, отравив блюдом собственного приготовления». Довольно скоро Уитли отправился в кругосветное путешествие, чтобы собственными глазами увидеть работу выпускников Центра в десяти странах. Результатом этого путешествия стала книга «Армия Джеральда Даррелла».
Джеральд и Ли всегда отмечали Рождество в Мемфисе, проводили лето во Франции. Финансовое состояние семьи улучшилось. Доходы от «Натуралиста-любителя» и «Даррелла в России» оказались довольно приличными. В Мазе удалось отремонтировать террасу, построить новый плавательный бассейн, оранжерею и студию, выходящую окнами на бассейн и окрестные холмы, которые Джеральд окрестил Дельфами. Джеральд избавился от кое-какой старой мебели, а сестра Ли, Хэт, убедила его перепланировать сад. «Мне кажется, что, с нормальной точки зрения, нас можно счесть законченными шизофрениками, — писал Джеральд родителям Ли. — Но мы очень счастливы. Мы можем приехать в ваш замечательный дом, полный любви, вкусной пищи и бесплатного виски. У нас есть Джерси, где ребята и девушки встречают нас радостно и приветливо. У нас есть Ма-Мишель, где мы можем расслабиться, поработать и немного погреться на солнышке. А кроме этого, нам нравится то, что мы делаем, несмотря на то, что мы постоянно воздеваем руки к небу и жалуемся на судьбу».
Греясь на солнышке рядом с Ли и Хэт, Джеральд наконец-то получил возможность создать давно обещанную оду Араминте Уитли. В шестьдесят пять лет он не утратил чувственного удовольствия, получаемого от представительниц женского пола. Даже на смертном одре он не переставал флиртовать.
В конце осени 1990 года Джеральд и Ли вернулись на Мадагаскар, чтобы поймать ай-ай и несколько других видов животных, которым грозило вымирание. Это было последнее путешествие Джеральда. Он в последний раз увидел джунгли.
Мадагаскар — не самое здоровое место даже в самые лучшие времена года. Несомненно, душой Джеральд радовался предстоящему путешествию, но его тело сопротивлялось, как могло. Боль в суставах, пораженных артритом, настолько усилилась, что порой ему приходилось оставаться в лагере, пока его спутники отправлялись в джунгли на поиски приключений.
Целью экспедиции было поймать несколько пар лемуров двух видов — ай-ай и кротких, гигантскую прыгающую крысу и плоскую черепаху (капидоло). В среде естественного обитания этих животных сложились условия, угрожающие дальнейшему существованию видов. Ай-ай, безвредное ночное животное, являлось основной целью экспедиции. Огнево-подсечное земледелие сужало среду естественного обитания этого зверька. Несчастный ай-ай приспособился к тем растениям, которыми человек вытеснил более привычные для него. Он стал поедать кокосы и сахарный тростник, тем самым нанося ущерб сельскому хозяйству. Но мало того, многие малагасийцы верят в то, что этот зверь с загадочными круглыми глазами, крупными зубами и длинными, похожими на антенны пальцами, обладает магической силой и является предвестником смерти. Поэтому вряд ли стоило ожидать теплого, дружеского отношения к подобному созданию.
Экспедиция должна была посетить три района острова. Сначала Джеральд, Ли, Джон Хартли и Квентин Блоксам со съемочной группой искали ай-ай в районе Мананара на восточном побережье Мадагаскара. Затем Хартли и Блоксам перебрались западнее, в Морондава. Здесь они устроили лагерь и принялись ловить крыс и черепах. А Джеральд и Ли отправились на озеро Алаотра, крупнейшее озеро Мадагаскара. Они хотели поймать кроткого лемура, а затем должны были присоединиться к остальным в Морондава.
Экспедиция выехала из Антананариву — столицы Мадагаскара, которую чаще называют просто Тана, — и направилась на север. Дороги мгновенно ухудшились. Джеральда мучили боли в пораженных артритом суставах. Добравшись до Мананары, он не смог ходить. Но когда Квентин Блоксам вернулся с ночной вылазки в состоянии радостного возбуждения, его настроение улучшилось. «Ай-ай повсюду, — радовался Квентин. — Они кругом! Они буквально кишат на каждом дереве… Это удивительно… Невероятно… Я хочу сказать… Ай-ай повсюду!»
Квентину удалось увидеть настоящую любовную оргию ай-ай. Экспедиция разбила лагерь неподалеку от Антанамбаобе. Первого ай-ай, Верити, им подарил старинный друг Джеральда, профессор Альбиньяк, основатель заповедника «Человек и биосфера», в окрестностях которого и работали путешественники. Вот что писал Джеральд об ай-ай:
«В сгущающихся сумерках он спустился ко мне по ветвям. Его круглые гипнотические глаза сверкали, похожие на ложки уши поворачивались во все стороны независимо друг от друга, словно радары, белые усы топорщились и шевелились, как сенсоры. Его черные руки с тонкими, изысканными пальцами — из которых третий был еще более длинным, — элегантно цеплялись за ветки, пока он спускался — ну точно пианист-виртуоз, играющий Шопена. Казалось, что перед вами ведъмин черный кот или инопланетный пришелец. Если бы поблизости оказалась летающая тарелка с Марса, вы бы сразу решили, что это существо только что спустилось с нее. Это был кэрролловский Бармаглот, оживший и каким-то чудом вылезший из густого леса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
