Как только он отвернулся, я вставил отмычку в замок, мгновенно провернул и шагнул назад.
– Солдат, дверь заперта?
– Да, конечно, сэр. Меня для того и поставили здесь, чтобы…
Он умолк, едва я легким толчком отворил дверь.
– Солдат, вы арестованы. Лейтенант, отведите его к майору. Доложите о том, что случилось, и вместе с майором вернитесь сюда. Выполняйте.
Как только они скрылись из виду, я вставил отмычку в замочную скважину, провернул и с силой нажал. В замке хрустнуло. Спрятав отмычку, я шагнул в дверь и тихонько затворил ее за собой. Пройдя по длинному коридору, я вскоре оказался у занавешенного пыльными портьерами входа в зал. Слегка раздвинув портьеры, прислушался.
– …необходимо соблюсти полную секретность до самого старта. Пакеты с приказами не распечатывать до часа «X». Места сосредоточения отмечены на…
Я узнал Гарта по голосу. Вот он передо мной, водит указочкой по карте. Я внимательно посмотрел на карту, отпустил портьеры и пошел обратно.
По лестнице кто-то торопливо поднимался. Вскоре над крышей появилась голова майора.
– Что случилось?
– Не могу понять, сэр. Мне показались подозрительными действия часового – его оружие находилось не в кобуре, а в руке. Вдобавок дверь оказалась незапертой. Я решил вам сообщить, сэр.
– Быть этого не может! Я сам ее запирал! – От его прикосновения дверь отворилась. Майор побледнел. – Вы входили?
– Разумеется, нет. Мне не положено. Может быть, замок неисправен?
– Может быть. – Он достал связку ключей, выбрал нужный, вставил в скважину и провернул. – Не запирается!
– Позвольте попробовать, сэр.
Взяв ключи из его ослабевших пальцев и повозившись с замком, я, естественно, большого успеха не добился. Возвратив майору ключи, я тихо произнес:
– Плохо дело, сэр, начальство встревожится, начнет искать виноватых. Боюсь, вам грозит взыскание. Я позабочусь о том, чтобы охранник держал язык за зубами. Потом вызову сварщика, чтобы он заварил дверь наглухо. Наверное, так будет лучше, майор?
Майор посмотрел на меня, на дверь, на ключи, которые по-прежнему держал в руке. Сунул ключи в карман и расправил плечи.
– Вы правы, капитан. Ни к чему по пустякам беспокоить начальство. Немедленно отправляйтесь за сварщиком, а я покараулю у двери.
– Слушаюсь, сэр. Положитесь на меня.
Мортон ждал меня под лестницей, рядом стоял насмерть перепуганный полицейский. Я смерил паренька испепеляющим взглядом.
– Солдат, я собираюсь вас пощадить, хоть это и нарушение устава. Думаю, разумнее всего будет замять это происшествие. Как вас зовут?
– Пип 7812, сэр.
– Ладно, Пип, можете возвращаться в расположение части. Но учтите, если до меня дойдут слухи насчет замков и прочего, вас не станет в течение двадцати четырех часов. Ясно?
– Какие замки, капитан? Не понимаю, о чем вы говорите.
– Очень хорошо, Пип. Передайте сержанту, чтобы немедленно прислал ко мне сварщика с оборудованием. Шевелись.
– Что все это значит? – спросил Мортон.
– Близится война, мой друг. Теперь я знаю, зачем сюда съехалось начальство. Мне известен план вторжения.
Единственный вопрос – какой мне прок от этих сведений?
Глава 13
К концу заседания я постарался оказаться подальше от входа в театр. Было очень маловероятно, что Зеннор как следует запомнил меня в бытность свою капитаном Гартом, но чем черт не шутит. На всякий случай я решил не маячить на глазах у «начальства».
Солдат построили и пешим порядком отправили в казарму – когда в них не было срочной нужды, их не баловали удобной транспортировкой. Майор предложил подбросить нас на своем автомобиле, но я отказался.
– Зря, могли бы подъехать, – прохныкал Мортон.
– Куда, в тюрьму? Чем дальше мы от начальства, тем спокойнее.
– Я устал!
– А кто не устал? Не говоря уже о том, что проголодался. Пошли, найдем местечко, где можно тряхнуть кошельком Гоу…
– Джим… Джим ди Гриз…
Звук был очень высок, на пределе слышимости. Я встревожился – уж не слуховая ли галлюцинация? – и оглянулся, но, кроме Мортона, поблизости не было ни души.
– Ты что-нибудь слышал?
– Нет. А что, должен был?
– Не знаю. У меня в ухе что-то прожужжало.
– Может быть, с тобою моль разговаривает? Ха-ха.
– Сам ты ха-ха. Что еще за моль?
– Разве не видишь? Сидит на твоем капитанском погоне. Стряхнуть?
– Нет, оставь.
Я повернул голову и, поморгав, краем глаза увидел моль. Она вспорхнула и уселась мне на ухо.
– …Иди… аэрогропл… сейчас же!
– Не понимаю.
– Это потому, что я не говорю.
– Мортон, заткнись. Я не с тобою разговариваю, а с молью.
У него отвисла челюсть, он быстро отошел в сторонку.
Не обращая на него внимания, я сказал:
– Повтори.
– Аэродром… иди на аэродром.
– Ладно, понял, иду на аэродром.
Моль улетела, а я похлопал Мортона по плечу. Его била крупная дрожь.
– Взбодрись и пошли. И перестань пялиться на меня, как на психа. Моль – всего-навсего связной.
– Чей связной?
– Много будешь знать – плохо будешь спать.
– Все-таки ты шпион, правда?
– И да и нет. Я здесь по своим делам, но кое-кто попытается этим воспользоваться. Понял?
– Нет.
– Вот и хорошо. Пошли искать аэродром. Могу предположить, что он находится там, где горят огни и садятся самолеты. Идешь со мной?
– А что еще мне делать? Разве можно снова пробраться в казарму и сделать вид, будто ничего не случилось?
– Сам знаешь – нельзя.
Он с тяжким вздохом кивнул.
– Знаю. Только никак не могу понять, что мы делаем. Чем все это закончится?
Дельный вопрос. Правда, ответить на него пока совсем не просто.
– Честно говоря, не знаю. Но, поскольку я втравил тебя в эту историю, даю слово, что первоочередная моя задача – избавить тебя от забот и хлопот. Как – лучше не спрашивай.
– Брось, ты ни в чем не виноват. Ведь это я распустил язык перед тем дерьмовым капралом, с чего все и началось.
Ведя непринужденную беседу, мы приближались к аэродрому. Дорога, по которой мы шли, огибала поле, обнесенное высокой проволочной оградой, освещенной яркими фонарями. По ту сторону ограды росла трава и тянулись взлетно-посадочные полосы. Вспугнув стаю черных птиц, приземлился огромный транспортник. Он покатил по полосе, и стая сразу опустилась в траву. Одна птица раскинула крылья и перемахнула через ограду. Опустившись на дорогу и свесив голову набок, она заговорила человеческим голосом:
– Ты не один.
– Как видите. Ничего, он за нас. Это вы, Варод?
– Нет. Капитан Варод сменился с дежурства.
– Позовите его. Я не стану разговаривать с каждой старой вороной.
– Ладно. До связи.
Птица повернулась кругом, раскрыла клюв и умчалась со свистом, не махая крыльями.
– Реактивный двигатель, – заметил я. – Воздухозабор через клюв. Сопло примерно там, где оно может находиться по нашему представлению. Пошли.
Послышался приближающийся рев сирены – по дороге мчался автомобиль. Он притормозил, поравнявшись с нами, и тарелка пеленгационной антенны уставилась на нас. Затем машина двинулась дальше.
– А ловко они засекают радиопередачу, – заметил я.
– А что, в птице есть рация?
– Помимо всего прочего. Похоже, она действует в автономном режиме и имеет логические цепи, которые подсказывают ей держаться стаи. Засечь ее можно только во время радиоконтакта с базой… Тебе это не интересно. Как и то, кто послал птицу. Но могу тебя заверить, что эти люди не хотят неприятностей твоей стране.
– А почему? – возбужденно спросил он. – Скажи им, пусть берутся за дело: избавят нас от вояк и их прихвостней и снова устроят выборы. Знаешь, сколько уже длится военное положение? Я подсчитал: так называемое временное военное положение введено двести лет назад. Передай друзьям этой птички, пусть причинят военным все неприятности, какие только смогут.
– Я все слышал, – пробасила птица, выныривая из сумрака и усаживаясь мне на плечо. – Нет, неприятностей мы не хотим…
– Варод, замолчите, – оборвал я. – С минуты на минуту вернется пеленгатор, нет времени на болтовню. Я узнал кое-что насчет вторжения.
Птица скосила на меня глаз и кивнула.
– Прекрасно, – сказала она. – Излагай, я записываю. Где они решили высадиться?
– На другой планете. Они готовят космический флот.
– Ты уверен?
– Уверен. Я подслушал.
– Название планеты?
– Не имею представления.
– Я вернусь. Только уведу подальше пеленгатор.
Птица взмыла в небо, оставив в воздухе инверсионный след, и, не прекращая передачи, уселась на кабину проезжавшего мимо грузовика. Через минуту пеленгатор развернулся и помчался вслед за грузовиком.
Мы пошли дальше.
