Демон.
И все же существо было незавершенным, а превращение незаконченным. Оно прыгнуло к Аливии. Одна нога была слишком тонкой, переделанная плоть и кости наполовину сформированы. Тварь потянулась к женщине хитиновыми клешнями пурпурно-черного цвета.
Аливия подняла серпенту и нажала спусковой крючок.
Пули пронзили новорожденного демона, оставляя сияющие отверстия в его теле. Тварь завопила от боли и наслаждения. Из ран лился яркий как фосфор ихор, но существо продолжало идти, испытывая нескончаемую муку.
Черные глаза демона сулили экстаз смерти.
— Твоя плоть обещана мне, — сказал он. — Отдай ее.
В пустом патроннике серпенты щелкнул ударник.
— Хочешь ее? — спросила Аливия. — Возьми. Она твоя.
Севериан согнул пылающую руку таллакса вокруг сегментированного нагрудника. По всей длине оружия потрескивал огонь. Киборг боролся изо всех сил, и даже с единственной рукой не сдавался.
Он ударило плечом, космодесантник упал и, кувыркнувшись, потянул за собой противника. Таллакс свалился, и Севериан вывернул его руку назад. Металл лопнул, и рука оторвалась.
Севериан поднялся на одно колено и вдавил расширенный конец оружия в шлем противника. Яркий поток света охватил конический шлем. Он потек, словно расплавленный воск, и изнутри хлынули зловонным потоком кипящие амниотические жидкости.
Под треснутым визором завопил бескожий череп.
Заключенный в бронзовый шлем из вплавленных проводов и повышающих агрессивность нейронных шипов таллакс дернулся в последний раз и затих.
Севериан отшатнулся от отвратительного зрелища.
Чувство опасности говорило ему, что в живых не осталось никого способного навредить ему. Таллаксы были повержены, как и те немногие смертные, которые оказались достаточно глупы, чтобы напасть на него.
Севериан повернул в ту сторону, куда направилась Аливия.
И понял, что ошибся.
Там было то, что все же представляло опасность для Лунного Волка.
Аливией завладел демон.
Его когти вошли глубоко в тело женщины, и она почувствовала, как варп-материя просачивается в нее, забирая последнюю частицу того, что обещал демону живой труп.
Их слияние основывалось на боли, но также на обещании.
Силы одержимых были беспредельны, и в груди Аливии ярко пылало стремление завладеть ими. Несмотря на всю присущую человечеству хитрость, никто из его представителей не мог отказаться от подобных сделок, стать выше смертных амбиций и физических желаний.
После всего сказанного и сделанного они по-прежнему оставались людьми.
Но Аливия сумела стать выше этого.
Она была матерью.
Женщина впустила демона, позволив его сущности поглотить ее, а затем захлопнула за ним дверь.
— Назад пути нет, — заявила она.
Севериан медленно шел к импровизированному алтарю с клинками в руках. Аливия парила возле мерзкого творца этой бойни, но в то время как его белесое тело поддерживали цепи, Аливия не нуждалась ни в чем столь прозаичном, чтобы держаться в воздухе.
Ее очертания дрожали, словно два одинаковых негатива пиктера были немного несинхронизированы и пытались перенастроиться. Две сущности боролись за одно тело.
Как и труп Сергара Таргоста на борту «Мстительного Духа», Аливия Сурека теперь была вместилищем для зверя варпа.
Но она сражалась с ним.
Севериан увидел в глубинах ее глаз мольбу, волнение под сверхъестественной кожей, которая могла в любой момент лопнуть.
— Прогони. Ее.
Слова были выдавлены сквозь сжатые зубы.
И в этот миг Севериан все понял. Внутри своего тела Аливия сражалась не за то, чтобы остаться человеком.
Это существо внутри Аливии пыталось выбраться.
Аливия увидела понимание Севериана и кивнула.
Лунный Волк, немного повернувшись, размахнулся и выбросил руку вперед. В воздухе мелькнул, вращаясь, гладий Проксимо Тархона и пронзил сердце Аливии.
Девочка, которую они пришли спасти, закричала ее имя, словно это могло вернуть ей жизнь.
Аливия упала на алтарь, и из ее тела отделилась форма из черного дыма. Связь с варпом разорвалась, и частицы демонической сущности завладели ближайшей из подходящих живых душ.
Но этот порочный человек оказался совершенно непригодным для роли носителя.
Тело Шаргали-Ши раздувалось по мере того, как демон проникал в него все глубже и глубже, ища в его теле необходимую ему силу.
Все, что он нашел — пустую и бесполезную оболочку.
Лунный Волк почувствовал ужас демона, когда реальность собралась изгнать его.
Шаргали-Ши мог только отчаянно вопить, дергаясь в цепях так, словно состоял исключительно из сломанных костей. Умирающие формы демона тянули жреца одновременно в сотнях направлениях.
Кожа натянулась до максимальных пределов, хрящи и связки во рту лопнули, и он превратился в раздувшуюся пустоту.
Затем тело Шаргали-Ши взорвалось, освободив своего пленника, и эфирное пламя, выпущенное на волю смертью человека, испепелило его останки.
Аливия открыла глаза и пристально посмотрела на тихо покачивающиеся цепи, которые свисали с высокого сводчатого потолка. Пятнышки затухающего света цеплялись за них, медленно опускаясь подобно уголькам гаснущего костра.
Женщина застонала от боли в груди.
Болело все тело.
Голова Вивьен покоилась на груди Аливии. Она почувствовала, как кожу увлажняют горячие слезы. Девочка была жива.
И это стоило всей боли мира.
— Вивьен? — позвала Аливия.
— Мама, — только и смогла ответить Вивьен. — Я знала, что ты придешь. Мне об этом сказала книга, но я и так знала.
— Книга?
— Госпожа Призрачная Змея, — пояснила Вивьен.
— Кто?
— Вполне подходящее имя для той, кто должен быть мертв, — сказал Севериан.
Аливия приподнялась на локте.
Лунный Волк сидел на краю ящиков, вытирая с гладия кровь женщины. Аливия поморщилась, когда вспомнила боль от клинка, пробившего грудную клетку и вошедшего в сердце. Она оглянулась через плечо. За исключением них, помещение было пустым.
— Это был отличный бросок, — призналась она.
— Почему ты не мертва? — спросил Севериан. — Этот змей укусил тебя, и я уверен, что рассек тебе сердце.
— Ты, кажется, говорил, что мир более интересен, когда в нем есть секреты, — ответила Аливия.
Севериан усмехнулся и протянул ей руку.
— Совершенно верно. Хорошо, Аливия Сурека, пока храни свои секреты, но Малкадор захочет узнать их.
Аливия приняла руку Севериана, не желая омрачать момент мыслями о том, насколько мало ее заботят пожелания Сигиллита. Она села. Ее тело пострадало на каждом уровне: физическом, ментальном и духовном, претерпев невообразимые муки ради выживания.
Аливия провела рукой по груди, почувствовав ровный разрез в ткани в том месте, где ее прошил гладий Севериана. Конечно же, на теле был шрам, но он ничего не значил в сравнении со шрамами в ее душе. Аливия будет просыпаться с криком многие годы, а может быть и до конца жизни, но сейчас она контролировала этот ужас. Вивьен нужно, чтобы она была сильной.
Кошмары могли подождать.
— Я говорила тебе, что это оружие пролило могучую кровь, — сказала она.
— Как и ты.
Аливия окинула взглядом помещение.
— Они все мертвы?
— Будут, — пообещал Севериан.
— Тогда пойдем домой, Вивьен, — сказала Аливия.
Роб Сандерс
Железный огонь
Идрисс Крендл хотел разрушить что-то красивое.
Кузнец войны Железных Воинов был воплощением уродства. Когда-то он нес в себе генетическое совершенство и был награжден мрачным ликом завоевателя, повторявшим облик его отца. Но это было до Малого Дамантина, до Шаденхольда.
До Барабаса Дантиоха.
Раньше Крендл издевался над братом-калекой — несовершенной копией их примарха. Жестокая ирония заключалась в том, что именно по вине Дантиоха он вернулся к отцу изуродованным. Когда прибыло подкрепление для их отряда, противник уже исчез без следа, а сам Крендл, едва живой, был похоронен заживо под горой обломков. Шаденхольд пал, но с ним пала и целая армия — большая часть космодесантников и даже божественная машина «Омниа виктрум».
Но не сам Крендл. Израненного и изломанного, но все еще живого его извлекли из-под развалин крепости. Его спасли изменения, внесенные в его тело генной инженерией и позволившие ему погрузиться в состояние комы. Но когда лекарства и самовнушение вернули его в агонию настоящего, он обнаружил, что превратился в монстра. Калека, своим видом оскорблявший других Железных Воинов, несовершенный сын, каждым своим вдохом позоривший отца. Но кузнец войны выдержал и это унижение, ибо Идрисс Крендл не собирался умирать.
— Значит, вот оно, — сказал Виктрус Кругеран, поднимаясь на гребень дюны. На доспехе осадного капитана еще можно было разглядеть знаки Додекатеона: Братство камня, знавшее, что это значит — созидать и разрушать. Пертурабо благоволил Кругерану и доверил ему два самых мощных осадных орудия в легионе — «Эрадикант» и «Облитератус». Большая честь, которую немного подпортил тот факт, что командиром Кругерана был назначен Крендл.
