не таким, как твой дорогой Рис. Она замедляет процесс очищения и опускает взгляд.
— Он был Зверем, когда я его видела.
— Ты не хотела этой беременности. Осмелюсь сказать, что половина беременностей моего поколения были нежелательными, многие в результате изнасилования, из-за неполноценности моего пола.
— Мне стыдно так говорить о нерожденном ребенке, но нет. Я не просила об этом.
— Мара, у тебя что-нибудь болело?
— Каждый день. Этот ребенок растягивает меня так, что это не кажется естественным, и как будто мое тело отчаянно пытается приспособиться к этому. Временами это невыносимо.
Возможно, именно поэтому Хасею не смутило небольшое количество крови. Возможно, все, что я перенесла, она видела раньше.
Мара отправляет в рот кусочек картофельной кожуры и качает головой.
— Ничто по сравнению с тем, какими, я подозреваю, будут роды, так что нет смысла жаловаться.
— Рождение детей — совсем не то, что я помню, — говорит пожилая женщина, бросая еще одну картофелину в кастрюлю с водой.
— Я сочувствую вам обоим.
За пожилой женщиной я замечаю Кенни, сидящего на небольшой полянке с разложенными перед ним предметами.
— Извините меня. Я поднимаюсь на ноги и пересекаю лагерь по направлению к нему. Мне нужно отвлечься от беспокойства, которое не уменьшилось от разговора с Марой. Плюхнувшись на землю напротив него, я рассматриваю то, что кажется частями какого-то устройства, которое он разобрал, хотя я понятия не имею, что это могло быть до того, как он разобрал его.
— Что ты делаешь?
— Тинкер попросил меня взглянуть на печатную плату для него. Посмотреть, смогу ли я заставить эту штуку снова работать.
— Что это было? Я имею в виду, до этого.
Он фыркает, поднимая одну из деталей, прежде чем бросить ее обратно на землю.
— Мусор. Но если я смогу заставить его снова работать, это будет камера, которая подключается к маленькому портативному телевизору.
— Телевидение?
— Телевизионный ящик. Он поднимает другой предмет с черным экраном.
— Это телевизионная камера с замкнутым контуром, которая в основном преобразует свет в электрический сигнал, который может отображаться на этом ящике. Теоретически.
— Верно. Я понятия не имею, о чем он говорит. Я прочитала несколько книг о мире, предшествовавшем Драге, и ни одна из технических деталей, похоже, не прижилась.
— Ты не думаешь, что сможешь заставить это работать?
— Нет. Но это дает мне возможность чем-нибудь заняться, пока мы здесь сидим.
— Требуется ли для этого электричество?
— Этот работает на солнечных батареях. Он поднимает еще один кусочек головоломки из груды деталей, разложенных перед ним.
— Откуда ты все это знаешь?
— Блестящая карьера, работая в Калико. Я изучал компьютерные и электрические системы в Шолене с юных лет. Мой отец был физиком до того, как произошел обвал.
Отсутствие клейма на его шее и характерные шрамы подопытного начинают обретать смысл.
— Ты тот, кто запечатал больницу.
— Ну, я тот, кто запрограммировал его на автоматическую реакцию на нарушение. Я единственный, кто знает тамошнюю компьютерную систему. В его словах сквозит высокомерие, как будто он гордится этим фактом.
— Все, кто остался позади. Можем ли мы предположить, что они мертвы?
— Я бы рискнул сказать. Можно было бы какое-то время продержаться на запасах пищи. И воды. Но эти мутации… они охотятся и питаются человеческим мясом. Совсем как Рейтеры. То, что осталось, скорее всего, не живое.
И снова я остаюсь с визуальными эффектами, как будто мы с Шестым оказались в ловушке внутри. Я опускаю взгляд на свой живот и кладу руки туда, где внутри меня растет его ребенок, тот, которого эти твари вырвали бы из утробы. Разорванные на части точно так же, как солдаты, через которых мы переступили в отчаянии, пытаясь сбежать.
— Ты в порядке? Голос Кенни прерывает мои мысли, и я слегка улыбаюсь, кивая ему в ответ.
— Да. Печать на двери… она совершенно непроницаема, верно?
С неослабевающим вниманием он смотрит на меня в ответ.
— Нет ни малейшего шанса, что кто-нибудь попадет в эту больницу или выйдет из нее. Я обещаю тебе.
Снова кивая, я делаю глубокий вдох и, поворачиваясь, вижу, что в лагерь входит Шестой, а за ним тащатся Ригс и Тинкер. Один только вид его вызывает трепет в моей груди, приглушаемый только видимостью того, как он борется с этими мутациями насмерть.
— Я молюсь, чтобы ты был прав.
ГЛАВА 9
КАЛИ
У меня нет причин полагать, что дорога, по которой мы идем ночью, приведет нас к повстанцам. В течение двух месяцев мы гонялись за подсказками и догадками, которые не приблизили нас к их обнаружению, но такова природа сердца в огне — оно горит еще долго после первой искры. Я не могу заставить себя отказаться от Валдиса, даже если каждая дорога заканчивается разочарованием и душевной болью.
Потому что я знаю, что он никогда бы не отказался от меня.
Прошло два дня езды, и при первом проблеске света вдалеке Титус притормаживает грузовик и выключает фары. Дрожь возбуждения нарастает у меня в животе, гудя под кожей, когда я вглядываюсь через открытую пустыню туда, где у подножия горы раскинулся лагерь.
— Это они?
— Если только ублюдок в Сенизе не лгал, я бы предположил.
Вероятно, только потому, что он не понимал, что в Титусе и Кадмусе течет та же кровь, что и в лидирующем ими Альфе, человек в Сенизе разгласил такую вещь. Я бы тоже не сочла обычного человека большой угрозой для Альфы. Он снова поклялся говорить правду, когда Кадмус предложил привязать его к передней части грузовика и взять с собой в поездку, так что я готова поспорить, что его слова правдивы.
Мы выходим из грузовика и направляемся к задней части, собирая боеприпасы и оружие. Я надеюсь, нам не нужно их использовать, поскольку убийство не является предполагаемым результатом, но мы столкнулись с достаточным количеством врагов в Мертвых Землях, чтобы выставить нас дураками за то, что мы не вооружились. Наша цель — найти Кенни, ответственного за компьютерную систему в Калико. Я подозреваю, что этот же парень отвечал в первую очередь за герметизацию дверей. Я видела, как он сбежал с повстанцами той же ночью, и с тех пор я молюсь, чтобы он все еще был жив.
Поднимая бинокль над головой, я оглядываюсь на Брэндона, чья форма, даже изодранная в клочья, могла бы спровоцировать нападение.
— Возможно, тебе стоит остаться здесь и охранять грузовик.
— А если они нападут?
— Лучше, чтобы ты не был втянут в драку. Я прижимаю руку к его щеке и натянуто улыбаюсь.
— Надеюсь, мы будем вместе.
— И я скоро снова увижу своего брата.
— Так и будет. Обещание, которое может показаться лишенным искренности, но я бы не продержалась два месяца в этих суровых землях, если бы у меня не было крошечной надежды на то, что
