подготовиться. Наверное, я просто не хочу тут находиться. Родители выходят, мама открывает мою дверь.
– Ну же, Елена. Всего несколько слов, и Тига освободят!
Не думаю, что все будет так просто. А если Джейсон узнает, что я заговорила? Что он тогда со мной сделает? Он грозился, что моего отца снимут с поста директора, что он уничтожит всю мою семью. Он даже говорил, мол, может сделать так, чтобы Тиг исчез. Не знаю, хватит ли у меня сил не обращать на все это внимания. По правде говоря, я не знаю, на что способен Джейсон на самом деле. Он ведь может выкинуть и что-то похуже.
– Елена, пожалуйста, выходи из машины, – холодно произносит отец.
Его интересует только один вопрос: если Тиг на меня не нападал, то кто это сделал? Я уверена: как только скажу, он тут же пожалеет об этом. Я вспоминаю Тига, глубоко вдыхаю и оказываюсь на тротуаре под суровым взглядом отца.
Давай, Елена, шажок, теперь второй. И Джейсон вроде бы до сих пор в коме, в таком состоянии он вряд ли сможет что-либо сделать, правда же? Я опять начинаю вспоминать всю эту картину: Тиг, все в крови, шум, жуткий запах – никогда не смогу это все забыть. Он говорил, что убьет того, кто посмеет меня обидеть. И он убил бы, если бы я его не остановила.
Родители заходят вместе со мной. Здесь спокойнее, чем я себе представляла. На стойке перед нами куча рекламных листовок. На одной из них написано: «Молчание не выход». Я представляю себе, как мы с Тигом читаем эту надпись вместе, он удивленно поднимает брови, скосив глаза, – можно умереть от смеха. Но сейчас мне не смешно. К горлу подкатывает ком, от которого никак не избавиться.
– Слушаю, – произносит полицейский по ту сторону стойки.
– Здравствуйте. Меня зовут Дэниэл Хиллз. Это моя дочь, Елена. Хотим подать заявление касательно нападения на нее.
Коп смеряет меня взглядом. Я понимаю, почему Тиг переходил дорогу каждый раз, как встречал на своем пути полицейских. Однажды он сказал мне: «Копы похожи на собачье дерьмо: если один раз вляпался, будешь постоянно вонять». Обычно такие фразочки – в стиле его друга Бенито.
– Хиллз? Это дело об изнасиловании? – спрашивает коп.
Отвернувшись, я делаю вид, что изучаю листовки. Не плачь, не плачь! Это слово стало табу, с тех пор как Джейсон начал ко мне приставать. Оно мерзкое и страшное.
Я закрываю глаза, пока отец спорит с копом:
– Попытка изнасилования. Вы вообще отдаете себе отчет в том, что шестнадцатилетняя жертва стоит прямо перед вашим носом?
Я смотрю себе под ноги. Папа, пожалуйста! Не надо больше ничего говорить!
– А, так это всего лишь попытка? – отвечает коп.
– Вы бы так не рассуждали, если бы речь шла о вашей дочери, – отрезает мама.
– У меня пока нет детей, я пока не готов заво…
– Да нам все равно, к чему вы там не готовы! Куда я должна пойти, чтобы у меня приняли заявление?
Это выше моих сил! Не могу больше терпеть разглагольствования этого кретина. На этот раз мама смотрит на меня без упрека и не прерывает своим обычным «Елена, прикуси язык». Ее взгляд скорее полон гордости. Коп смотрит на меня с ненавистью, а отец, кажется, не очень удивлен.
– Вы как со мной разговариваете, юная леди?!
– Вы тратите наше время впустую, – прерывает его отец.
Полицейский указывает нам на коридор, уходящий влево, и снимает телефонную трубку.
– Шестая дверь по левой стороне.
«Спасибо» ему никто из нас не говорит.
– Райан? Хиллзы пришли, их дочь готова дать показания. Так и есть, она уже в состоянии связать пару слов – я сам слышал.
Коридор очень длинный. У каждой двери висит табличка «Комната для допросов». Каждая – под своим номером. И над каждой горит либо зеленый, либо красный фонарь. Когда мы доходим до нужной, нас встречает новый коп.
– Мистер Хиллз? Меня зовут детектив Райан, я веду расследование вашего дела. Поскольку ваша дочь является совершеннолетней, она должна давать показания в одиночку, но вы вместе с женой можете наблюдать за дачей показаний из соседней комнаты, если пожелаете. При даче показаний может присутствовать адвокат, если вы полагаете, что это необходимо, но тогда вам придется вернуться вместе с ним.
В одиночку? Нет! Я не смогу!
Я делаю шаг к маме.
– Обойдемся без адвоката. Почему нельзя пойти вместе с ней? Какая разница, по какую сторону зеркала мы находимся? – спрашивает отец.
– Очень большая разница, мистер Хиллз. Мисс, проходите. Вам принести воды?
Я молчу. И речи быть не может, чтобы я осталась в этой комнате без родителей. Здесь даже окон нет. Я смотрю на родителей. Мама пытается мне улыбнуться, но она очень взволнована – это видно.
– Давай, солнышко. Мы рядом. Ты можешь выйти в любую секунду, хорошо?
Мне страшно. Это глупо, ведь детектив ничего не может мне сделать, однако я до смерти боюсь оказаться с ним один на один. Папа хмурится, а детектив Райан жестом приглашает меня войти. Я бросаю на родителей последний взгляд перед тем, как войти в комнату. Дыши, Елена.
– До скорого, детка, – добавляет отец с улыбкой.
Внутри холодно и неприятно. Ковер на полу пахнет плесенью. По центру комнаты стоит стол. Это похоже на сцену из какого-то сериала.
– Располагайтесь, мисс Хиллз. Может, все же принести вам чего-нибудь попить? – снова предлагает детектив.
– Нет, спасибо.
Он улыбается в ответ.
– Хорошо, я отведу ваших родителей в соседнюю комнату и вернусь через минуту.
Детектив закрывает за собой дверь и оставляет меня в одиночестве. Уже через секунду дверь открывается и входит какой-то другой тип с небольшой папкой в руках. Не знаю почему, но я стараюсь не смотреть ему в глаза. Он не здоровается, а мне сейчас слишком тяжело быть вежливой. И вообще-то я ожидала снова увидеть детектива Райана, а не кого-то другого.
– Елена Хиллз? – спрашивает он, усаживаясь напротив меня.
– Да.
Голос звучит нерешительно – я в самом деле умираю от страха. Я знаю, он ничего мне не сделает, всего лишь задаст несколько вопросов. Но я совершенно не понимаю, как должна себя вести и с чего начинать. Уверена, что простого: «Это был Джейсон Дэш, а не Тиган» – будет достаточно, но сумею ли я вообще произнести это вслух?
– Отлично. А теперь слушай меня внимательно, – говорит он.
Мужчина выкладывает передо мной три фотографии.
– Ты знаешь этих людей? – спрашивает он.
Я хмурюсь. Руки, лежащие под столом, дрожат. Я сглатываю, но ком из горла никуда
