Я не вполне уверена, что сама себе верю. Нет, обычно я вполне могла за себя отвечать. Но ситуации могут возникнуть разные. К примеру, не так-то просто контролировать себя в драке, когда чувствуешь запах крови твоего противника, а тем более когда эта кровь уже успела обагрить твои руки. Еще сложнее контролировать себя, когда кровь успели пустить тебе самой. Увы, с моей нынешней работой получить рану совсем несложно, и нынешняя ситуация с Квентином — тому яркий пример. Оставалось лишь только надеяться, что я не сорвусь и не вопьюсь подозреваемому в шею, если меня ранят. Но надежда должна на чем-то основываться, а в моем случае лучшее для нее основание — самоконтроль. Только о каком контроле можно говорить, если я при первых же голодных позывах побегу искать себе жертву?
Бригир взял меня за руку, и его ладонь показалась мне очень, очень горячей. Его пальцы почти обжигали мою кожу. Все дело в той крови, что течет в его жилах. Сейчас я очень хорошо чувствовала ее движение. Не стану скрывать, несмотря на то, что она была для меня почти что ядом, теперь даже она казалась мне очень привлекательной.
— А как долго ты можешь терпеть этот голод? — спросил он.
— Личный рекорд — одиннадцать дней, — ответила я. — Но некоторые из нас могут обходиться без крови по паре месяцев.
— Зачем? — поинтересовался он.
— Ну, знаешь ли, временами каждого из нас посещает мысль, что вгрызаться человеку в шею — это не слишком хорошо. Рано или поздно, каждый из нас пробует отказаться от крови. Как минимум, один раз. И чаще рано, чем поздно.
Мой первая попытка случилась всего через год после обращения. Не то, чтобы я пожалела, что согласилась на предложение Мастера, просто я испытывала что-то вроде неловкости или стыда, когда мне приходилось ради пропитания нападать на людей. Ужас в чужих глазах при твоем приближении — не самое приятное зрелище, особенно когда тебе девятнадцать. Позже, набравшись силы и опыта, я научилась убирать чужой страх, научилась превращать болезненную и не слишком приятную для жертвы процедуру в некое подобие игры, научилась гасить эту ненужную боль. А тогда, когда я еще не умела этого, я попросту решила отучить себя от кровавой диеты. Я заявила об этом Мастеру, а он отчего-то не стал меня отговаривать, лишь посмотрел с некоторым любопытством и пожал плечами. Это меня ободрило. Наивная. Моей силы воли хватило на шесть дней, а после… я не очень люблю вспоминать то, что произошло после. Никого не убила — уже хорошо.
— А у кого-нибудь получилось? — спросил Бригир.
— Я не знаю, — ответила я. — Легенды говорят, что такое случалось, но, дело в том, что все эти легенды — человеческие, а не вампирские. Правда, некоторые утверждают, что у них уже почти вышло. Например, Нийя. Моя, если так можно выразиться, старшая сестра по крови. Последние лет пятьдесят она на диете, питается раз в три недели, и совсем по чуть-чуть. Это у нее после очередного путешествия в Катай такая идея появилась. Наслушалась местных проповедников, стала последовательницей Атая, пытается приобщиться вегетарианству.
— Вампир-вегетарианец? — рассмеялся Бригир. — Кто бы мог подумать!
— Да, согласна, звучит довольно нелепо, — несмотря на резь в животе, я тоже рассмеялась. — С другой стороны, эльфийка-атайка звучит не менее странно. В Катае эльфов не очень любят. Даже в Тыпонии их почти не осталось, а ведь когда-то их там было очень много.
За разговором мы доехали до дома на Осенней улице, в котором располагалось наше маленькое уютное гнездышко. Тихое местечко, третий этаж, отдельный вход по лестнице, две спальни, гостиная, кухня, кладовка и большая ванная с горячей водой, если на кухне печку разжечь и немного подождать. Мебель была довольно старой, но крепкой и незатертой, шла вместе с квартирой и вполне меня устроила. Разве что всякие мелочи, типа штор на окна, я все же отдельно сама купила, да еще посуду, когда начала встречаться с Бригиром. До того мне вполне хватало чайника и кружки, из которой я пила чай. Мне тут нравилось, да и Бригиру тоже. Впрочем, надеюсь, ему нравилось не столько мое жилище, сколько мое в нем присутствие.
Квартира оказалась совершенно в том же виде, в каком мы ее оставили утром накануне замещения. Очень хорошо. Я несколько опасалась обнаружить тут разгром, как обнаружила его Вэнди у себя дома. Конечно, моих личных вещей тут не слишком много: скрипка, пара жарандийских ковров, одежда, да гроб. Нет, не подумайте, я в нем не сплю, хотя купила его именно для этого. Это был минутный каприз, он обошелся мне довольно дорого, но я так и не легла в него ни разу. Теперь я использую его в качестве сундука для всякой мягкой рухляди, а Энзо любит дремать на нем сверху, когда никого нет дома.
Греть воду для душа мы не стали — оба слишком устали. Бригир достаточно равнодушен к температуре воды, а мне сегодня холодный душ был полезнее, чем горячий. Холодная вода голод, конечно, не смоет, но все же заставляет несколько отвлечься. Если сосредоточиться на холоде, то в висках перестает стучать, на соленый привкус во рту перестаешь обращать внимание, и все кажется не таким уж и страшным. А если прибавить к тому, что после ванной меня ждала мягкая постель, теплое одеяло и горячие объятья Бригира… В общем, все не так уж и плохо, как на самом деле.
Вампирам не надо спать. Да, мы можем по собственной воле заснуть, мы даже можем видеть в этом состояние какое-то бледное подобие человеческих сновидений, но такой сон не дает нам, ровным счетом, ничего. Мы не нуждаемся в нем, сон не приносит нам ни физического, ни душевного отдыха. Все что нам нужно — это кровь. Она не только питает нас, она обновляет нас, она смывает усталость, делает нас бодрыми, свежими и полными сил. Что до того небытия, что настигает нас во время рассвета и на закате, то это и не сон совсем, как мне кажется. Нет, это и не смерть, это я точно знаю, потому что я видела, что такое смерть. Это что-то иное, что-то третье. Там нет сновидений, там нет ничего, я просто ложусь, солнце касается своим краем горизонта, и я перестаю быть. А потом снова возникаю, несколько разбитая, но вполне живая, или, альтернативно-живая, как однажды назвал мой способ существования Эрик.
Бригиру же, хоть он и не совсем смертный, сон все же требуется, пусть и не в таком количестве, как обычным людям. А я… я приобрела привычку ложиться вместе с ним и засыпать в его объятьях. Иногда я просыпаюсь посреди ночи и слушаю, как размеренно стучит его сердце, чувствую его легкое дыхание у себя на лице, купаюсь в том ощущение, какое дает мне эта ночная близость. А если уснуть и умудриться не проснуться до самого рассвета, позволив своему сну перейти в утреннее забвение, то после пробуждения и вовсе чувствуешь себя почти человеком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
