– Да знаю я, мам, – продолжая жевать, заверил женщину сын. – Но ведь столько интересного! Ты бы видела…
Хлопнула дверь, и в коридоре негромко завозились.
– Отец пришел, – мать вскочила, на секунду задержавшись перед осколком зеркала, вышла в прихожую.
Продолжая жевать, сын в оба уха прислушивался к разговору и возне в коридоре. Отец что-то коротко рубанул, повысила голос мать. Потом тише. Потом всхлипнула.
– Захар!
– Да, отец! – отбросив еду, парень вскочил навстречу входившему на кухню Микуле. Авторитет приемного родителя для него был непререкаем.
– Да ты сядь, – устало опустившись на стул, махнул рукой отец, возле которого, гремя посудой, уже вовсю суетилась мать. – Дело у меня к тебе, сын. Серьезное.
Опустившийся на стул Захар ощутил, как у него внутри все сжимается от сладостного предвкушения. Ему доверяют какое-то дело. С ним, как со взрослым. Отец доверяет ему!
– Отправишься с отрядом на юго-западный фронт, проверишь, что и как.
– Что? Война? – с надеждой поинтересовался Захар.
– Нет. Просто слухи о бандах и кочевниках.
– А Одина можно взять?
– Да бери, бери. Только осторожно, никакого самоуправства и самодеятельности. Посмотрите – и назад. Ваше дело разведка. Усек?
– Да, – снова вытянулся под холодными глазами Захар, ноги которого уже сами упрямо рвались через оружейку в конюшню.
И вот он, изо всех сил стараясь держать прямую спину, словно древний полководец из легенд, которые рассказывала ему на ночь мама, направлялся в сторону предполагаемой опасности, готовый в любой момент занести карающую длань над противником, вооруженный доверием отца и собственной юношеской нерассудительностью. Он чувствовал себя героем, чуть ли не освободителем, скачущим на верном коне навстречу опасности. Он – приемник самого атамана, отправляется в первый крестовый поход.
Но в жизни все оказалось намного банальнее, циничнее и страшнее.
Курившийся столб дыма казаки увидели издалека. Пожар в степи – дело страшное. Стена, состоящая из огня, дыма и копоти, моментально захватывала огромные территории и гнала прочь всех степных обитателей. Бывало и так, что степной пожар выводил толпы мутантов на людские поселения. Охваченные паникой монстры бежали прямо под пули и бросались на стальные наконечники казацких пик. Даже в изуродованных мутацией инстинктах животных остался неизменным страх перед жарким пламенем огня, его они боялись больше, чем людей.
– Хлопцы! Надо бы проверить, что там случилось. Если пожар, то не приведи Господь, чтобы ветер дул в сторону нашего хутора. – Захар посмотрел на облака, бегущие по небу в сторону, как раз противоположную той, откуда ехал казацкий десяток.
Его люди одобрительно загудели.
Казацкая привычка всегда быть начеку и на этот раз оказалась нелишней. Не доезжая несколько сот метров до источника дыма, Захар скомандовал остановиться. Передав поводья Одина своему первому помощнику и другу Кириллу, молодой десятник отправился на разведку.
Ползти по-пластунски непросто. А ползти по-пластунски в крымской степи так вообще целая наука. В любой момент прямо под телом лежащего человека на поверхность может выбраться огромный земной червь. Пасть этой твари, вооруженная сотнями острых, словно иглы, зубов, за пару секунд перекусит незадачливого путника пополам. Так что казаку следовало не только ползти как можно осторожней, но и периодически преподать ухом к земле и внимательно прислушиваться, не раздается ли поблизости опасный хруст от перемалываемых червем камней.
Захар подобрался на максимально близкое расстояние, имея возможность детально рассмотреть происходящее рядом с костром действо, при этом оставаясь незамеченным для его участников. То, что он увидел, его не обрадовало.
«Уж лучше это бы был пожар!» – подумал Захар, глядя на лагерь мародеров, дым от костра которого и привлек внимание казаков. Хотя, костром это назвать было сложно. Степные бандиты, облаченные в самодельные противорадиационные костюмы, собрали в одну кучу и подожгли тела убитых ими караванщиков, добавив в качестве топлива части разобранных на куски повозок и кибиток. Подобные случаи в этих краях были не редкостью. Банды мародеров из Тортуги или Севастополя шныряли по степному Крыму в поисках легкой наживы, которой чаще всего становились караваны и обозы, пренебрегшие надежной охраной.
Захар насчитал около трех десятков бандитов в масках. Передвигались они на дизельных багги и мотоциклах, многие из которых были оснащенны пулеметами и броней из приваренных к корпусу листов железа.
Чужаков следовало предупредить, а в идеале прогнать с казачьей земли. Но имея в своем распоряжении всего лишь десяток верных бойцов, подобная затея была обречена на провал. Захар предпочел все так же незаметно покинуть свой наблюдательный пост и вернуться к товарищам.
– Ну что делать будем, мужики? – спросил Захар в конце своего рассказа о результатах разведывательной вылазки.
– Атаман Микула четко сказал, чтобы никаких стычек, – ответил Мишек, самый рассудительный из отряда Захара. – Так что предлагаю вернуться на хутор и привести сюда подмогу.
– Пока мы туда-сюда зазря катаемся, этих падальщиков уже и след простынет! – возразил Захар, – Нет, поступим иначе. Ты, Кирилл, скачи на хутор и передай отцу, что мы нашли банду мародеров. А мы пока последим за ними. Понял?
– Добро, – кивнул Кирилл и отправился выполнять поручение командира. Когда он скрылся из виду, Захар почувствовал, что просто физически не может усидеть на месте. Сердце рвалось в бой, доказать, что он хлопец не из робкого десятка.
– А что, хлопцы, – наконец не выдержал Захар, – неужто мы струсили? Чего мы тут стоим и ждем моего батьку с подкреплением, словно мы парубки беспомощные? Предлагаю подъехать к этим псам и наблюдать за ними смело, в открытую. Как вам такая идея?
Как это ни странно, но с этим предложением согласился даже рассудительный Мишек. Казаки не привыкли отступать перед лицом опасности. Сняв ружья с предохранителей и проверив, легко ли достаются шашки из ножен, лихие рубаки выдвинулись к лагерю мародеров.
Бандиты тем временем закончили с сооружением погребального костра и перешли к дележке добычи. Одни потрошили тюки с товарами, другие делили оружие и одежду, снятые с трупов караванщиков. Трое мародеров стояли поодаль от основной группы, чем сразу привлекли внимание Захара. Двое прижимали к земле кого-то пытающегося вырваться, в то время как третий бандит в маске возился с застежками на своих штанах.
– Так это же ребенок! – приглядевшись, ахнул Захар. Троица мародеров в масках разложила на земле маленькую девочку с явным намерением пустить ее по кругу.
Такого Захар стерпеть просто не мог.
– Эй! Уберите от нее руки! – спрыгивая с недовольно заворчавшего Одина, зычно приказал он, перехватывая рукоять шашки.
– Черт! Принесла казаков нелегкая! – один из насильников протянул руку к лежащему рядом АК-47.
– Казачки, предлагаем разойтись полюбовно! Возьмите пару мешков из добычи и скачите себе дальше. А если хотите, мы можем с вами этой пигалицей поделиться…
Глаза у Захара налились кровью. Он выхватил шашку, тем самым давая своим людям сигнал к атаке. Последнее, что он увидел, как казаки лавой обрушиваются на ошарашенных бандитов. В следующее мгновение автоматная очередь из бандитского автомата разворотила Захару грудь и вышибла его из седла. Последнее, что он увидел, – дюжина всадников, которые, вытянувшись в шеренгу, улюлюкая и махая саблями, оголтело неслись на него.
Глава 4
Серый свет
Когда-то Бахче-Сарай был Бахчисараем, и ни к бахче, ни к сараю отношения не имел. Пошта читал, что название переводилось как «сад-дворец» и что существовал город века так с семнадцатого. Сейчас это уже не имело значения. Впрочем, дворец остался. Названный крымскими татарами «хан-сарай» (ханский дворец), сейчас он стал, соответственно, «Ханским сараем».
Потому что хан в Бахче-Сарае был.
Звали его Арслан Гирей II, и наследником некогда построивших дворец аборигенов он точно не был.
Вообще с национальностями после Катаклизма творилось что-то невнятное. Листоноши вообще признавали только одну «нацию» – люди, но встречались и ярые противники такого космополитизма, делящие разумное население Земли на хохлов, москалей и прочих жидов.
Впервые с национализмом Пошта столкнулся как раз в Бахче-Сарае в прошлый визит. И теперь, подъезжая к городу, гадал: разрешился конфликт или нет.
На воротах дежурили двое. Хан Арслан Гирей отличался некоторой эксцентричностью, любил исторические романы разной степени достоверности и уважал «преданья старины глубокой», при этом совершенно не разбираясь ни в одной эпохе. Поэтому стража была одета с выдумкой и претензией, правда, непонятно, на что: то ли на достоверность, то ли на красочность.
