Кэрри заморгала, и тут произошло нечто странное. Заняло это, может быть, долю секунды, но впоследствии Томми без всякого труда вспомнил свои ощущения, как бывает с яркими снами или накатами дежа вю. Голова поплыла, словно он уже не управлял своим телом — отвратительное чувство беспомощности, напоминающее состояние, когда выпьешь слишком много и тебя вот— вот стошнит.
А затем все прошло.
— Что?.. Как?..
По крайней мере, она не рассердилась. Томми ожидал вспышки ярости, за которой последуют слезы и отказ. Но Кэрри не сердилась. Похоже, она просто не поняла еще, о чем он спросил. В аудитории никого, кроме них, не было: один класс уже ушел, о новый еще не появился.
— Выпускной бал, — повторил Томми немного растерянно. — В следующую пятницу. Я понимаю, времени осталось не так много…
— Мне не нравится, когда надо мной подшучивают, — тихо произнесла Кэрри, роняя голову. Секунду она стояла не двигаясь, затем обошла его и направилась к выходу. Остановилась, повернулась к нему, и тут наконец Томми разглядел в ней и гордость, и какое-то даже величие — нечто, осознал он, столь для нее естественное, что Кэрри, возможно, и сама этого не понимала. — Вы что, все думаете, надо мной можно издеваться бесконечно? Я ведь знаю, с кем ты ходишь.
— Я хожу только с теми, с кем хочу, — терпеливо сказал Томми. — И я приглашаю тебя, потому что хочу тебя пригласить.
Он вдруг понял, что так оно и есть. Если для Сью это был жест раскаяния, то лишь через вторые руки, его.
Класс начал заполняться, и кое-кто поглядывал на них с любопытством. Дейл Уллман прошептал что-то другому парню, которого Томми не знал, и те оба захихикали.
— Пойдем отсюда, — сказал Томми, и они вышли в коридор. По дороге к четвертой аудитории — хотя Томми нужно было в противоположную сторону — они шли рядом, и Кэрри тихо, едва слышно, произнесла:
— Я бы очень хотела пойти. Очень.
Томми догадался, что это еще не согласие, и его снова одолели сомнения. Тем не менее, лед тронулся.
— Так в чем же дело? Все будет в порядке. Это от нас зависит.
— Нет, — произнесла она, и в это краткое мгновение тревожной задумчивости ее можно было даже назвать красивой. — Будет кошмар.
— У меня еще нет билетов, — сказал Томми, словно не слышал ее слов. — Сегодня их продают последний день.
— Эй, Томми, ты идешь совсем в другую сторону! — крикнул на бегу Брент Джиллиан.
Кэрри остановилась.
— Опоздаешь.
— Ты пойдешь со мной на бал?
— У тебя занятия, — сказала она, борясь с путаницей в мыслях. — Занятия. Скоро будет звонок.
— Пойдешь?
— Да. Ты же знал, что я соглашусь, — ответила она и вытерла глаза рукой.
— Нет, — сказал Томми. — Но теперь знаю. Я заеду за тобой в семь тридцать.
— Хорошо, — прошептала Кэрри. — Спасибо.
Еще немного, и она бы наверно, расплакалась. Но тут Томми, которому никогда не случалось чувствовать себя так неуверенно, осторожно взял ее за руку.
Из книги «Взорванная тень» (стр. 74 — 76):
Пожалуй, ни один другой аспект дела Кэрри Уайт не вызвал столько домыслов, противоречивых оценок и непонимания, как роль Томаса Эверетта Росса, злополучного спутника Кэрри на выпускном балу в Ювинской школе.
В своем — надо заметить, намеренно сенсационном — обращении к Национальному коллоквиуму по психическим явлениям в прошлом году Мортон Кратчбаркен заявил, что двумя самыми шокирующими событиями двадцатого века стали убийство Джона Ф. Кеннеди в 1963 году и разрушение Чемберлена, штат Мэн, в мае 1979-го. Кратчбаркен подчеркивает, что оба события чрезвычайно широко освещались средствами массовой информации, и оба предельно ясно очертили один вызывающий тревогу факт — а именно: хотя и то, и другое событие имеет вполне определенный финал, оба они, хорошо это или плохо, привели к необратимым изменениям в нашей жизни.
Если сравнивать эти события, тогда Томас Росс сыграл здесь роль Харви Освальда, роль детонатора катастрофы. Остается вопрос: намеренно или невольно?
По признанию самой Сьюзен Снелл, Росс должен был идти на выпускной бал с ней. Она утверждает, что убедила Росса пригласить Кэрри — в искупление вины за участие в инциденте в школьной душевой. Те, кто пытается опровергнуть ее версию, — в последнее время тут особенно активен Джордж Джером из Гарвардского университета — утверждают, что это либо романтическое искажение событий, либо ни что иное как ложь. Джером пылко и красноречиво доказывает, что для подростков выпускного возраста вариант поведения, когда они чувствуют, что должны искупить перед кем-то вину, совершенно не типичен, тем более если речь идет об искуплении вины перед сверстником, подвергаемым остракизму со стороны всех существующих группировок учащихся.
«Человечество имело бы право думать о себе гораздо лучше, если бы мы могли поверить, что подросток способен спасти честь и достоинство заклеванной птицы подобным жестом, — заявил Джером недавно, выступая на страницах Атлантик Мансли. — Однако надеяться на это не приходится. Товарки заклеванной птицы не поднимают ее нежно из пыли, нет — ее быстро и безжалостно добивают».
Джером, разумеется, абсолютно прав — во всяком случае, в отношении птиц — и его красноречие, без сомнения, объясняется в значительной степени выдвинутой теорией «розыгрыша», которую обсуждала, но так и не утвердила Комиссия по делу Кэриетты Уайт. Эта теория предполагает, что Росс и Кристина Харгенсен (см. стр. 1018) были в центре неформального заговора, цель которого — завлечь Кэрри Уайт на выпускной бал и там уже унизить ее окончательно. В свете подобного предположения загадочный мистер Росс выглядит крайне непривлекательно: человек, который злонамеренно заманил девушку с нестабильной психикой в ситуацию, приведшую к нервному срыву.
Впрочем, автор этих строк не склонен думать, что мистер Росс на такое способен — не тот характер. И это, кстати, одна из граней происшедшего, практически не исследованная его обличителями, изображающими Томми Росса этаким туповатым атлетом, — фраза «здоровый кретин» довольно точно выражает подобный взгляд на личность Томми Росса.
Росс действительно отличался атлетическими способностями выше среднего уровня. Наиболее значительных результатов он добился в баскетболе, и три последних года был членом Ювинской спортивной команды. Главный менеджер бостонского клуба «Ред Сокс» Дик О'Коннел заявил, что Томми Россу, останься он в живых, наверняка предложили бы контракт на очень хороших условиях.
Но помимо этого, Росс отлично учился (что едва ли соответствует образу «здорового кретина»), а его родители оба утверждали, что Томми решил подождать с карьерой профессионального баскетболиста до окончания колледжа, где он планировал изучать английский и получить степень. В круг его интересов входила поэзия, и одно из стихотворений Росса, написанное за полгода до смерти, было опубликовано в так называемом «малом» журнале «Эверлиф». Стихотворение приводится в Приложении V.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
