В очередной раз, трагедия превратилась в фарс. Хотя точнее, фарс как был, так и остался фарсом. За это полагается выпить.
Ну, за память о здоровье!
Глава 8 АЛЕКСЕЙ ГУСАРОВ. ГАМБУРГ
Конечный пункт своего путешествия, веселый город Гамбург Алексей выбрал не случайно. Здесь необходим комментарий.
Конечно, ему очень нравилось вкусное слово — гамбургер, но совершенно не это привлекло его сюда.
Главное что было в этом городе, это то, что любуясь плавным течением Эльбы у Алексея была возможность поговорить по телефону на русском языке с пока неизвестным ему человеком. Чем он незамедлительно и воспользовался.
Прислушиваясь к немецким гудкам в трубке, он пытался разгадать, не кроется ли за ними что-нибудь хитрое и неприятное…
— Я, — ответил ему тусклый, немецкий голос. Пришлось незапланированно напрягаться и вспоминать, что «я» по-немецки для русского уха означало тоже что и для русского — «да».
На чистом, русском языке, он попросил к телефону герра Залупенко, забыв о том, что мобильный аппарат может быть в руках только самого «герра» коль скоро это его номер.
— Я слушаю, — голос Залупенко выдавал постоянную, встревоженную озабоченность, бывшего советского человека, действующего во вражеском, капиталистическом окружении.
Алексей представился и не вдаваясь в подробности объяснил цель своего приезда. Молчаливый абонент узнал о его желание поработать на фатерляндских стройках народного хозяйства.
После вступительного спича Алексей, сославшись на определенного вида источники информации, попросил у абонента совета, где, мол, соотечественнику можно устроиться на ночлег? Сразу выдвинул жесткие условия, чтобы было подешевле, но обязательно: в одноместном номере, с душем, чистым бельем, в комнате без насекомых, за два полновесных, немецких евро. После такой простой просьбы он поинтересовался, может ли его собеседник поспособствовать ему с трудоустройством?
Залупенко ничего конкретного обещать не стал. Надо отдать ему должное, он обладал железной выдержкой и умел слушать.
Гусаров воспользовался положительными качествами таинственного Залупенко и разъяснил ему, что он на территории Германии находится вполне легально. Все документы в порядке. Он это сказал так, для порядка мол, к чему испуг и дрожь, мы тоже кое в чем поднаторели…
Однако абонента эта новость не взволновала и в экстаз не привела. Он попросил Алексея особых восторгов по этому поводу не испытывать и ни с кем в контакт не вступать. Для обоюдоприятной, с нетерпением ожидаемой встречи вернуться к автобусной стоянке и в течение часа, предварительно указав ему марку и номер автомобиля ждать приезда за ним, именно этого автомобиля.
Алексея до глубины, не понятой до сих пор на Западе русской души тронуло такое радушие и уровень сервиса. За будущим разнорабочим на стройке работодатель присылает роскошный лимузин-лайнер. Несколько позже выяснилось — уровень сервиса объяснялся дальнейшим хорошим заработком на каждом привлеченном батраке-работнике.
* * *
Через сорок минут подъехала старая разбитая колымага, даже на снимках из космоса отдаленно не напоминающая лимузин. Разбитной безусый чернявый парнишка лет тридцати пяти, с загнутым в виде банана носом и глазами навыкате протянул ему руку и представился Семеном или Семой, а можно и «профессором Франкенштейном». После чего отвез его на окраину города по месту будущего проживания.
Новоиспеченный остарбайтер хотя и не надеялся увидеть шикарные апартаменты и даже всего того, что он просил у Залупенко за всего каких-то, два евро, но то, что он увидел, подействовало на него удручающе… Если не сказать более определенно — погано на него этот вид подействовал.
То, что представилось взору, затуманенному от исходящих из эпицентра нелегальной жизни, разъедающих глаза испарений, было большим, мрачным подвалом. У стен, теряясь в тусклой дали во множестве стояли узкие двухъярусные то ли кровати, то ли нары.
Неимоверная скученность. Затхлый сырой и спертый воздух подвального помещения со сладким запахом гниющей картошки и жареной селедки. Навскидку в этом крысином царстве ночевало или правильнее сказать жило человек около ста двадцати… Кто их считал-то?
Судя по-всему, солнце последний раз заглядывало в эти казематы кайзеризма тогда, когда их строили, т. е. каких-то сто восемьдесят два года назад.
Как и следовало ожидать, готовый сорваться с губ вопль отчаяния затих, не имея своего логического продолжения. Лишь неутоленная печаль слабо обозначилась в молодых гусаровских глазах.
* * *
Сема выполняющий при Залупенко роль слуги, шофера и секретарши с широкими полномочиями ознакомил вновь прибывшего с правилами внутреннего санитарного и гигиенического распорядка. Многозначительно для пущей солидности собрав на шее отвисшие подбородки, показал имеющиеся туалет и кухню. Пока показывал, рассказывал и знакомил, успел задать не менее сотни вопросов, на большинство из которых ответов не получил.
Но экскурсию с вопросами без определенных ответов, это не прервало. Она продолжилась в стремительном темпе. Все шло своим чередом.
Алексей вежливо с присущей ему невозмутимостью и спокойствием прослушал техминимум по правилам пользования унитазом и туалетной бумагой. Узнал еще много полезной и разнообразной информации, рассчитанной на грамотных туркменов и не менее продвинутых турок.
— Евриков шесть, семь в час, ну, это, будешь получать. По рукам вижу, что специальности строительной у тебя, ну, это, нету, — придирчиво оглядывая его своими заплывшими, свиными глазками, точно определил он. — Меньше десяти часов, как его, ну… Мы здесь не вкалываем… Сам понимаешь, не отдыхать, это, приехали… Первое время, это, ну, в общем пока втянешься в… как её… в работу. Это… Забыл. А, ну да… Это, типа, будет тяжело, по себе знаю, прошел через это… Ну… Это… В принципе, все тип-топ… Это, путем…
Из-за богатства и разнообразия владения русским языком следить за мыслью Семы было тяжело. И уже в конце разговора больше напоминающего допрос тот задал вполне невинный вопрос, к которому Алексей был готов понимая, вполне обоснованный интерес к вновь появившемуся человеку с улицы. А, где эта улица, где этот дом..?
— Сам-то, это… короче… ну… чем там занимался? — он мотнул головой неопределенно в сторону.
«Там» — Алексеем было понято правильно. Речь шла о многострадальной и осиротевшей без него России.
— Да ты понимаешь под Хабаровском, при Вашингтонском сельсовете была школа средняя «десятилетка». Я там учительствовал. Основная моя специальность — учитель физкультуры, но там таких «прорабов духа», занимающихся возведением фундамента будущего России, кроме меня было еще четыре человека, на тридцать шесть учеников. Поэтому преподавать приходилось и другие предметы.
