Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это терем Марены Свароговны — видно там у нее гуляние!
Стал он биться-стучаться в терем — зашатались стены у терема, распахнулись двери железные. Поднялся сын Перуна по лестницам и вошел в палату Маренушки.
У Маренушки — развеселый пир. У Марены гости приезжие из далекого царства темного: в ряд сидят Горыня с Дубынею и Усыня с Кащеем Виевичем.
Поздоровался с ними Пeрунович и садился за стол на скамеечку.
— Что ж не ешь, Дажьбог сын Пeрунович? — так спросила Марена Свароговна.
А Дажьбог Марене ответил:
— Сыт, Марена, я — только что с пира у отца Сварога небесного.
А сам думает: если поешь у нее, заворожит она, иль отравит, ведь Марена колдунья известная.
Продолжался пир и гуляние. Здесь Кащей к Маренушке сватался, и хвалился своими богатствами, и хвалился своим он бессмертием:
— Все, Марена, тебе подвластны! Все боятся Марены-Смерти! Только я не боюсь — Бессмертный! Мы с тобою, Марена, вместе подчиним, покорим поднебесную!
Наконец, пришло время позднее, стали гости прощаться с Маренушкой. Провожала Марена гостей, проводила Кащея Бессмертного, а Дажьбога стала удерживать:
— Оставайся, Дажьбог сын Пeрунович, до рассвета, до света белого, и со мною, Мареною, сделай любовь! Будет мужем моим пусть Бессмертный Кащей, ну а ты, Дажьбог, — полюбовником!
Отвечал тут Дажьбог сын Пeрунович:
— Ты прощай, Марена Свароговна! Ты прощай уж, Маренушка-душенька, я не буду тебе полюбовником!
Обернулся Дажьбог от Марены и ушел один на широкий двор. Тут вскочила Марена Свароговна и брала ножища-кинжалища, и стругала следочки дажьбожии, их бросала в печку муравлену, как бросала их — приговаривала:
— Вы пылайте, следочки дажьбожии, вы горите во печке муравленной! И пылай в Дажьбоге Пeруновиче по Марене душа его светлая! Чтоб не мог Дажьбог жить без душеньки — чтоб не мог без меня он ни есть, ни спать! Подымайтесь, дымочки, из печечки, подымайтесь, вы, ветры буйные! Соберите тоску-ту тоскучую со всех вдов, сирот, с малых детушек, соберите со света белого, понесите ее в сердце молодца — молодого Тарха Пeруновича! Посеките булатной саблею сердце Тархово молодецкое, поселите тоску-ту тоскучую, дайте и сухоту сухотучую в его кровь, и в жилы, и в печень! Чтоб казалась ему Маренушка милей матери, отца-батюшки, и роднее Рода небесного!
Будьте крепче булата, слова мои! Ключ к словам моим в небесах, а замок в морской глубине, проглотила замок этот рыба кит. Рыбу-кит не добыть, и замок не открыть! А кто рыбу добудет и замок отопрет — того гром убьет и спалит огонь!
— ☼ —А Горыня, Дубыня с Усынею возвращались назад в царство темное. Растворились вдруг небеса, сокатились колеса златые, золотые колеса — огненные. А на той колеснице огненной сам Перун Громовержец покатывал, златокудрой главою встряхивал, в небо молнии посылая. И поглядывал вниз на Землю. Видит он — Горыня с Дубынею и Усыня идут по дороженьке.
— Где вы были? — спросил Громовик-Перун.
— Были мы в гостях на Рипейских горах у Марены Свароговны в тереме. Пили-ели мы, веселились мы, веселился там и твой сын Дажьбог!
Тут нахмурился Громовержец, покатил к Дажьбогу к Рипейским горам:
— Мне не нравится, сын, что ты ходишь к Марене! Не прельстился ль ты красотой ее? По-хорошему с ней ты сходишься — по-хорошему ль разойдешься с ней? Не пеняй тогда ты на батюшку, на пеняй на родимую матушку, а пеняй, Дажьбог, на себя самого!
Огорчился Дажьбог и пошел к Роси. И спросила Дажьбога матушка:
— Что случилось — скажи, чадо милое?
— Я скажу тебе правду сущую. Изобидел меня мой отец Перун, говорил — будто я у Марены сижу! Я всего заходил-то разочек, посидел у Марены часочек.
— За тебя Перун беспокоился. Та Марена — колдунья ужасная! Не ходи к ней, Дажьбог, в светлый терем, не прельщайся ты красотой ее!
Тут сказал Дажьбог слово резкое:
— Ты по роду мне будешь матушка, а по речи своей — будто мачеха!
И пошел он в терем к Маренушке:
— Проведу я с ней ночку темную на ее кроваточке мягкой, а наутро возьму в замужество!
Тут в Дажьбоге кровь разыгралась, и сердечко в груди растревожилось, и расправил он плечи широкие. И пошел Дажьбог сын Пeрунович, подходил к высокому терему. А в тот терем Марены прохода нет.
Тут натягивал сын Перуна лук тугой за тетивочку шелковую и стрелял стрелою каленою. Полетела стрела позлаченая, попадала в окошко косявчато — проломила окошко косявчато и расшибла стекольчато зеркало. Стал он биться-стучаться в терем. Зашатались стены у терема, распахнулись двери железные. И вошел сын Перуна к Маренушке.
У Марены — пир и гуляние. У Марены гость с царства темного: сам Кащей Бессмертный сын Виевич.
И сказал Дажьбогу Бессмертный Кащей:
— Ты почто, Дажьбог, к нам в окно стрелял? Проломил ты окошко косявчато и расшиб стекольчато зеркало!
Тут Дажьбогу досадно стало — вынимал он сабельку острую, поднимал ее над своей головой:
— Я тебя, Кащей, на куски изрублю!
Тут Марена со смехом говаривала:
— Не пугайся, Кащей, мил сердечный друг! Хочешь я Дажьбога могучего оберну златорогим туром?
Тут брала Маренушка чашечку, а в той чашке — водица холодная, колдовала она над чашечкой, выливала она ту чашечку на Дажьбога Тарха Пeруновича.
Вдруг не стало в светлице Дажьбога, вдруг не стало сына Перуна, встал в светлице Тур златорогий. Золотые рога у Тура, а копытца его серебряные, в каждой шерсточке по жемчужинке.
Приказала тогда Маренушка отогнать его в чисто полюшко.
Трое суток бродил златорогий Тур по высоким горам, по долинушкам. Увидали его пастухи, увидали — сказали матушке.
Рось тогда пастухам ответила:
— То не Тур златорогий ходит, ходит то мой сынок родимый Тарх Дажьбог, Мареной обернутый.
И просила она Перуна:
— Громовержец, скажи Марене, чтоб вернула она мне сына, обернула Тура Дажьбогом!
И сказал Перун Громовержец, раскатился гром в поднебесье:
— Ай же ты, сестрица Марена! Ты зачем златорогим Туром повернула Дажьбога доброго? отпустила его в чисто полюшко? Обрати ты его обратно, а иначе, сестрица Марена, я пущу в тебя громовой стрелой!
Обернулась Марена сорокою, полетела в чистое полюшко — там где ходят по полю туры, — девять туров — обычные туры, а десятый Тур — златорогий.
Тут садилась сорока на правый рог златорогого Тура Дажьбога, стала Туру Дажьбогу выщелкивать:
— Ай же ты, Дажьбог — златорогий Тур! Не наскучило ль тебе в чистом полюшке? По долам гулять, по горам плутать, по дубравам дремучим, по болотам зыбучим? И не хочешь ли — пожениться на мне? Ты со мной сделай заповедь вечную — и возьми Марену в замужество!
— Ай же ты, Марена Свароговна! Обрати ты меня обратно — я согласен на заповедь вечную!
И брала вновь Маренушка чашечку, наполняла ее ключевой водой, и брала три щепоточки маленьких из печи, от золы, от сырой земли. Посыпала щепоточки в чашечку, говорила над ней колдовские слова — очень странные, очень страшные.
И из чашечки Тура обрызнула. И чихнул тот Тур три разочка — обернулся снова Дажьбогом.
И пришли они снова к Рипейским горам ко Сварогу небесному в кузницу. Им сковал Сварог по златому венцу, и сыграл Дажьбог Тарх Пeрунович со Мареною вскоре свадебку.
Солетались на свадьбу веселую со всего света белого птицы. Ударялись птицы о Матушку Землю, обернулись птицы в небесных богов.
Собирались они, солетались, поздравляли Дажьбога с Мареною. И сплела им Леля любви венок, подарила Рось голубой платок, подарила Лада гребеночку: коль махнешь платком — будет озеро, а гребеночкой — встанет темный лес.
Стали гости гулять, пить и есть, плясать.
И плясала на свадьбе Жива — и кружилась она всем на диво: правой ручкой махнет — встанет лес и река, левой ручкой — летят птицы под облака.
И плясала на свадьбе Марена — и махала она рукавами: правой ручкой махнет — лед на речке встает, левой ручкой махнет — снег из тучи идет.
Говорил сын Перуна Маренушке:
— Замело, завияло дороженьки, и нельзя пройти мне к Маренушке. Промету я дорожку — сам к милой пройду. Постелю постелю пуховую, обниму Маренушку милую!
Продолжается свадьба небесная!
КЛУБОК ПЯТНАДЦАТЫЙ
— Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как Кащей у Дажьбога Марену украл, как Дажьбог Марену отыскивал, как спасала Дажьбога Жива!
— Ничего не скрою, что ведаю…
— ☼ —Как узнал про свадьбу Бессмертный Кащей, запрягал колесницу огненную, и собрал несметную силушку, и надвинулся тьмою на Ирий сад.
То не темная туча приблизилась — то надвинулась сила кащеева, затопила мглой Землю-матушку.
Как в ту порушку в светлом Ирии никого из богов не случилось — там один оставался могучий Дажьбог. Снаряжался он в чисто полюшко драться с той несметною силою.
- Слово о полку Игореве - Коллектив авторов - Древнерусская литература
- История Российская. Часть 1 - Василий Татищев - Древнерусская литература
- Домострой - Сильвестр - Древнерусская литература