В тот день Ричард не стал оставаться со мной в комнате – он предложил мне пойти с ним.
Мы пришли в большой круглый зал, и он усадил меня в одно из кресел, стоящих в центре этакими цветочными лепестками. Как будто ничего особенного – обычная виртуалка, во множество которых я в детстве переиграл; впрочем, с оговоркой: я знал, что переиграл, но абсолютно не помнил, как это было. Однако освоился я быстро. Мы с Ричардом попали в некую космическую империю, где лихо носились на звездолетах. Он командовал эскадрой, а я – всего лишь рядовым истребителем, и мы крушили всех и вся, кто был с нами не одного цвета. В конце концов случилось то, что должно было случиться: меня подбили.
– Еще раз? – предложил Ричард.
– Да ну, надоело, давай другое! – возразил я.
– Макс, я хочу тебе кое-что показать.
Я согласился, и мы продолжили сражение. Сценарий очень мало отличался от предыдущего, и скоро мне и впрямь стало скучно. И вот тут я увидел, как Ричард творит чудеса. Его корабль вдруг исчезал в одном месте и тут же появлялся совершенно в другом; одним выстрелом он сносил по несколько истребителей за раз, а то и целые планеты. Но это, как оказалось, были только цветочки. Когда мы праздновали победу и затрубили фанфары, Ричард вышел из своего флагмана и, прошагав прямо по космической пустоте, проник ко мне в истребитель и пожал мою руку.
– Как ты это делаешь? – спросил я, глядя на него удивленно.
– Ничего особенного. Ты же знаешь, что все это не настоящее.
– Ну да. Но ведь есть физическая модель, базовые законы… – я тогда уже успел нахвататься всяких терминов.
Вместо ответа он спросил:
– Макс, тебе не хотелось бы быть не актером, а режиссером? Тем, кто сам создает законы?
Я тогда не ответил ему. Однако уже знал, что ответ будет – «да».
Через несколько дней мне предстояло попрощаться с родителями. По договоренности с руководством комплекса Уттара, я должен был остаться здесь еще на несколько месяцев, им же нужно было работать, и для этого – вернуться на Землю. Прощание прошло достаточно спокойно; мама немножко всплакнула, но ей это было позволительно. Меня традиционно спрашивали, буду ли я скучать, и не будет ли мне здесь плохо без них. Я посмотрел на Ричарда: тот бросил на меня взгляд заговорщика, и я вспомнил о его предложении.
– Нет, мама, все в порядке, я отлично проведу время! – сказал я, не сомневаясь, что иначе и быть не может.
Так мы и расстались, в странном настроении – смеси грусти и радости, и уже на следующий день Ричард начал мне объяснять базовые принципы, которыми нужно руководствоваться для создания полноценного виртуального мира. Я внимал ему с огромным интересом и даже и не думал скучать.
Я ведь не мог знать, что больше никогда не увижу своих родителей…
6
– Макс!..
Все вокруг черно-серо-коричневое. Открыть глаза, или закрыть разницы никакой. Но лучше все-таки открыть.
Все та же пещера, и все те же камни…
Выходит, монстр не проглотил меня? Его желудок отверг чужеродное тело и исторгнул обратно?
Выходит, так…
– Макс, ты жив? Как ты?..
Теперь перевожу взгляд ниже. Вот она – гора глыб, на которые рассыпалась стена – сейчас в нее упираются мои ноги. Значит, все обошлось? Значит, ничего страшного не случилось?
Тогда пора вставать.
Привычным движением вытягиваю вперед руки, затем – рывок…
О господи!
Электрический разряд пробивает меня с головы до пят. А-а-а!!! Как это можно терпеть?.. Никаких сил, тело не слушается – оно безвольно опускается на землю, где только что лежало…
Вот тебе и ответ на вопрос!
У всякой машины есть предельная нагрузка, которую она может выдержать. Мой предел раза в два или три выше, чем у обычного человека но я ухитрился превысить и его.
Монстр не проглотил меня, но успел как следует пережевать…
– Макс, отзовись!
– Я слышу, Хуанита.
– Ты в порядке?
– Кажется, нет…
Попробуем иначе. Отвожу руки назад и потихоньку переношу тяжесть на них. Так… медленно и осторожно. Приподымаюсь… теперь выпрямить правую руку. Укол в груди – ничего страшного, терпимо. Левую… еще чуть-чуть… Все, я сижу. Можно обернуться и посмотреть.
Хуанита лежит в метре от моей нынешней позиции – голова опирается о камень, так что она видит меня. К тому же, ее фонарь снова горит… странно, но не важно. Ее взгляд – взгляд смертельно уставшей от жизни женщины… но я смотрю на другое. На левой ноге костюм отстегнут и снят, и я вижу темное пятно чуть выше колена. А еще большее пятно снизу, на земле…
«Подвернула ногу…» Как же!..
Потом мы смотрим друг на друга, и слова уже не нужны.
– Макс, мы умрем? – наконец нарушает молчание Хуанита.
Ты знаешь ответ, Макс! Со сломанной ногой она никуда больше не пойдет, а у тебя не хватит сил ее тащить. Да ты и сам в один момент превратился в развалину! Сколько еще протянешь? Максимум – несколько дней, и то – если не будешь перегружать себя. А иначе и того меньше…
Мы умрем?
Всего лишь вопрос времени…
– Нам надо отдохнуть, – говорю наконец я, как будто не слышал вопроса. Но знаю: мои глаза и так ответили за меня.
В такой ситуации человек не способен что-то скрыть. Да и незачем.
– Что у тебя с ногой?
– Не важно… Макс, зачем ты… это сделал?
– Что сделал?
– Зачем ты держал стену?
И вправду – зачем? Ведь в конечном итоге я ничего не добился! Вместо мгновенной смерти она теперь получит мучительную… ну и я – за компанию. Почему же я просто не отпрыгнул?
Только вопрос совсем не о том… Зачем я спасал девушку, которую, по собственному признанию, ненавижу всеми фибрами души? Которая только и мечтала, как бы сжить меня с этого света, особенно после гибели… нет – после убийства Конрада? Почему же сейчас ее жизнь оказалась для меня дороже собственной? Или ты сам себе боишься в этом признаться? А, Макс?
Что еще за глупости! Если любовь может принимать такие формы, то уже не только я, а весь мир сошел с ума.
И вообще, какая теперь разница?
– Не знаю, Хуанита… Просто сделал.
– Конрад ответил бы иначе, – задумчиво говорит она. – Он бы сказал… что без меня его жизнь не имеет смысла… и все такое…
– Я – не Конрад… кошечка.
– Не называй меня кошечкой. Меня это уже достало.
– Ладно.
– Просто сделал… – говорит она чуть позже. – Это хорошо… Хорошо, что есть люди, которые могут… просто…
Я молчу. Мне не хочется отвечать.
«Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь!»
Потом я пробую встать. Осторожно, четко просчитывая каждое движение – как повернуться, куда поставить ногу, как двинуть рукой. Кажется, я перестраховываюсь. Или нет? Во всяком случае, когда я уже оказываюсь на ногах, ничего такого ужасного со мной не происходит. Может, я преувеличиваю, и мое состояние вовсе не настолько уж плохое?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
