уже не человек. Я вампир. А вампиры умеют ненавидеть и презирать. И уж точно, когда это происходит, то вампир не испытывает жажды вкусить другого вампира, словно это единственное важное в этом мире.
— Ты так пахнешь… как дерьмо и гниль. Тебе нужно помыться. Я слишком брезглив на самом деле. Выглядишь ужасно, Флорина. Поэтому отправляйся в мою комнату, тебя будут сопровождать. Прими душ, переоденься и ознакомься со своей новой жизнью. Я даю тебе время до ужина, а потом буду убивать дальше у тебя на глазах тех преданных людей, которых ты не захотела защитить.
— Ты их держишь в заложниках, чёрт возьми, — шиплю я.
— Именно. Но ты не хочешь их защитить. Если бы хотела, то разумно согласилась бы со мной, тем более я делаю то, что хотел твой отец, Флорина. Он хотел видеть меня на троне, а тебя рядом со мной. Думаешь, я совсем идиот и не сложил два плюс два? Рома спрятал тебя, таким образом защитив от меня, но больше защищать тебя некому. Станом управляю я, Флорина. У тебя больше нет друзей, есть только я, и ты тоже будешь подчиняться мне, — произносит он, и его глаза горят от страсти к своим фантазиям, а я презрительно кривлюсь.
Но самое пугающее здесь… да много пугающего меня. И я знаю, что как только останусь одна, то моё сердце разобьётся в очередной раз из-за следующего предательства.
Глава 8
Мировое соглашение между нашими кланами для меня лично выглядит предательством тех, кто погиб из-за меня же. Я не могу просто так взять и дать согласие на добровольное насилие, рабство и коронацию Томаса. Просто не могу. Я не в силах пересилить себя и убедить в том, что это правильно и разумно. Да, я переживаю о Жозефине, но… а как же Рома и его смерть? Как же гибель других вампиров, которые погибли? Получается, всё было напрасно, если я могла и раньше согласиться на все условия Томаса? Тогда в чём заключался смысл моей забастовки и попыток спасти своих людей?
Меня под прицелом нескольких автоматов ведут по коридорам. Я и не собиралась убегать. Это глупо. Сейчас глупо, но я подберу подходящее время. Меня выворачивает наизнанку от отвращения ко всем этим вампирам, которые когда-то подчинялись мне. И знаешь что, мой друг? Теперь я вернула власть, и им всё же стоит вспомнить, что они принадлежат мне. Я могу сделать с ними всё, что мне выгодно. И я сделаю это. Мне просто нужно время, чтобы немного разобраться с ситуацией.
На удивление меня приводят в мою же комнату, но мало того, что в ней витает вонь Томаса, так ещё и везде лежат его вещи. Просто везде.
— Чёртов сукин сын, — шиплю я, когда у меня за спиной опускается решётка. Но я зла не потому, что меня заперли. Я зла, потому что его чёртова одежда находится в моём чёртовом шкафу. Бросив документы на стол, подхожу к шкафу и выбрасываю всю его одежду на пол. Затем я собираю её и бросаю в горящий камин. С удовольствием смотрю, как она горит. Затем я снимаю всё постельное бельё и делаю с ним то же самое. Я даже полотенца сжигаю. Оставшись довольной, я открываю потайную дверь и понимаю, что проход замуровали. Это было предсказуемо. Остаётся кровь. Мне нужна кровь, и мне нужно питание. Мой вампир требует еды. Я ищу свой холодильник, но его унесли, теперь на его месте стоит сейф. Взломать сейф даже вампир не может. Дело не в силе, а в том, что вампирские сейфы намного более сложные, чем человеческие. Вырвать дверцу не получится, как и выбить, к примеру, окно или решётки. Пока это никому не удавалось, отец был умным…
Я сажусь на пол, когда в моей голове появляются воспоминания об отце. Я до сих пор не могу поверить в то, что отец сделал это, и что именно его рукой было написано чёртово смехотворное завещание. Как он мог? Как? Он же был хорошим отцом. Он был моим отцом, в конце концов. Но у меня создаётся такое ощущение, что или я тупая, или здесь что-то нечисто.
Приняв душ и смыв грязь со своего тела и волос, достаю свою одежду, которая на удивление до сих пор висит в шкафу, только вот провоняла смрадом Томаса. Ничего. Переживу.
Есть ещё кое-что, что пока я не поняла. Почему Стан настоял на разговоре с Томасом? Он знал про Жозефину? Он знает что-то ещё? Я должна получить ответы.
— Томас, — рявкаю я, расхаживая по своей спальне. — Я знаю, что ты слышишь меня, придурок. Я хочу поговорить со Станом. Без разговора с ним я ни черта не подпишу. Это моё условие. А раз я тебе нужна, то буду постоянно выдвигать свои требования. Так что это мой приказ.
— Нет, — доносится до меня злой голос Томаса.
— Тогда хрен тебе, а не мирное соглашение. Убивай кого хочешь, — фыркаю я, но продолжаю ходить кругами по комнате.
— С каких пор ты стала такой циничной? Ты рыдала над телом Рома, — произносит Томас, и в его тоне я улавливаю усмешку.
— С каких пор ты стал таким ублюдком? Ты так трепетно относился к людям, — ехидно отвечаю. — Вот тебе и ответ. Мы оба лжецы и лицемеры. Мне нужно увидеть Стана и поговорить с ним.
— Нет. Это моё последнее слово.
— Окей, тогда я сжигаю твоё соглашение и официально объявляю тебе войну. Думаешь, что мне нужна чья-то кровь, чтобы призвать сюда свою армию? О-о-о, нет, Томас, совсем нет. Я чувствую её. Мало того, здесь полно тех, кем я владею. И я собираюсь устроить вам очень весёлую вечеринку. Пусть сдохнут те, кто предал. Мне не жаль, зато меня порадуют ваши потери и усилия. Ты услышал меня?
Томас больше мне не отвечает. Я без зазрения совести бросаю соглашение в камин, в котором уже догорели его вещи. Да, я буду мстить. Пусть порой и мелочно, но я доберусь до более изощрённой мести.
Дверной замок щёлкает, и я останавливаюсь. Сквозь решётку я вижу Томаса и ухмыляюсь.
— Ты же не думаешь, что я не знаю, как открыть эту дверь с моей стороны, правда? — едко спрашиваю его.
— Уверен, что это невозможно. Я видел чертежи твоего отца, Рома помог и в этом. Одни предатели, правда,
