— Это моя вина, — заявил он. И тут же понял, что лучше бы промолчал.
Джалани устремила на него изумленный взгляд, а Авиенда покраснела от смущения — она постоянно твердила ему, что в рамках джиитох извинения и объяснения не приняты. Если спасение собственного ребенка навлекало обязательство по отношению к кровному врагу, надлежало исполнить его не уклоняясь.
Нандера одарила Авиенду более чем пренебрежительным взглядом:
— Не думай ты все время о его бровях, он, глядишь, чему-нибудь бы и научился.
Авиенда густо покраснела, а Нандера тут же заговорила с Джалани на языке жестов. Джалани расхохоталась, отчего румянец на щеках Авиенды разгорелся еще пуще. Ранд испугался, не кончилось бы дело танцем копий, но тут же вспомнил, что ученицы Хранительниц Мудрости не дерутся на поединках. Правда, Авиенда вполне могла надавать Нандере затрещин.
Желая предупредить подобный поворот событий, он поспешно спросил:
— Но если это я вынудил Сулин сделать то, что она сделала, разве я не имею тох по отношению к ней?
Казалось, выставить себя большим дураком, чем он уже успел, невозможно. АН нет. Ранду это вполне удалось. Лицо Авиенды сделалось пунцовым, а Джалани живо заинтересовалась узором на ковре под ногами. Похоже, степень его невежества огорчила даже Нандеру. Тебе могут напомнить о твоем тох, пусть это и оскорбительно, но если ты спрашиваешь сам, стало быть, не знаешь. Ну что ж, в конце концов, он не питал иллюзий по поводу своих познаний. И что он мог сделать? Приказать Сулин прекратить исполнять эту смехотворную работу и вновь надеть кадинсор значило помешать ей исполнить свой тох. Любая его попытка облегчить ее бремя могла нанести урон ее чести. Ее тох был ее выбором. Что-то в этом есть, чувствовал Ранд, хотя что именно, не знал. Надо будет порасспросить Авиенду, если, конечно, она не умрет от стыда. Свет, вот же угораздило.
Размышляя о том. что же все-таки предпринять, Ранд вспомнил о принесенном Сулин письме, которое так и держал в руках. Сунув его в карман. Ранд отстегнул пояс с мечом, положил его поверх Драконова скипетра, но тут же вновь вытащил пергамент. Кто мог отправить письмо с нарочным, который не задержался, даже чтобы перекусить? Снаружи не было никакой надписи, только сам гонец знал, кому предназначалось послание. И печать — какой-то цветок, вытисненный на пурпурном воске, — ничего Ранду не говорила. Пергамент был очень дорогой, лучшей выделки. А вот содержание написанного изящным, витиеватым почерком письма вызвало у Ранда задумчивую улыбку.
«Кузен!
Времена нынче непростые, но я ощутила потребность написать вам, дабы заверить в своем расположении и выразить надежду на ответные чувства. Не опасайтесь, я знаю о вас и признаю вас, но нынче многие не одобрили бы любую попытку приблизиться к вам, минуя их. Прошу лишь об одном: согрейте мое доверие пламенем своего сердца.
Аллиандре Марита».
— Чему ты ухмыляешься? — спросила Авиенда, с любопытством поглядывая на письмо.
— Приятно, знаешь ли, получить весточку от человека, который выражается просто и понятно.
В сравнении с джиитох все ухищрения Игры Домов и впрямь казались ему простыми. Подписи было достаточно, чтобы понять, кто отправил письмо, но, попав в чужие руки, оно могло быть понято как записка, адресованная другу, или теплый ответ знатному просителю. Аллиандре Марита Кигарин, Благословенная Светом королева Гэалдана, конечно же, никогда не стала бы подписывать одним лишь именем, безо всяких титулов, письмо совершенно незнакомому человеку, а уж тем паче Возрожденному Дракону. Очевидно, ее беспокоили Белоплащники в Амадиции, а также Пророк Масима. С этим Масимой надо что-то делать. Аллиандре проявила осмотрительность, доверив пергаменту лишь самое важное, без чего нельзя было обойтись. И дала понять, что письмо необходимо сжечь, — упоминание о пламени его сердца означало именно это. Так или иначе, королева Гэалдана первой из всех властительниц обратилась к нему сама, по доброй воле, а не под угрозой меча. Вот бы еще найти Илэйн и вернуть ей Андор, покуда здесь не началась заваруха.
Дверь мягко приоткрылась. Ранд поднял взор, ничего не заметил и вернулся к письму, размышляя, все ли он понял, не упустил ли что важное. Читая, он сморщился и почесал нос. Ощущение скверны не исчезало, заставляя вспомнить о Льюсе Тэрине и его словах насчет смерти.
— Мы с Джалани займем свои места снаружи, — сказала Нандера.
Не отрываясь от письма. Ранд рассеянно кивнул. Том, тот наверняка с первого взгляда обнаружил бы в этом послании с полдюжины тонких намеков, о которых он и не догадывается.
Авиенда коснулась его запястья и тут же отдернула руку:
— Ранд ал'Тор, мне надо серьезно поговорить с тобой.
Неожиданно всё: и открытая дверь, и ощущение скверны — сошлось в его голове воедино. Уронив письмо, он резко оттолкнул Авиенду — подальше от себя, подальше от смерти. С удивленным восклицанием та упала на пол, он же, мгновенно обернувшись, схватился за саидин. Нандера и Джалани, привлеченные криком Авиенды, уже вбегали в дверь, но ни одна из Дев не заметила бесшумно скользнувшего мимо них высокого человека в сером. Да и сам Ранд даже с помощью саидин увидел его с трудом и с еще большим трудом удерживал в поле зрения. Взгляд Ранда будто скользил мимо него, тогда как тусклые, безжизненные глаза Серого Человека неотрывно смотрели на Ранда. Конечно, то был он — один из убийц, посылаемых Тенью. Как только письмо упало на пол. Серый Человек понял, что Ранд его заметил. Еще не успел стихнуть крик Авиенды, как убийца метнулся вперед, занося нож. Ранд мгновенно оплел его потоками Воздуха, но неожиданно невесть откуда взявшийся столб пламени ударил Серому Человеку прямо в грудь и прожег в ней дыру величиной с кулак. Убийца умер мгновенно. А как только он умер, то, что делало Серого Человека невидимым, перестало действовать. Его увидели все; поднимавшаяся с пола Авиенда вновь издала удивленное восклицание и — Ранд понял это по покалыванию кожи — обняла саидар. Рука Нандеры дернулась к вуали, Джалани свою уже наполовину подняла.
Ранд позволил трупу упасть, потом, продолжая держаться за саидин, медленно обернулся и оказался лицом к лицу со стоявшим на пороге его спальни Мазримом Таимом.
— Зачем ты убил его? — Голос Ранда звучал холодно и сурово, и лишь отчасти из-за Пустоты. — Я пленил его и рассчитывал узнать немало интересного. Возможно, даже о том, кто его послал. И что ты делаешь в моей спальне?
Таим, облаченный в черный, расшитый на рукавах сине-золотыми драконами кафтан, невозмутимо ступил вперед. Авиенда, уже успевшая подняться на ноги, держала в руке нож и, похоже, невзирая на саидар, готова была использовать свое оружие против Таима. Нандера и Джалани закрыли лица и стояли на цыпочках, с копьями наготове. Не обращая на них внимания. Таим — Ранд это почувствовал — отпустил Источник, хотя и знал, что саидин по-прежнему наполняет Ранда. Взглянув на мертвеца, он скривил губы в странной полуулыбке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
