Первый дракон хрипло зарычал и ускорил темп, а второй тем временем поудобнее ухватил её за бёдра и вторгся внутрь резким рывком.
Принцесса захлебнулась собственным криком и слезами. Казалось, внутри всё разорвалось.
— Мне больно! — прокричала она, выпуская член изо рта и мотая головой. — Пожалуйста, не надо!
Надавив на затылок, Эштард вновь вынудил взять в рот свой член, Тродор тем временем замер в её тесной горячей глубине, позволяя привыкнуть к своим размерам.
Но всё же цинично прошептал, целуя худенькую девичью спину меж лопаток, из которых стекали на мозаичные плиты, трепеща при каждом движении, огненные крылья:
— Это ничего детка… главное, что мне сейчас хорошо!
Не в силах больше сдерживать себя, он начал двигаться внутри, сперва едва ощутимыми толчками, затем всё резче и жёстче. Фирузи ощутила, как вместо недавней боли внутри растекается тепло — постыдное, запретное… странно расслабляющее, кружащее голову. Каждый толчок члена наполнял тело хмельной, томительной лёгкостью. Где-то там, в пугающей тёмной глубине, всё сильнее и сильнее сжималась огненная пружина. Фирузи вдруг отчаянно захотелось, чтобы она разжалась, распрямилась… и сразу стало понятно, что для этого дракон должен двигаться ещё резче и глубже!
Она хотела, чтобы он двигался в ней ещё и ещё!
Ей нравилось то, что эти беспощадные захватчики творят с её телом, Пламя, как же ей это нравилось!!
Не вполне понимая, что с ней, принцесса мычала, лаская языком и внутренними сторонами щёк твёрдый, как камень член первого дракона и оттопыривая попку, раскрываясь как можно больше для второго…
Пламя, как же хорошо! Как же возмутительно развратно и при этом бесстыже-приятно… М-м…
— М-м-м! — с её мычанием хрипло зарычали оба дракона. Оба содрогнулись в короткой конвульсии.
В самое нутро ударили горячие потоки, усиливая обрушившееся со всех сторон удовольствие!
В тот же миг член Эштарда тоже выстрелил горячей терпкой жидкостью прямо в горло. Застонавший в голос дракон придержал её затылок, не давая отстраниться и Фирузи ничего не оставалось, кроме как проглотить всё до последней капли.
Её саму в это время насквозь прошивали разряды такого острого и головокружительного наслаждения, что едва ли она соображала в полной мере, что происходит.
Сознание вдруг подёрнулось огненной дымкой, реальность — такая безжалостная и неумолимая вдруг потеряла вес, стала зыбкой, газообразной…
Магия сияла вокруг мириадами золотых пылинок! Это была инородная магия, чуждая нашему миру…
Перед истинным, расширившимся и проникшим в иное измерение взором феникса парили два крылатых змея.
Золотой и платиновый.
Как же они были прекрасны!
Глава 18 Свет погасшей звезды
Фирузи
Свет далёкой звезды, который они принесли с собой не был похож на свет, что подарила нашему миру Мать Солнце.
Этот свет был жгучий и многогранный.
В нём была Сила.
Сила таких масштабов, о которых Фирузи раньше и не подозревала. Смертоносный. Пронзительный. Жаркий. Знойный. Утробный. Пламенный…
И всё же сквозь эту небывалых размеров силу пробивалась еле различимая, но оттого ещё более трогательная… Нежность. Трепет. Волнение.
Словно заплутавший в лабиринте путник, который отчаялся когда-либо найти выход.
И выходом… Фирузи вдруг ощутила, что выходом, последним шансом для этого странного живого света была она сама.
Её пламя было необходимо этому чудесному сиянию далёкой звезды, этой могучей, всесокрушающей Силе. Чтобы выжить. Чтобы не погаснуть навеки.
Золотой и платиновый змеи смотрели на неё с такой робостью и надеждой, словно от одного её слова, одного её взгляда зависели их жизни.
И принцесса вдруг поняла, что так и есть.
В её хрупких девичьи руках и правда власть над этими сильными беспардонными захватчиками.
Вот что кроется за завесой их нарочитой грубости, их высокомерия и цинизма. Ведь какими бы ни были они на словах, на деле они были нежны с ней. Ей не причинили боли. В ней пробудили ответное желание бесстыжими, но какими же восхитительно возбуждающими ласками! Ей давали привыкнуть, её щадили… Это она только сейчас поняла.
Они стремились доставить ей удовольствие.
Они брали её грубо, бесцеремонно, но разве это не то, что понравилось ей больше всего? Их уверенность. Их прямота. Напористость.
Принцесса фениксов никогда не встречала ещё настолько сильных, уверенных в своей силе и власти мужчин.
И за этой Силой, оказывается, скрывалась эта потребность… в ней. Буквально жизненная необходимость, порождающая хрупкую, трогательную, немного даже детскую какую-то неуверенность.
«Мужчина — как грецкий орех, — говорила ей мать, напутствуя перед свадьбой. — Внешне твёрдый и сильный, внутри же мягкий и уязвимый. Женщина же, как персик: мягкая и сочная снаружи и твёрдая, несгибаемая внутри. Помни об этом в семейной жизни».
Тогда Фирузи думала, что поняла. Но на самом деле осознала, о чём говорила мать, только сейчас.
— Не бойтесь меня, — внутренним голосом, голосом феникса, позвала Фирузи сияющих змеев. — Ну же… Идите сюда.
Увитые мерцающей чешуёй звери несмело двинулись навстречу к огненной, сотканной из пламени, чудесной птице.
— Ты… не гонишь нас?
— Как я могу? Вы такие красивые.
— Но после того, что мы сделали с тобой… Что продолжаем делать… Теперь нас не удержать… Это только начало, принцесса.
— Но ведь иначе вы не смогли бы ко мне приблизиться, а я не смогла бы говорить с вами. Так?
— Так.
— Чего же вы хотите?
— Жить. Мы очень хотим жить.
— И для этого вам нужно…
— Нам нужно Пламя. Много Пламени. Только здесь есть такое. Тысячи тысяч наших братьев погибли… после того, как мы покинули наш гаснущий мир. Погибли те, кто взял неверный курс. Погибли старые и слабые по дороге сюда, к вашему Пламени. Долетели лишь самые сильные. Но наши силы на исходе. Мы умираем.
— Вы летели сюда! — осенило вдруг Фирузи. — Прямо сюда! Целенаправленно! Вы летели на Пламя фениксов!! На наше Пламя!!!
— Да, Принцесса. Ваше Пламя сияет ярче тысячи звёзд. Оно освещало наш путь в холодном, безвоздушном пространстве вечности. Мы летели на ваше тепло, странные огненные птицы…
— Почему же вы не сказали прямо? Почему не попросили о помощи?!
— Это сложно, Принцесса-феникс. Это очень сложно. Наши внешние оболочки, наши носители не осознают нас. Они словно спят наяву, позабыв о своей истинной природе. Им снятся цветные, очень реалистичные сны. Им снится, что они — могучие, сильные существа. Венец творения. Господа мира. Господа всех миров. Но чтобы обрести Истинную Силу, они должны нас Услышать. Очнуться! Но наши голоса всё тише… Мы слишком много Силы оставили по пути к вашему Пламени.
— А сейчас? Сейчас, этот наш разговор они слышат?!
— Не так, как хотелось бы, — покачал треугольной рогатой головой один из змеев.
— Не словами, — добавил второй.
— Скорее, чувствами, эмоциями… ощущениями.
— Как это?
— Наши носители испытывают нежность к тебе. Трепет. Желание делать тебя счастливой, Птица. Чувства, которые мы пытались пробудить в них очень давно… И если бы не гибель нашего мира, боюсь, нам бы никогда это не удалось.
18.2
— Это даже не чувства ещё… Отголоски… Импульсы… Позывы, которые они привыкли давить в себе, ошибочно принимая за слабость.
