— Вы подлец! — воскликнул Дэмон. — Вы и это вытащите на свет, да? — Лицо Мессенджейла оставалось совершенно невозмутимым. — Ну, конечно, вытащите. Вам мало было отправить Тэнехилл в Штаты, вы искалечили бы ее жизнь вместе с моей, если могли бы, вы уничтожили бы всех, кто угрожает блестящей карьере Котни Мессенджейла. Вы не остановились бы ни перед чем. — Он сжал кулаки, стараясь унять дрожь в голосе. — Ну что ж, приготовьтесь к взрыву, мистер. Если дело дошло до этого, то будь что будет. Отступать — не в моих правилах. — Понимаю. — Командир корпуса кивнул и, поджав губы, снова начал ходить по комнате. — Это достойно сожаления. Мне хотелось, чтобы вы поняли это. В более широком плане…
— В более широком плане?
— Да. Предстоит еще так много сделать. Впереди большой и тернистый путь.
— Что вы имеете в виду?
— Я хотел бы, чтобы вы пересмотрели свое решение, Сэмюел. Дивизия нуждается в вас.
— Какая дивизия? — воскликнул Дэмон хриплым голосом. Он был готов расплакаться, и боязнь этого заставила его напрячь все свои силы. Если бы только он был на ногах! — Какая это теперь дивизия? Они все теперь там, у Фанегаяна, Уматока, на тропе у Илига, погребены под шестифутовым слоем дерьма. И это ты загнал их туда!.. Я хочу дать тебе совет, Мессенджейл. Несколько слов. Не появляйся там в темное время без своей свиты. — Он почувствовал слабость от охватившего его гнева. — Они знают все, мистер! О, да, не сомневайся! Они знают.
Мессенджейл улыбнулся своей чарующей, обаятельной улыбкой.
— Пока они боятся меня, мне безразлично, что они думают. В этом-то и сила, движущая колесницу войны.
— Жалкий ты подонок, Мессенджейл, — сказал Дэмон с глубоким презрением. — Тебе ничего не понять… Ничего… — Дэмон хотел добавить что-то, но замолчал: говорить больше было не о чем. Порок Мессенджейла — и не было порока большего, чем этот, — заключался в том, что он решил: в этом мире не существует больше ни милосердия, ни благородства, ни любви. Омерзительно было убеждаться в том, что и теперь, в конце 1944 года, существуют такие отвратительные типы…
— Само собой разумеется, я огорчен тем, что слышу от вас, — твердо произнес Мессенджейл. — Ничего, кроме похвалы, о пятьдесят пятой дивизии я сказать не могу. По правде говоря, это одна из главных причин моего пребывания сюда сегодня. Я думаю, что мы могли бы представить ее к благодарности в приказе президента. Я совершенно уверен, что при подобных обстоятельствах нам удалось бы добиться этого.
Дэмон печально улыбнулся и опустил глаза. Конечно! Мессенджейл слишком умен, чтобы попытаться подкупить его наградой. Он предлагает награду дивизии, но хитро ставит при этом условие: «Мы могли бы», «Нам удалось бы». Да, конечно.
Для пользы службы!
Дэмон рассматривал свою здоровую руку. А почему бы дивизии, не получить благодарность президента? Кто заслужил ее больше, чем солдаты его дивизии? Те из них, кто остался в живых… Им еще предстоят бои за Минданао, потом будет Формоза и острова Рюкю, а дальше и сама Великая Япония и внушающая ужас равнина Канто. И кто тогда защитит ребят? Кто останется с ними, чтобы показать, как снять и приладить многозарядный магазин винтовки М-1 так, чтобы не цеплять им за лианы; как привязать «собачьи жетоны», чтобы они не позвякивали; как носить ручные гранаты на поясе, чтобы не мешали при переползании? Без него Мессенджейл будет безжалостен: в каждой операции дивизию будут посылать на самые опасные участки, направлять на самые грязные работы. Кто защитит солдат дивизии? Дик будет только молча соглашаться; Уинслоу слишком молод и неопытен; француз Бопре выйдет из себя и изобьет Мессенджейла в присутствии тридцати корреспондентов и какого-нибудь адмирала…
А как поступил бы в таком случае Джордж Колдуэлл? Какой путь подсказывает мудрость перед этим бессовестным замыслом? Дэмон не знал этого. Больной, слабый, сокрушенный горем и уставший до изнеможения, он совершенно не представлял себе, как поступить.
Он поднял глаза. Мессенджейл по-прежнему бесстрастно наблюдал за пим, его широкоскулое лицо спокойно, янтарные глаза непримиримы. «Нет большей пропасти, чем та, которая разделяет раненого и здорового», — с грустью подумал Дэмон, ковыряя ногтем гипсовую повязку. За какие грехи он обречен в течение половины своей жизни сталкиваться с этим человеком, и всегда в неравных условиях? А Мессенджейл стоял перед ним весь наутюженный, в форме со складками, острыми как лезвие бритвы, с тремя звездами на воротничке рубашки, в фуражке с тульей, заломленной, как у Макартура, только без золотого шитья. Такой уверенный. Такой страшно уверенный в своем продвижении семимильными шагами к высшим командным постам. Теперь он надолго останется здесь. Макартур представил его к медали «За выдающиеся заслуги», на следующей неделе его портрет появится на обложке журнала «Тайм», планируется опубликовать статью о нем в «Коллиерсе». Шифкин, оскорбленный и разгневанный, заходил два дня назад и рассказал ему об этом и о многом другом.
Дэмон знал: Мессенджейл тоже не будет сидеть сложа руки. Если он, Дэмон, попросит освободить себя от должности и потребует военного суда, Мессенджейл не пожалеет ничего для своей защиты. Человек, изменивший слову, которое он дал ближайшему подчиненному, и затем солгавший об этом представителям прессы, не остановится перед тем, чтобы утаить или фальсифицировать документы, уничтожить чью-то репутацию или привлечь к ответственности невиновных. К тому же у него за спиной в Вашингтоне крупная политическая сила — дядя в сенате. И наконец, убедительная победа в кармане. Дэмон представил себе, как кто-то, занимающий высокий пост в Пентагоне, скажет в уютном кабинете: «Что за вздор несет этот Дэмон? Такая блестящая победа.
Блестящая! Чего он добивается? Дэмон всегда был таким бунтарем, не так ли? Не лучше ли ему возвратиться домой и поостыть немного?»
Наблюдая за Мессенджейлом, Дэмон медленно кивнул головой. Едва шевеля губами, он сказал:
— Я надеюсь, вы сможете добиться для «Саламандры» благодарности в приказе президента, генерал. Солдаты честно заслужили каждую строку такого приказа, и даже больше того.
Командир корпуса позволил себе слегка улыбнуться:
— Безусловно заслужили, Сэмюел. Честно заслужили. Я уверен, что Вашингтон благосклонно отнесется к настоятельным рекомендациям моего штаба.
Дэмон снова кивнул головой:
— А теперь, с вашего разрешения, сэр, я попытаюсь немного поспать.
— Конечно, конечно, Сэмюел… Итак, все это останется между нами?
Дэмон пристально посмотрел на него неприязненным взглядом.
— Несомненно, я хотел бы этого, генерал. Если представление к благодарности в приказе президента будет утверждено, я буду склонен поступить именно так.
Мессенджейл хотел сказать что-то, но остановился.
— Очень хорошо, — сказал он после паузы. — Будем считать этот инцидент исчерпанным. — У двери он задержался и протянул Дэмону саблю Мурасе. Украшенная драгоценными камнями рукоятка засверкала в мягком рассеянном свете. — Вы уверены, что не хотите принять это?
— Совершенно уверен, генерал. Как вы говорите, это варварское оружие. Вам оно подойдет больше.
— Как вам угодно. — Командир корпуса направился к выходу. — До свидания, Сэмюел.
— До свидания, сэр.
Дэмон попытался уснуть, но не мог. Долгое время после ухода Мессенджейла он лежал, глядя на колышущийся от ветра шатер из ветвей акации.
Глава 13
— Ну хорошо, случай! — сказал Билл Боудойн. — Если, по-вашему, все это просто дело случая…
— Ну, конечно! — Томми Дэмон засмеялась. — Что же здесь еще может быть?
С далекого черного африканского континента дул пронизывающий, порывистый ветер; мощные волны гнали на пляж причудливые гирлянды зеленой пены; в небе над ними кружились морские птицы; пронзительно крича, они то и дело камнем падали в воду.
— Вы просто циничны и богаты, — упрекнула она его.
— Будьте уверены! И собираюсь быть еще богаче.
— Ну, а я — нет. Я верю во все… — Улыбаясь, Томми отскочила от него в сторону и побежала вдоль пляжа. Кулички взлетали над ней и рассыпались во все стороны пестрым веером. Оглянувшись, она увидела, что Билл решил не догонять ее, но все равно, жадно глотая холодный сырой воздух и шлепая ногами по влажному песку, побежала еще быстрее, пока не выдохлась и не бросилась ничком на небольшой песчаный холмик. Немного погодя подошел Билл и уселся рядом с ней.
— Знаете, кто вы такая? — спросил он. — Вы — интеллектуальная пиратка!
— Пираты не бывают интеллектуальными!..
— Интеллектуальны, как и все другие. — Некоторое время он молча смотрел на нее лукавыми серо-голубыми глазами. — Американские женщины очень податливы, несмотря на их внешнюю неприступность и претенциозность. Они так скромны и уютны. Вот почему вы необычны — известно вам об этом? Вы не боитесь рисковать.
