Морис Лапорт справедливо называет провокацию "краеугольным камнем" тайной полиции (см.: Laporte М. Histoire de l'Okhrana. P., 1935. P. 19). В Советской России провокация не была тайным оружием тайной полиции, но использовалась как широко пропагандируемый и известный метод, с помощью которого режим "изучает" общественное мнение. Нежелание населения пользоваться периодически повторяющимися призывами критиковать или как-то реагировать на "либеральные" затишья в господстве террористического режима показывает, что подобные жесты понимались основной массой населения как провокации. Провокация действительно стала тоталитарным вариантом опросов общественного мнения.
942
Интересны в этом отношении попытки нацистских гражданских чиновников в Германии уменьшить сферу компетенции и штат гестапо на том основании, что нацификация страны уже достигнута; поэтому Гитлеру, который в то время (около 1934 г.) хотел, напротив, расширить секретные службы, пришлось преувеличить опасность, исходящую от "внутренних врагов" (см.: Nazi conspiracy. Vol. 2. P. 259; Vol. 5. P. 205; Vol. 3. P. 547).
943
См.: Gallier-Boissiere J. Mysteries of the french secret police. 1938. P. 234.
944
В конце концов, не случайно, видимо, что Охранное отделение было учреждено в 1880 г., в период наибольшей революционной активности в России. Чтобы доказать свою полезность, оно время от времени организовывало убийства, и его агенты "вопреки себе самим служили идее тех, кого они разоблачали…Если полицейский агент распространял памфлет или Азеф организовывал убийство министра, результат был тот же самый" (Laporte М. Op. cit. Р. 25). Более того, самые важные убийства были, видимо, делом рук полиции, — таковы были убийства Столыпина и фон Плеве. Для революционной традиции был решающим тот факт, что в спокойные времена полицейские агенты должны были "пробуждать энергию и стимулировать рвение" революционеров (Ibid. Р. 71). См. также: Wolfe В. D. Three who made a revolution: Lenin, Trotsky, Stalin. 1948. Вольф называет этот феномен "полицейским социализмом".
945
Ханс Франк, ставший впоследствии генерал-губернатором Польши, провел типическое различие между человеком, "опасным для государства", и человеком, "враждебным по отношению к государству". Первое предполагает некое объективное качество, независимое от воли и поведения; политическая полиция нацистов занималась не просто действиями, враждебными по отношению к государству, но "всеми шагами — какова бы ни была их цель, — последствия которых подвергают опасности государство" (см.: Deutsches Verwaltungsrecht. S. 420–430; цит. по: Nazi conspiracy. Vol. 4. P. 881 ff.). Маунц выражает это следующим образом: "Посредством уничтожения опасных лиц служба безопасности… хочет отвратить опасность, угрожающую нации, независимо от того, какое преступление могли бы совершить эти люди. [Это вопрос] предотвращения объективной опасности" (см.: Maunz Th. Op. cit. S. 44).
946
P. Хен, нацистский юрист и член СС, сказал в некрологе Рейнхарду Гейдриху, который до назначения на руководящий пост в Чехословакии был одним из ближайших сотрудников Гиммлера: "Он рассматривал своих оппонентов "не как индивидов, а как носителей угрожающих государству тенденций и, значит, как находящихся вне национального сообщества" (см.: Deutsche Allgemeine Zeitung. 1942. June 6; цит. по: Kohn-Bramstedt E. Dictatorship and political police. L., 1945).
947
Уже в 1941 г. на собрании руководства в штаб-квартире Гитлера было выдвинуто предложение подчинить польское население тем правилам, которым следовала подготовка евреев к отправке в лагеря уничтожения: изменение имен, если они были немецкого происхождения; смертные приговоры за половые связи между немцами и поляками (Rassenschande); обязанность носить бирку с буквой "Р", подобно обязательности желтой звезды для евреев (см.: Nazi conspiracy. Vol. 8. P. 237 ff., а также дневник Ханса Франка в: The trial of the major war criminals. Vol. 29. P. 683). Разумеется, сами поляки очень скоро обеспокоились тем, что случится с ними, когда нацисты закончат уничтожение евреев (см.: Nazi conspiracy. Vol. 4. P. 916). О планах Гитлера относительно немцев см. примечание 80.
948
Бек и Годин говорят об "объективных характеристиках", являвшихся одним из условий ареста в СССР; среди них было членство в НКВД. Легче всех приходили к субъективному пониманию объективной необходимости ареста и к признанию бывшие сотрудники тайной полиции. Приведем слова бывшего агента НКВД: "Мои руководители знают меня и мою работу достаточно хорошо, и если партия и НКВД сейчас требуют моего признания в таких вещах, они, должно быть, имеют тому основания. Мой долг как лояльного советского гражданина состоит в том, чтобы не отказываться и сделать требуемое признание" (см.: Beck F., Godin W. Op. cit. P. 87, 153, 231 соответственно).
949
Хорошо известна ситуация во Франции, где министры жили в постоянном страхе перед тайными "dossiers" полиции. У Лапорта читаем о ситуации в царской России: "В конечном итоге охранка приобретет власть, значительно превосходящую полномочия более законных властей…Охранка… будет информировать царя только о том, о чем сочтет нужным" (Laporte М. Op. cit. Р. 22–23).
950
"В отличие от Охранного отделения, которое было государством в государстве, ГПУ является отделом Советского правительства… и оно гораздо менее независимо в своей деятельности" (Baldwin R. N. Political police // Encyclopedia of the Social Sciences).
951
Типична для представления о подозреваемом следующая история, переданная Победоносцевым (Pobyedonostzev С. L'Autocratie Russe: Memoires politiques, correspondance officiele et documents inedits… 1881–1894. P., 1927): начальника личной охраны царя генерала Черевина просят, поскольку противоположная сторона наняла адвоката-еврея, оказать содействие госпоже, которая почти проиграла процесс. Генерал отвечает так: "Этой ночью я приказал арестовать этого проклятого еврея и держать его под арестом как так называемого политически подозрительного субъекта…В конце концов, как я могу одинаково относиться к друзьям и к какому-то грязному еврею, который может быть невиновен сегодня, но который был виноват вчера или будет виноват завтра?"
952
Обвинения, предъявляемые на московских судебных процессах, "строились на до смешного огрубленном и искаженном предвосхищении возможного хода событии. [Сталинские] рассуждения развивались примерно в следующих направлениях: в условиях кризиса они могут захотеть свергнуть меня — я обвиню их в свершении такой попытки…Смена правительства может ослабить боевую мощь России; и если их происки будут удачны, они будут вынуждены подписать перемирие с Гитлером и, возможно, даже согласиться на территориальные уступки…Я обвиню их в том, что они уже вступили в предательский союз с Германией и уступили советскую территорию". Таково блестящее объяснение московских судебных процессов, принадлежащее Дейчеру (Deutscher I. Op. cit. P. 377).
Хороший пример нацистского понимания возможного преступления дает Ханс Франк. "Никогда нельзя составить некий полный перечень "опасных для государства действий, поскольку никогда нельзя предвидеть, что может угрожать руководству и народу когда-либо в будущем" (цит. по: Nazi conspiracy. Vol. 4. P. 881).
953
Преступные методы тайной полиции вовсе не исключительная монопольная традиция Франции. В Австрии, например, наводящая страх тайная полиция при Марии Терезии была организована и набрана Кауницем из кадров полиции нравов, так называемых "комиссаров целомудрия", привыкших жить вымогательством. См.: Bermann М. Maria Theresia und Kaiser Joseph II. Wien; Leipzig, 1881. (Источник указан Робертом Пиком.)
954
Несомненно, что огромная полицейская организация оплачивается из доходов, приносимых рабским трудом; удивительно то, что ее бюджет, кажется, не покрывался все же этими средствами полностью. Кравченко упоминает о специальных налогах, которыми НКВД облагал осужденных граждан, продолжающих жить и трудиться на свободе (см.: Kravchenko V. Op. cit.).
955
См.: Thyssen F. I paid Hitler. L., 1941.
956
См.: Nazi conspiracy. Vol. 1. P. 916–917. Управление экономической деятельностью СС осуществлялось центральным отделом экономики и административных дел. В письме, направленном 5 мая 1943 г. в казначейство, СС заявляла о своих финансовых поступлениях как о "партийной собственности, ассигнованной на специальные цели" (цит. по. Wolfson М. Uebersicht der Gliederung verbrecherischer Nazi-Organisationen // Omgus December 1947).
957
См.: Kohn-Bramstedt E. Op. cit. P. 112. Мотив вымогательства становится очевидным, если мы примем во внимание, что такого рода пополнение фондов всегда организовывалось местными частями СС там, где они располагались. См.: Der Weg der SS // SS-Hauptamt-Schulungsamt (без даты). S. 14.
