К сожалению, большинство остальных томов, принадлежавших Вильяму Сент-Клеру, погибло при нападениях на Росслинский замок. Сгорело столько документов, что епископу Оркнейскому пришлось в 1446 году писать королю Норвегии подтверждение "генеалогии Вильяма Сент-Клера, графа Ор-кадии" и поддержку его законных притязаний на Оркнейские острова. Этот документ перевел с латинского на шотландский помощник игумена Томас Гилд, монах-цистерцианец из Ньюбэттлского аббатства, находящегося неподалеку от Росслина. Необходимость сочинения подобного запроса была обусловлена гибелью библиотеки Росслинского замка. Каноники монастыря святого Колумбы[33] в Инхкольме и историк семейства Сент-Клеров священник Хэй свидетельствовали о трех разграблениях росслинской библиотеки между XV и XVII веками, причем одно из них совершили солдаты-пуритане генерала Монка, а другое — эдинбургская чернь. Как писал епископ Оркнейский, грамоты, правовые документы, счетные книги "были уничтожены огнем, испорчены и похищены во время военных действий и вторжений врагов".
Портретов просвещенного Вильяма графа Оркнейского не сохранилось. Однако в находящейся неподалеку корсторфинской церкви находится статуя его родственника сэра Джона Форрестера, который перестраивал свою церковь в одно время с реконструкцией Росслинской часовни. Черты лица Форрестера стерло время, однако расшитая перевязь меча и пышные доспехи свидетельствуют о позднем Средневековье. На щите под его изваянием изображены три горна Форрестеров — изначально лесничих (forrester) королей Шотландии, — а также зубчатый крест и сент-клеровский корабль графа Оркнейского. Форрестер был потомком Джин Сент-Клер, дочери принца Генри, графа Оркнейского, пытавшегося колонизировать Америку почти за столетие до Колумба: как будет показано, одним из подтверждений этого является единственная в своем роде древняя маячная башня в Корсторфине. Надгробие Джин Сент-Клер находится в этой церкви рядом с каменной статуей ее мужа, сэра Джона Форрестера, его украшает изваяние покойной в украшенном вышивкой чепце и с Библией в руках.
Напротив находится вделанная в стену могильная плита храмовника, другая аналогичная плита расположена у двери для входа священника — одна из двух в Шотландии с изображением чаши, или Грааля. Как мы видели, что там похоронен Роберт Хериот, священник из Гогара, умерший в 1443 году. Заслуживает внимания, что самые ранние арабские граффити, высеченные в Шотландии в XV веке, расположены возле этого надгробия с Граалем: арабы были ведущими врачами и алхимиками того века. Другое надгробие с чашей, которую священник держит в руке, находится в Сэдделе, древнем цистерцианском аббатстве. Как и корсторфайнская церковь, оно подтверждает связь между культом Грааля, цистерцианцами и Санкто Кларо, семейством Священного Света.
В созданной Вильямом Сент-Клером Росслинской часовне есть и более очевидные Граали. На выпуклом орнаменте обращенного к югу второго с севера придела высечено изображение Богоматери с Младенцем, а также троих волхвов, несущих дары Иисусу. Рядом с ними на покрытом скатертью столе стоят три чаши, или Грааля, а под ними в камне расцветает роза, символ Девы Марии.
Подобный символизм характерен для всей часовни. Особенно часто в резных орнаментах встречается изображение Соломонова Храма. На двух столпах и башнях его переплетаются зеленые растения. Они наводят на мысль, что Росслинская часовня в целом представляет собой не просто возобновленный Храм Соломона, но и сад при Храме — Сад Библии и Эдема. В попытке понять склад удивительного ума ученого Вильяма Сент-Клера и план его часовни, следует иметь в виду, что в Средние века существовала разновидность книг, именовавшихся "Цветниками" или Розариями. Снабженные иллюстрациями, зачастую изображавшими цветы, как в Росслинском молитвеннике, они связываются с поиском веры и мудрости, а также с почитанием Девы Марии. Один in средневековых врачей и философов, Арнольд из Виллановы, назвал свою оригинальную энциклопедию Rosarium Philosophorum. Согласно средневековым воззрениям, Третий день Творения всего живого и священные архитектурные чертежи носили символический характер. Узоры зеленой листвы и формы обтесанных камней в равной степени являлись плодом работы Божественного разума.
Планирование и сооружение Росслинской часовни растянулись на пятьдесят лет, и за это время Вильям Сент-Клер успел состариться. Во время недавнего визита в Росслин мастер-масон Нью-Йоркского масонского храма указал, что временной промежуток, прошедший от замысла до закладки фундамента, а тем более завершения строительства, оказался слишком большим для сооружения подобного масштаба. От идей до набросков, а потом до архитектурных планов, — некоторые из них до сих пор можно видеть на стенах крипты Росслинской часовни; от разработки мистической темы в иконах до точного размещения изображений внутри и снаружи здания; от доставки материалов и подбора умелых каменщиков до взаимодействия с цехами и гильдиями, — то есть между замыслом и его воплощением, — прошла долгая жизнь.
Покровитель и заказчик часовни редко принимал настолько полное участие в ее сооружении. Как писал священник Хэй об Вильяме Сент-Клере:
"Ему пришло на ум построить для богослужения храм самой изящной работы. Дабы здание было возведено во всей красе и великолепии, он призвал мастеров из других краев и чужеземных королевств… Чтобы оно было необычайным, он сперва поручил сделать чертежи на привезенных из Прибалтики досках, после чего велел плотникам обработать доски по чертежам, а потом дал их в виде образца каменщикам, дабы те могли вырезать то же самое в камне".
Влияние других краев и чужеземных королевств на Росслинскую часовню представлено в зале религиозного искусства XV века в новом крыле Лондонской Национальной галереи. Там находится запрестольный образ из церкви рыцарей Святого Иоанна, которые приняли в свои ряды храмовников в Кельне. Он является даром королевы Виктории, сделанным по просьбе ее мужа-немца, принца-консорта Альберта, тоща Верховного магистра масонов Британии. Образ написал Стивен Лохнар в 1445 году, когда Вильям Сент-Клер начал перестраивать соборную церковь Святого Матфея. На нем изображен святой Матфей, держащий Евангелие, у его ног находятся ангел и святая Екатерина Александрийская, в то время покровительница семейства Сент-Клеров. Возле нее лежат обломки колеса, на котором ее пытали, она держит громадный меч, которым ее обезглавили. Третья фигура на этом образе — святой Иоанн Богослов, которого чтили храмовники и госпитальеры. Он держит шестиугольную золотую чашу, или Грааль, из которой поднимает голову змий премудрости; у ног Иоанна сидит орел. На заднем плане изображены святой Иероним, Григорий Великий, а также жертвователь с восьмиконечным крестом.
Рядом с этим запрестольным образом располагается изображение святой Вероники, несущей плат с ликом Христа, похожим на находившийся у храмовников в Комбе, но оно также было написано в Кельне в XV столетии. Напротив можно видеть панно из Верденского аббатства возле Кельна, где изображен рыцарственный святой Губерт, молящийся перед оленем с крестом между рогов, — свидетелем этого видения был и король Шотландии Давид. Рядом висит часть запрестольного образа с изображением трех волхвов, каждый из них протягивает золотой Грааль Младенцу Христу, как вырезано на стене в Росслине.
В этой галерее, экспонаты которой происходят из одного города средневековой Германии, можно ознакомиться с той символикой, которую воспроизвел просвещенный строитель Росслинской часовни; мы видим здесь евангелиста Матфея, покровительницу Сент-Клеров с отсекшим ей голову мечом; святого Иоанна Богослова, держащего в чаше гностического змия мудрости; рыцаря, стоящего на коленях перед раненым оленем, представляющим Христа; священный плат или Мандилион с головой Иисуса; трое мудрецов с Востока, преподносящих Младенцу Христу золотые Граали. Эти образы показывают, как широко распространились влияние и тайны последнего из монашеских и военных орденов Европы перед Реформацией. И они, безусловно, коснулись венца средневекового шотландского искусства и веры — Росслинской часовни.
Постройка этой часовни в качестве Соломонова Храма и Часовни Святого Грааля стала апофеозом Вильяма Сент-Клера. Хотя Росслинской часовне предстояло стать восточной апсидой большой крестообразной соборной церкви, она являла совершенство замысла сама по себе. Поперечное сечение здания свидетельствует о том, что в основе проекта ее лежали вписанные в круг восьмиугольник, шестиугольник и треугольники — несколько основных геометрических фигур церковного строительства и алхимии того времени. Исследование форм, использованных Джордано Бруно в своих алхимических работах, повторяет архитектурный план Росслинской часовни и является еще одним показателем восточных и гностических влияний на ее создателя.
