Она повернулась, чтобы поцеловать его в щеку, и в этот момент в гостиную вошли Эллисон и Ленни.
— Бог ты мой! — воскликнула Эллисон, — Бен? Что тут, черт побери, происходит?
Лора и Бен резко повернулись, но прежде чем хоть один из них мог вымолвить слово, они посмотрели друг на друга и покатились со смеху.
Эллисон, на шестом месяце беременности, раскрасневшаяся от ходьбы и усталости, стояла посредине комнаты, глядя в направлении окна, устроенного в нише. Она могла различить только силуэты, а смех тем временем продолжался.
— Что здесь смешного? — спросила она, выходя из себя. — Соизволит ли кто-нибудь объяснить мне, что здесь происходит…
— Эллисон, — сказала Ленни напряженным голосом. — Это Лора.
— Что? Лора? Лора? О, во имя всего святого, как ты посмела?
Эллисон разразилась слезами.
— Будь ты проклята! Неужели не можешь оставить в покое мужчин из этой семьи?
Смех замер. Бен соскочил с софы и подошел к Эллисон, заключив ее в объятия.
— Все совершенно не так, как ты думаешь. Эллисон, дорогая. Эллисон, послушай. Пожалуйста.
— Вы смеялись, — сказала она обиженным тоном.
— Да, но только потому… О Бог ты мой, до чего все сложно…
— Нет, совсем не сложно; все очень просто; я очень простая; я никогда не подозревала, никогда даже и мысли не допускала…
— Эллисон, послушай, я сестра Бена, — сказала Лора. Ее низкий чистый голос отозвался в сердце Эллисон, словно прорезая рану.
Повисла тишина, затем Эллисон вырвалась из объятий Бена.
— Сестра! Ну-ну! Знаем мы эту старую сказку! Сестра! Не могла придумать что-нибудь пооригинальнее? Ты всегда была такой умной, ты что, считаешь меня дурой?
— Нет, — быстро ответила Лора, и прежде чем Бен успел вымолвить слово, встала рядом с ним:
— Вы помогли мне стать тем, что я есть; вы многое рассказали мне об этом мире; вы сделали меня гораздо умнее, чтобы прибегать к старой сказке, которой не поверит никто. Но я говорю вам истинную правду — я сестра Бена.
— Не хочу этого слышать!
— Проклятье! Эллисон, послушай меня; я пытаюсь тебе объяснить…
— Не надо! Ты с моим мужем обманываешь меня!..
— Она не лжет! — воскликнул Бен. — Если бы ты только послушала…
— С какой стати?
— Потому что я прошу тебя! Лора говорит правду, и если ты постоишь спокойно хотя бы минуту, то, может быть, мы благополучно переживем эту идиотскую сцену…
Бен подождал, словно желая увидеть, как все, что он привел в движение, рухнет.
К этому времени Эллисон кончила кричать, и Лора сказала спокойным голосом:
— Время, когда я действительно лгала вам, осталось далеко позади. Мне жаль, что так получилось. Не могу даже выразить, насколько мне жаль, что все так получилось. Мы все причинили друг другу боль, и мне хотелось бы, чтобы теперь мы помогли друг другу излечиться от нее. Не начать ли нам с того, что сказать правду? Бен — мой брат, брат наполовину. Клэй и я родились от второго брака нашей матери. Однако когда росли, никогда не воспринимали себя иначе, чем брат и сестра. Мы не рассказали вам об этом потому, — она глубоко вздохнула, — что Клэй и я думали, будто Бен совершил ту кражу на Кейп-Коде, в первое лето нашего пребывания там. Я не хотела не только видеть, но и знать его после этого. Мы не виделись с ним с того самого дня. Прошло одиннадцать лет… Мы оба неправы, утаив от вас наши родственные отношения. Прошу прощения, извините, мы наделали столько ошибок… Но вы должны мне верить…
Невольно Лора улыбнулась.
— То, что вы застали — не любовный роман, это воссоединение.
На этот раз тишина висела дольше.
— С ума сойти, — сказала Эллисон.
— Так и есть, — согласилась Ленни.
— Но в конце концов…
Она перевела взгляд с Лоры на Бена, затем обратно. В голосе у нее оставалось сомнение.
— Я хотел рассказать тебе, — обратился Бен к Эллисон. — Но чем дольше я откладывал, тем труднее было сказать.
— Ты лгал мне все время, что мы знали друг друга.
Бен посмотрел на Ленни:
— Пожалуйста, помоги нам.
Его поддержала Лора:
— Пожалуйста, если вы позволите мне… позволите нам… Мы хотели бы положить конец этой лжи. Мы хотим рассказать вам все.
Ленни подошла к Лоре и, встав около нее, внимательно изучала ее лицо. Лора встретила ее взгляд, и долгое время две женщины стояли так, не шевелясь, словно вглядываясь в давно ушедшее время. Затем Ленни кивнула и, не улыбаясь, сказала:
— Мне бы хотелось послушать. — Подойдя к софе, она сняла шляпу, жакет и села. Подняв крышку, заглянула в чайник.
— Чудесно. Хватит на всех. Эллисон, иди сюда, садись рядом. Бен, принеси стулья, себе и для Лоры.
Она подождала, пока Бен принес два кресла и поставил около чайного столика, он и Лора сели. Ленни разлила чай по чашкам.
— Теперь, — сказала она, — Эллисон и я очень хотели бы обо всем знать.
Лора не могла вспомнить, чтобы раньше Ленни держалась столь великолепно. Ей было интересно, уход ли от Феликса помог ей достичь такого уверенного авторитетного поведения. Но тут начал рассказывать Бен, и она невольно заслушалась, забыв про остывающий чай.
— Признаюсь, во всем виноват я: я придумал, как обворовать ваш дом на Кейп-Коде. Детская месть, — сказал он, обращаясь к Ленни, — за Джада. Я не скрыл этого, когда мы беседовали раньше.
Лора уставилась на него.
— Ты использовал Лору и Клэя?
— Да, — сказал он охрипшим голосом, — я использовал их и не мог простить себе этого.
— Джад? — с недоумением спросила Эллисон.
— Не наш Джад, — ответил Бен. — Мой отец.
И он рассказал все, начиная с того дня, как мать сказала ему, что отец не будет больше с ними жить, погрузившись в полосу отчаяния и пьянства, которое началось вскоре после того, как у него фактически украли его компанию. Слова Бена были взвешенными и осторожными, когда он рассказывал Эллисон — а также Лоре, поскольку она тоже ничего не знала — историю отношений Феликса и Джада. О жажде мщения, которая освещала все, что совершал молодой Бен Гарднер после смерти отца.
Когда Бен дошел до момента, когда Лора и Клэй приехали в дом в Остервилле, стала говорить Лора, ее низкий голос подхватил нить рассказа практически без паузы.
Сменяя один другого, они рассказали все, вплоть до утреннего заседания совета директоров. Правда, не упомянули о расследовании, проводимом Колби. То — другая история, для другого дня. Дневной свет понемногу угасал, няня привела Джада и забрала его на кухню кормить обедом. Эллисон включила лампу. Лора и Бен продолжали рассказывать ей свою историю.
Когда они закончили, Эллисон плакала.
— Если бы ты рассказала мне, если бы ты только рассказала мне… — проговорила она, обращаясь к Лоре. — Я так сильно любила тебя, так хотела верить… но папа сказал, что это твоих рук дело, а ты, ты не отрицала, Боже мой, твое лицо было таким непроницаемым, таким холодным! А сама ты держалась так, словно не знала нас.
