И с силой швырнул трубку на рычаг.
— Когда не везет, так не везет во всем, — сказал он Пирс. — У Гинзела вышло из строя радио.
15
Фицпатрик проснулся внезапно: ему почудилось, что его зовет Клэр.
Несколько секунд он сидел неподвижно, ждал, когда она окликнет его еще раз. Но хотя в темной, удушливо жаркой спальне еще, казалось, эхом отзывался ее крик, единственным звуком, который он слышал, было тиканье будильника.
Весь мокрый от пота, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди, он снова упал на подушки.
До сих пор ему не приходило в голову, что ей может угрожать реальная опасность. Правда, после того как он нашел письмо из Института профилактической медицины, его встревожила мысль, что она может быть больна, но страх, который сейчас возник в нем, был гораздо сильнее.
Хотя они с Клэр никогда не относились всерьез к такому явлению, как телепатия, в их жизни бывали случаи, когда им казалось, будто они могут обмениваться мыслями на расстоянии. Фицпатрик вспомнил, как в начале года, например, Клэр вдруг охватило предчувствие чего-то дурного, и она поздно вечером позвонила ему в Амстердам. Он и вправду заболел, но полагал, что у него всего лишь простуда, ничего серьезного. По ее настоянию на следующее утро он пошел к врачу, тот определил, что у него вирусная пневмония, и тут же отправил его в больницу.
Фицпатрик не был суеверным, но никак не мог избавиться от леденящего душу чувства, что крик, который он слышал или который ему почудился, был тоже своего рода предвестием.
Но что он мог сделать? Звонить, как это сделала тогда Клэр, было некому.
Он взглянул на часы. 4.30. Девятое сентября, 4.30 утра. А может, все-таки позвонить кому-нибудь? В Майами сейчас половина двенадцатого, поздно, но пожалуй, можно все-таки позвонить Липпенкотту.
Именно так он и поступит, решил Фицпатрик. Он выслал авиапочтой фотографию Клэр, и сейчас, вполне вероятно, у Липпенкотта есть какие-нибудь новости. А если нет, то пора напомнить ему о его обязанностях…
Фицпатрик включил лампу рядом с кроватью и открыл записную книжку на букве «л». Затем, закурив сигарету, набрал номер домашнего телефона Липпенкотта.
Через несколько секунд ему ответила женщина, судя по голосу молодая, его имя было ей знакомо.
— Нет, совсем не поздно, — уверила его она. — По правде говоря, Эд только что явился домой. Вот он…
Последовало короткое молчание, затем раздался голос Липпенкотта:
— Мистер Фицпатрик? Рад вас слышать! — Голос был приветливый и дружелюбный, с американским акцентом. — Чересчур поздно? Нет, конечно. Мы обслуживаем клиентов двадцать четыре часа в сутки и второй чашкой кофе угощаем бесплатно. Как Реджи?
— Ничего. Передает вам привет.
— Давно я его не видел. Последний раз мы встретились год назад, когда я приезжал в Брайтон на съезд Всемирной ассоциации детективов. Отличный он малый… А знаете, просто удивительно, что вы позвонили мне именно сейчас, — продолжал Липпенкотт. — Сказать вам, у кого я только что был? У Марты Пирс! Ну как?
— В самом деле?
— Не очень-то радуйтесь, — предупредил Липпенкотт. — Я не слишком уверен, что мой визит к ней нам очень поможет, как бы не было наоборот. Скажите, вы хорошо знаете Майами?
— Я ни разу там не был.
— Так вот, эта дамочка, Марта Пирс, живет в роскошной квартире, в фешенебельном районе, таком, как ваш Мэйфейр… Ей далеко за сорок, и выглядит она соответственно возрасту. Работает в приемной у одного здешнего врача, довольно известного и, между прочим, англичанина… Должен сказать, что, прежде чем явиться к ней с визитом, я послал одного из своих людей узнать, не видал ли кто-нибудь, чтобы женщина, похожая по описанию на мисс Теннант, входила или выходила из дома, где живет эта Пирс. Нет, никто не видел. Я также проверил, не числится ли за Пирс каких-либо грехов. Тоже нет… Поэтому я решил, что ничего не потеряю, если пойду и выложу ей все напрямую… Я думал, она на меня накинется, оказалось — ничего подобного. Она не отрицает, что в августе была в Лондоне и что арендовала там «фиесту» в агентстве «Херц». Но упорно отказывается от того, что знает мисс Теннант, не говоря уже о том, что была у нее.
— Но это же чепуха! — отозвался Фицпатрик. — Если она не приходила к Клэр, то каким же образом нам удалось ее вычислить?
— Она утверждает, что ездила в Челси за покупками, а потом ужинала с друзьями в ресторане на Кингс-роуд.
— Тогда почему ее машина очутилась на Тайт-стрит? Не знаю, помните ли вы Лондон, но от Тайт-стрит до Кингс-роуд добрых десять минут ходьбы.
— Верно. Перед тем как пойти к Пирс, я посмотрел карту Лондона. И когда высказал ей это соображение, она ответила, что плохо знает тот район и что ближе, чем на Тайт-стрит, не нашлось места припарковать машину. Резонно?
— Пожалуй, — согласился Фицпатрик. — Но чем она объясняет то, что видели, как она уезжала вместе с Клэр, а какой-то мужчина выносил чемоданы Клэр?
— Опять же она излагает довольно правдоподобную историю. Говорит, что отвозила домой супружескую пару, с которой была в ресторане, и что ваш свидетель видел именно их, когда они садились в машину…
— А что же по поводу мужчины с чемоданами? Интересно, кто это едет на ужин с чемоданами?
— Пирс утверждает, что это были не чемоданы, а картонные коробки с ручками.
— Что?
— Картонные коробки с ручками. Может, вы сами сумеете проверить ее объяснение? По ее словам, она купила кое-какие вещи в магазине фирмы «Ягер» на Кингс-роуд. «Ягер» — так вроде это произносится?
— Да…
— Так вот, в «Ягере» покупки, судя по всему, положили в две серые картонные коробки с пластиковыми ручками. И хотя коробки были не особенно тяжелыми, мужчина, который с ней был, настоял, по словам Пирс, на том, чтобы донести их от ресторана до машины.
— Эти коробки все еще у нее?
— Нет. Но она показала мне пальто и брючный костюм с этикетками от «Ягера».
— Насколько мне помнится, — неуверенно сказал Фицпатрик, — «Ягер» действительно пользуется такими коробками. Месяц назад я купил у них костюм, и его упаковали в серую коробку с пластиковой ручкой…
— Итак, я понял, ваш свидетель находился в квартире на третьем этаже и в соседнем подъезде, верно?
— Да.
— И все события, очевидцем которых он был, происходили после наступления темноты?
— К тому времени, когда они уехали, наверняка было совсем темно.
— Скажите, мистер Фицпатрик, насколько надежен этот ваш свидетель? Мне начинает казаться, что он не очень-то разобрался в том, что видел, и сделал неверные выводы. Это возможно?
— Боюсь, что очень даже возможно!
16
На самом же деле радио у Гинзела было в полном порядке. Минут за десять до того, как его начал вызывать Кэйхилл, напарник Гинзела, рослый негр с сонными глазами, по имени Энджело, обменялся приветствием с водителем встречного грузовика, который предупредил, что на развилке возле Брикелл-авеню стоят полицейские и штрафуют всех подряд.
Тогда-то Гинзел впервые заметил, что мотор их машины как-то странно стучит.
— Как ты думаешь, что это такое? — спросил он у Энджело.
Энджело выключил радио, чтобы получше прислушаться.
— Может, трансмиссия полетела?
Опасаясь серьезной поломки, Гинзел остановился и вместе с Энджело несколько минут безуспешно пытался отыскать причину странного стука.
Так ничего и не добившись, оба залезли в кабину и снова тронулись в путь, начисто позабыв о том, что выключили радио.
Дюкасс раскладывал хирургические инструменты на подносе со специальной прокладкой, которая держала их как магнит, когда из динамика, висевшего на передней стенке прицепа, раздался голос Энджело:
— У нас забарахлил мотор, ребята. Какая-то неполадка. Хорошо бы на всякий случай проверить, как действуют ваши электроаппараты. Ясно?
Дюкасс взглянул на часы и громко выругался. До назначенного часа осталось всего пятнадцать минут — некогда разбираться с неполадками.
Осторожно, чтобы не потерять равновесия — прицеп мотало из стороны в сторону, — он протиснулся мимо подстилки, на которой лежала Клэр, и подошел к пульту управления.
— Придется проверить все сверху донизу и по порядку, — сказал он двум своим помощникам в резиновых фартуках.
Дюкасс щелкнул выключателями в первом ряду, и фальшивая перегородка в задней части прицепа разошлась на две половины, которые начали поворачиваться вокруг своей оси, обнаруживая ряды завернутых в холст туш. Как только две секции фальшивой перегородки стали параллельно друг другу, они поехали в разные стороны, пока не замерли в пазах вдоль стенок прицепа.
Дюкасс щелкнул очередным выключателем, и пандус, на котором стоял разбитый «фольксваген», мягко поплыл между рядов туш и замер у самых дверей.
