— Вот вам наводящий вопрос: кто останавливался в этом доме, заходил выразить свое почтение, поболтать, а заодно выяснить, появлялись ли в городе необычные люди?
— Было несколько таких приезжих. Вихара — вроде редакции устного вестника, и не только для буддистов, как вы понимаете.
«Правильно, именно по этой причине. Патруль полвека назад незаметно помог создать это заведение. В средневековой Европе мы делаем то же самое с некоторыми монастырями», — подумал про себя Эверард, а вслух сказал:
— Продолжайте. И подробней, пожалуйста.
— В соответствии с инструкцией я обосновался здесь, не перебираясь в более удобный квартал, и таким образом меня мало кто мог миновать. Большинство из тех, кто сюда заглядывал, никаких подозрений не вызывают. Желательно поточнее определить, что вас интересует.
— Люди, которые, по вашим впечатлениям, не вписывались в эту эпоху — внешне или с точки зрения культуры… Вообще, как-то выделялись. Мне сообщили, что банда неоднородна по составу.
Пламя в глиняной плошке высветило неуверенную улыбку индуса.
— Судя по тому времени, откуда вы прибыли, вам чудятся арабские террористы? Здесь побывало двое арабов, но у меня нет причин сомневаться в том, что это всего лишь торговцы пряностями, как они и сказали. Были еще ирландцы… Да, двое, судя по всему, ирландцев. Черные волосы, мраморно-белая кожа, которой словно бы не коснулось азиатское солнце, тонкие черты лица. Если они действительно из тех краев, то они не могут быть современниками. Сейчас ирландцы еще варвары, охотники за черепами.
Эверарду пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выдать растущий интерес. Он доверял интуиции, но когда подкрадываешься к такому врагу, с каким имел дело Эверард, нельзя давать ему лишний шанс. Экзальтационисты наверняка понимают, что по крайней мере один специалист по истории находится в городе постоянно. Если они сочтут необходимым вычислить историка, им это не составит особых хлопот. Поэтому собственные следы надо заметать.
— И кем они представились? — спросил Эверард.
— Я не слышал их разговора с Зенодотом. Он — грек из новообращенных, наиболее активный в миру среди всех здешних монахов. Я пытался выжать из него побольше информации, но, конечно, не забывал приказ не проявлять назойливого любопытства. Он рассказал мне, что те двое, по их словам, галлы, цивилизованные галлы из окрестностей Марселя.
— Возможно. Я слышал, что галлы добирались до очень отдаленных мест, но чтобы они очутились здесь?
— Сомнительно. Именно их внешность и заставила меня задуматься. По-моему, южные галлы больше похожи на французов-южан нашей эпохи, а? Хотя не исключено, что их род перебрался на юг с севера галльских территорий. Они сказали Зенодоту, что здесь им понравилось, и интересовались, выгодно ли будет разводить лошадей, если обосноваться подальше от города. Я не слышал, чтобы из этого что-то вышло. С той поры я раза два мельком видел их или людей, похожих на них, на улицах. Судя по сплетням, куртизанка, которая в последнее время снискала себе довольно сомнительную известность, тоже может быть из их компании. Это все, что я знаю. Вам это пригодится?
— Не знаю, — пробормотал Эверард. — Моя задача лишь в том, чтобы передать вашу информацию непосредственным участникам операции.
«Прячемся, заметаем следы…»
— Что еще? Какие-нибудь путники, которые называли себя ливийцами, египтянами, евреями, армянами, скифами, или даже что-нибудь более экзотическое, но по облику не совсем соответствовавшее указанной национальности?
— Я внимательно приглядывался к людям на городских улицах и здесь, в доме. Но учтите, у меня нет подобного опыта и мне нелегко распознать такие аномалии. У греков и иранцев, например, слишком сложные для меня этнические корни. Однако могу сказать, что здесь, если мне не изменяет память, месяца три назад побывал человек из Иерусалима. Я передам вам записи моих наблюдений. Палестина находится, как вы знаете, под властью Птолемея Египетского, с которым Антиох в натянутых отношениях. Тем не менее человек этот совсем не упоминал о трудностях в путешествии по территории Сирии…
Эверард слушал уже рассеянно. Он был уверен, что «галлы» и «Феона» — это те, за кем он охотится. Ему, однако, не хотелось, чтобы Чандракумар понял ход его мыслей.
— …С полдюжины представителей племени тохар из окрестностей Джакарды, которые добрались сюда, миновав Согдиану, чтобы торговать мехами. Как они получили разрешение на въезд…
Кто-то закричал. В коридоре послышались шаги. Затем глухой стук тяжелых сапог и бряцанье металла.
— Черт! — Эверард вскочил на ноги.
Он отправился в город безоружным, как и полагалось гражданскому лицу; спецснаряжение он тоже оставил в доме Гиппоника, чтобы случайно себя не выдать.
«Это за тобой, старина Мэнс!» — отчаянная мысль человека, знающего все наперед.
Рука резко рванула занавес в сторону. В тусклом свете фитиля заблестели шлем, нагрудник кирасы, поножи, обнаженный меч. Еще двое мужчин стояли темными тенями за спиной первого. Остальные, вполне возможно, ждали при входе в дом.
— Городская стража! — громогласно объявил воин с мечом по-гречески. — Меандр из Иллирии, ты арестован!
«В какой я комнате, они узнали на входе, но откуда им известно мое имя?»
— Великий Геракл! — вскрикнул Эверард. — За что?! Я ничего не сделал!
Чандракумар забился в угол.
— Ты обвиняешься в том, что ты — сирийский лазутчик.
Закон не обязывал командира отряда объяснять причину ареста, но беспокойство, придавшее грубость его голосу, развязало ему язык.
— Выходи! — Острием меча он указал на коридор.
Если сопротивляться, ему достаточно одного шага и выпада, чтобы вонзить меч в живот противника…
«За всем этим наверняка стоят экзальтационисты… Но как они узнали? Как им удалось провернуть это дело так быстро? — думал Эверард. — Впрочем… Тот, кто колеблется, всегда проигрывает…»
Эверард вытянул руку и смахнул светильник с полки. Масло на мгновение вспыхнуло, но тут же растеклось по полу. Эверард бесшумно метнулся в сторону и присел на корточки. Ослепленные темнотой македонцы зарычали и заметались по комнате.
Эверард, привыкший ко мраку, прекрасно видел их темные силуэты. Он поднялся и нанес стремительный удар открытой рукой. Треснула кость. Голова стражника откинулась назад, меч со звоном выпал из руки, он повалился на своих спутников и осел бесформенной грудой у их ног.
Ударить кулаком — в такой темноте можно сломать пальцы, да и развернуться было негде. В сознании промелькнула надежда, что он не убил человека, который просто выполнял свой долг и у которого, несомненно, есть жена и дети… Мысль тут же исчезла. Действуя руками и ногами, Эверард пробился сквозь стражу. Впереди вопил и размахивал руками, четвертый стражник: он опасался, что его клинок может угодить в своего, но надеялся задержать беглеца, чтобы его товарищи могли напасть сзади. Его светлый килт метался в темноте броским пятном. Эверард ударил стражника коленом. Крики обратились в стон, и Эверард услышал, как еще один воин споткнулся на том месте, где корчился от боли его товарищ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
