растрёпанные пряди лицом. Судя по тому, что спал он всё ещё довольно крепко, Чу едва ли удалось бы высвободиться, не разбудив его.
Взгляд балетмейстера снова прошёлся по расслабленным чертам. Казалось, в уголках губ Вэйюя теплилась едва заметная улыбка, во сне он выглядел по-ребячески счастливым — как если бы событий прошлой ночи вовсе не было, как и последовавших за ними слёз.
Чу Ваньнин на мгновение прикрыл глаза, борясь с отвратительным чувством стыда, свернувшимся внутри подобно клубку шипящих змей. Он настолько потерял голову, что в какой-то момент перестал думать о том, что мог чувствовать Мо Вэйюй.
Было ли ему это приятно — или, напротив, отвратительно?
Казалось, в ушах всё ещё звучали тихие признания сквозь пробирающие до костей всхлипы.
Когда Мо Жань повторял о том, что любит Чу Ваньнина, пытался ли он удержаться за эти слова из отчаяния, или дело было в другом?
— Я люблю тебя, Вэйюй, — прошептал Чу Ваньнин. — Ты можешь не верить, но… всё, что я когда-либо делал, было из любви…. — он помедлил, чувствуя неловкость даже от того, что говорил всё это вслух. Однако он знал, что не осмелился бы сказать ничего подобного, если бы Мо Жань бодрствовал. Он уже признавался парню однажды — и тот не принял его чувства, назвав фальшивкой. Не поверил…
В конечном итоге Чу замолчал. Он решил, что не станет продолжать, ведь, даже если Мо Вэйюй крепко спит, было слишком трудно говорить вслух о любви — всё равно что бередить не успевшую толком зарубцеваться рану. К тому же, это было нечестно по отношению к Мо Жаню — признаваться ему в чувствах, заведомо зная, что парень этого не услышит, и тем более никогда не ответит.
Лучше уж и вовсе молчать.
— Чу Ваньнин… — Мо Вэйюй неожиданно подался ближе, однако его веки всё ещё были плотно сомкнуты, — я не хочу, чтобы этот сон заканчивался. Это ведь… сон? Слишком хорошо, чтобы быть правдой…
— Это сон, Мо Жань, — мягко согласился Чу Ваньнин. Он снова окинул парня задумчивым взглядом, а затем осторожно поцеловал его в губы. Их лица находились совсем близко, так что для этого не пришлось даже тянуться.
Мо Вэйюй на этот раз нахмурился, а затем длинные ресницы плавно дрогнули и приоткрылись.
Чу Ваньнин обнаружил, что парень на него пристально смотрит.
— Нет, это не сон. Иначе почему я чувствую жар твоего дыхания, запах твоих волос?.. Я… знаю, что мне это не снится.
— Зачем тогда спрашиваешь, сон ли это? — фыркнул Чу, однако отстраняться не стал.
— То, что ты сказал… — проигнорировал его выпад Мо Жань, — ты ведь действительно любишь меня. Почему тогда молчал об этом? Почему ушёл?..
— Глупости, — Чу Ваньнин раздражённо нахмурился, и теперь уже попытался вывернуться — однако Мо Вэйюй, намеренно или нет, всё ещё удерживал его за волосы. Неосторожное движение привело к тому, что пряди больно натянулись.
— Вовсе нет, — Мо Жань растерянно моргнул, и на его щеках проступили крошечные ямочки. Чу Ваньнин вдруг понял, что парень улыбается, однако взгляд его остаётся серьёзным. — Ты любишь меня, но при этом без колебаний оставил одного. Ты… неужели тебе не было больно и тяжело?..
Чу Ваньнин вздохнул. Он не собирался обсуждать свои чувства, потому что от подобных разговоров становилось лишь хуже. Будет ли легче Мо Жаню, если он признает: ему тоже тяжело далось расставание и решение уйти? Да, он тоже скучал — но что с того?..
Он ведь живой человек — конечно, он тосковал по Вэйюю. Разве это не очевидно?..
Вот только ему было бы легче, если бы Мо Жань об этом никогда не узнал.
Когда он согласился взять парня с собой, отправляясь на поиски Жун Цзю, он понятия не имел, что им придётся ночевать в машине и у него сорвёт крышу от желания — и уж тем более не был готов к подобным откровенным порывам.
— Ты можешь ничего не говорить, — Мо Жань наконец высвободил его волосы и отстранился. Его грудь медленно вздымалась на каждом вдохе, и он всё ещё выглядел растерянным. На шее и плече парня виднелись два бледно-розовых следа от укусов, и Чу Ваньнин вдруг понял, что это он оставил эти отметины в порыве захлестнувшего его безумия. Окончательно смутившись, он мрачно процедил:
— Я не молчал.
— Что?.. — Вэйюй удивлённо уставился на него, и, кажется, перестал моргать. Его зрачки резко расширились.
— Я не молчал о своих чувствах, Мо Жань, — Чу Ваньнин поджал губы, не зная, что ещё сказать.
Он действительно пытался проявлять любовь как умел, но выходило у него всё это, видимо, из рук вон плохо — а на большее он не был способен. Он даже признался в чувствах — но парень не пожелал его слушать.
Вероятно, изначально было отвратительной идеей пытаться строить отношения с Мо Жанем — потому что Чу Ваньнин с его багажом травм и полным отсутствием какого-либо опыта в отношениях едва ли мог стать человеком, который бы помог Вэйюю преодолеть страхи.
— Почему ты смотришь на меня так, словно снова собрался уйти?.. — перебил поток бесконечных сомнений Мо Жань.
— А ты действительно хотел бы, чтобы я остался? — Чу Ваньнин окинул парня внимательным взглядом. Он не стал договаривать, но невысказанная мысль звенела между ними, подобно невидимому заострённому мечу, рассекающему воздух.
“Ты хотел бы, чтобы я остался, даже после того, что я сотворил с тобой вчера?..”
Мо Жань продолжал смотреть на Чу со странным выражением лица. Неожиданно его губы растянулись в улыбке, и он медленно выдохнул:
— Чу Ваньнин… такой милый, когда смущается.
— Идиот… — выдохнул себе под нос Чу, выбираясь из спального мешка. К счастью, вчера он уснул в чистой одежде, предварительно позаботившись о себе и Мо Жане, так что был хотя бы избавлен от неловкости.
Впрочем, стоило ему вспомнить, как он помогал Мо Жаню переодеться в свежее и как вытирал его влажными салфетками, при этом продолжая целовать солёное от слёз раскрасневшееся лицо, как дышать стало совсем сложно.
Этой ночью он буквально убаюкивал Мо Жаня в своих объятиях. Ему хотелось окружить его заботой, чтобы хоть как-то загладить произошедшее — но он в самом деле ничего не знал о том, как быть нежным, и как себя вести в подобных ситуациях, а потому
