— Пасынок! — Высокий и тонкий Зэлбар зарычал, как человек в бою, призывающий карающего бога. — Экс-член Священного Союза, ищущий славы и благородной смерти, признающий только свои собственные законы! Ты сказал, Пасынок? Карающий жрец? Принц, мой господин, в эти дни ты связался со страшной компанией. Неужели все боги Санктуария и их почитатели заодно с этой шайкой наемников? Я давно уже хотел обсудить с тобой, что нам необходимо-сделать, чтобы обуздать их…
— Зэлбар, — твердо прервал Кадакитис. — В отношении богов я непоколебим: я в них не верю. Что касается наемников, то оставь их в покое. Ты затеваешь разговор, который в значительной степени может повлиять на положение, которое ты занимаешь. С Темпусом же я поговорю сам. Ты должен изменить свое отношение к нему. Теперь, если у тебя все?..
Это было все. Это был конец долгой карьеры Зэлбара; он почти достиг поста главнокомандующего. Ему удалось удержать себя в руках, хотя он и не смог произнести даже обычных слов прощания. Выйдя в город из дворца, он отправился на квартиру, снятую для постоя, изо всех сил пытаясь убежать от самого себя всеми известными ему способами. Осушив до дна кружку, он отправился в гости к Миртис, блуднице из Дома Сладострастия, которая знала, как утешить его. И она, поняв, что сердце его разбито, и увидев его трясущиеся кулаки, не стала спрашивать, зачем он явился после такого длительного отсутствия, а прижала его к груди и утешила, как могла, его обиды, так как всегда помнила о том покровительстве, которое он ей оказывал. Он делал это под влиянием любовного зелья, которое она покупала и давно давала ему. Таким образом она завладевала им, по крайней мере, на одну ночь, стараясь удовлетворить все его желания.
6
После того, как Темпус покинул казармы, он решил вернуться к своему прежнему образу жизни. Он поселился в гостинице к северу от дворца, принадлежащей гильдии, где ему был оказан радушный прием. На нем опять были одежды из леопардовой шкуры, украшенные бронзой и железом.
Он никак не мог понять, почему так долго не появлялся здесь, ведь без друзей прежних лет товарищество не могло бы стать столь любимым.
Он подошел к стойке и заказал подогретого вина, в которое был накрошен сыр и зерно, и, взяв напиток, отправился в угол в расчете на то, что к нему будут подсаживаться люди.
Вопрос с евнухом был все еще не решен — поиски подходящей замены оказались не столь уж легкими, в гильдии наемников было не так много евнухов. Гостиная клуба была отделана красным, как умирающий день, и темным, как дальние горы. После прихода сюда он почувствовал себя лучше. Поэтому, когда Абарсис, Главный Жрец Верхнего Рэнке, оставил своих друзей и приблизился к компании Темпуса, состоящей из десяти-наемников, тот отпустил их, сказав, что хотел бы видеть их в намеченное время.
— Мир тебе, Пасынок, — обратился он к человеку, одетому в железо. — Пожалуйста, присаживайся.
— Мир тебе, Риддлер, и неувядаемой славы. — В руке он держал чашу, прихлебывая из нее чистую воду; при этом его темные глаза смотрели, не отрываясь, в лицо Темпуса.
— Это что, Санктуарий заставил тебя пить? — он указал на напиток.
— Сухая душа — самая мудрая душа. Но, это не относится к заднице Императора, хоть вода и бывает там крайне редко. Между прочим, все это я говорил уже давным-давно — не стоит возвращаться к старому.
Мягкая щека Пасынка дернулась.
— Но я должен это сделать, — пробормотал он. — Ты человек, которому я стремился подражать. Всю свою жизнь я прислушивался к твоим словам, собирал сведения о тебе и изучал все то, что ты оставил нам в легендах и камнях там, на севере. Послушай: «Война — отец всего и король всего, она творит богов и людей, оковы и свободу». Или: «Война принадлежит всем нам, борьба — справедливость, все в мире возникает и уходит из жизни через борьбу». Ты видишь, я знаю твое произведение и даже те, другие имена, которыми ты пользовался. Не заставляй меня произносить их. Я хотел бы быть с тобой рядом, О, Неусыпный. Это будет вершина всего того, чего я хотел бы достичь в жизни. — Он с открытой мольбой посмотрел на Темпуса, затем отвел взгляд и быстро произнес. — Я нужен тебе. Кто подойдет тебе больше, чем я? Кто здесь еще носит клеймо и следы кастрации? А время, когда я выступал гладиатором на арене, как сам Джабал? Кто еще может заинтриговать его? Мало найдется таких, кто мог бы соблазнить его, и, если бы я…
— Нет.
Абарсис порылся у себя на поясе и кинул на стол золотой амулет.
— Бог не оставил тебя — это застряло в подкове твоего жеребца. А моего учителя, помнишь ли ты его?..
— Я знаю этого человека, — мрачно сказал Темпус.
— Он считал, что Санктуарий — это конечный пункт существования; что все, кто пришел сюда, прокляты и окончательно погибли; что Санктуарий — это Дьявол.
— Тогда, как же может быть, Пасынок, — сказал Темпус почти ласково, — что люди проходят здесь через материальную смерть. Насколько я знаю, я единственная душа в Санктуарии, которая обречена на вечные страдания. Возможно, что исключение составляет моя сестра, но у нее вообще нет души. Учись совсем не обращать внимание на то, что говорят люди, жрец. Человек и без того делает достаточно серьезные ошибки, поэтому не прибавляй к ним ошибки других людей.
— И все-таки, позволь мне стать твоим избранником! Сейчас нет времени искать другого евнуха, — он сказал это ровно, без горечи, как логично рассуждающий человек. — Кроме того, я могу привести тебе несколько воинов, которых ты, возможно, и не знаешь, но которые не осмелятся сами подойти к тебе. Мой Священный Союз стремится помочь тебе. Ты одариваешь своей благосклонностью провинциалов и иностранцев, не очень-то пока проявивших свою честь. Окажи ее мне, как мне тебя еще умолять!.. Принц, у которого сейчас одно желание — стать Королем, не будет использовать меня, а передаст Джабалу как необученного мальчишку. Я немного староват для этого, но, кажется, в Санктуарии такие тонкости не имеют значения. Я уже поработал здесь для тебя. Дай мне возможность осуществить то, о чем я прошу.
Темпус помешал свой остывающий напиток пальцем и нахмурился.
— Этот Принц… — сказал он, меняя тему, и голос его заклокотал, — …никогда не будет великим королем, таким, как твой отец. Не можешь ли ты объяснить, почему бог так заинтересован в этом.
— Бог скажет тебе об этом, когда ты принесешь в жертву Треса. Или кого-нибудь другого. Тогда он смягчится. Ты знаешь ритуал. Если в качестве жертвы ты выберешь человека, я с радостью стану добровольцем… Ну как? Теперь ты понимаешь меня? Я не хочу пугать тебя…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
