— Васена, да сколько ж тебе можно повторять одно и то же! Играй в свою дурацкую лапту где-нибудь в другом месте! Опять твой мяч угодил в белье, которое моя жена постирала только этим утром!
— Да не переживайте вы так, дяденька Маош! Я сейчас своей мамане скажу, она вмиг все заново отстирает, еще чище прежнего белье будет. Чего ж из-за пустяков всяких так расходиться?
— Я тебе покажу «пустяков»! Ты над кем насмешничать вздумал? Вот не поленюсь — спущусь да огрею тебя своей кувалдой! Ходить сам не сможешь — не то что в игры играть!
— Не огреете, дяденька Маош, кто для вас потом гроб-то смастерит? Не простят вам добрые фарконцы такой шалости, даже если и отважитесь на сие неправедное дело. Васена всем нужен!
— А я помирать, может, вовсе и не собираюсь! — запальчиво крикнул мужчина. — А уж коли и придет мой час, скажу своим, чтоб похоронили прямо в земле. Мертвецу-то какая разница, где лежать?
— Большая! — со знанием дела ответил гробовщик. — В земле-то сырой тело быстро разлагаться начнет, черви всякие станут жрать его немилосердно, а уже через каких-нибудь пару-тройку дней от вас только рожки да ножки останутся. Ну разве ж не обидно сие для Божьего создания? А вот в моих гробах — ну, конечно, смотря из какого дерева сделать! — тело может храниться в целости и сохранности аж до целого месяца, Богом клянусь, сам не раз проверял!
— Да что ты все о смерти да о смерти, как будто других разговоров на свете не может быть, — сплюнул с досады мужчина. — Лучше б подумал, кому сам будешь гроб заказывать, когда придет твой час, негодный насмешник!
— А я всегда один про запас держу, — оскалил зубы рыжеволосый молодой человек. — Только вот трудно предугадать, дяденька Маош, кому он раньше пригодится: мне, при моем добром здравии, иль кому из соседей, что постарше да похилее будут. Имейте в виду, я для хорошего соседа ничего не пожалею! Надо будет, и свою очередь в рай уступлю.
Окно на втором этаже звонко захлопнулось. Молодые люди от души расхохотались, но внезапно удивленно замерли: только сейчас они обратили внимание на мужчину и девушку, которые стояли у калитки в весьма странном для Ланшерона одеянии. Светловолосая девица с розовыми губами и здоровым румянцем во всю щеку первой пришла в себя. Она с ироничной улыбкой обратилась к незнакомцам:
— Вижу я, люди добрые, вы из дальних краев к нам пришли! Таких дальних, что скорее даже диких, если тамошние девушки одевают на себя мужской плащ, а мужчины облачаются в женский халат! — девица заливисто расхохоталась.
— Помолчи-ка, Марья! — оборвал ее вдруг Васена. — Чего зубы скалить да насмешничать, коли сразу видно, что перед нами — люди пришлые, путь большой одолевшие? Может, ланшеронцы тоже так когда-то наших далеких предков здесь встречали, а теперь мы у них в почете и уважении находимся. Посмеяться над чужеземным человеком — дело нехитрое, только смотри, как бы плакать потом не пришлось.
— Уж не влюбился ли ты, Васена, в эту девицу? — подбоченилась та, которую назвали Марьей, с явной завистью взглянув в дивные черные глаза гостьи. — Это ты, мой милый, смотри да помни, что за двумя зайцами погонишься — голодным останешься.
— Я голодным, Марья, не останусь, — добродушно ответил парень. — И дело у меня надежное, и девок красивых вокруг хватает! Прямо сам себе порой завидую!
— Ну, смотри, — немного угрожающим тоном произнесла девушка, — если когда-нибудь этот болван Маош все же сдержит свое слово и разобьет твою рыжую голову, я о тебе плакать не стану. У меня женихов пруд пруди, а некоторые и побогаче тебя будут. Так что великому и завидовать, так это мне!
— Ступай себе с Богом, Марья! — насмешливо улыбнулся гробовщик. — Чай, женихи-то тебя уж заждались, небось, из-за такой красавицы друг другу морды бьют! Иди погляди, надо будет — разними. Что время-то попусту тратить?
— Ты меня прогоняешь? — визгливо вскрикнула девица. — Сам же потом первым прибежишь, в ногах валяться будешь, прощения выпрашивать, а я еще подумаю, прощать ли? Да что ты на нее уставился, дуралей? Смотреть-то ведь не на что: ни ростом, ни телом не вышла, одни глаза-то на лице худом! То ли дело я — белотелая, краснощекая, словно булка сдобная!
— Иди-ка ты, булка, подобру-поздорову, — голубые глаза гробовщика прищурились. Уж он-то умел быть жестким, когда надо.
Хорошо знавшая этот взгляд, Марья испуганно попятилась к калитке, а тем временем со двора ускользнули и другие игроки. Васена повернулся к путешественникам, явно ошарашенным таким приемом, и приветливо улыбнулся:
— Добро пожаловать в Фаркон, на знаменитую улицу Руси, люди добрые!
Позабывший об игре Султан ответил ему широкой улыбкой:
— Мир дому твоему, мил человек! Нам нужны Эльза Басон и муж ее, кузнец Маош. Не подскажешь ли, как их найти?
— Так это ж он только что из окна выглядывал, — внезапно смутился парень и даже немного покраснел, но быстро справился с собой. — А что за дело у вас к нему? Если это не секрет, конечно. Может, я вам смогу быть чем-то полезным?
— Нас направил дед Гане из Парки, — уклончиво ответил хоршик, еще не решивший, стоит ли доверять этому шустрому малому, — узнать о здоровье его дочери и ее доброго семейства… Ну, и еще кой о чем узнать у них.
— Жалко мне будет, если я вам вдруг ничем не пригожусь, — почему-то искренне огорчился рыжеволосый гробовщик. — Надеюсь, дело ваше будет не столь скорое и я вас здесь еще увижу?
— Все может быть, — неопределенно пожав плечами, сказал Султан. — Нам пора идти, пока хозяева дома.
— Ну хоть имена ваши можно узнать? — умоляюще произнес Васена, глядя прямо в лицо Эли.
— Я — Султан, — бодро ответил хоршик, — а это моя сестренка Принцесса.
— Принцесса?! — веснушчатое лицо удивленно вытянулось.
— Имя мое — Эльнара, — кротко улыбнулась зардевшаяся девушка, — а Принцессой меня зовет Султан, потому что ему так нравится меня называть.
— Потому что ты, родная, достойна этого имени и этого звания, — в голосе и глазах хоршика чувствовалась нескрываемая гордость.
— До встречи, Принцесса! — зачарованно произнес Васена, отчаянно завидуя Султану, сопровождавшему красавицу, а также семейству Басон, которое еще ни сном ни духом не ведало, что к ним направляются столь необычные гости.
Семейство Басон и другие обитатели дома номер шесть
Была суббота, и этот день в королевстве Ланшерон официально считался выходным. В городке Фаркон суббота от прочих дней недели отличалась тем, что в этот день простые горожанки, наподобие Эльзы Басон, старались встать как можно раньше, дабы успеть переделать по дому все дела, накопившиеся за рабочую неделю, и состряпать вкусный сытный обед. Субботняя трапеза отличалась от праздника только тем, что на столе, ко всеобщему сожалению честных трудяг, отсутствовал гусь, запеченный в яблоках, — коронное блюдо ланшеронской кухни. По выходным в теплое время года фарконцы имели обыкновение прогуливаться семьями по центральной площади города. Главной достопримечательностью этого места был фонтан, вокруг которого, совсем как в Ластоке, столице королевства, дорожки были вымощены булыжником. На радость ребятне, здесь продавались разнообразные сладости и игрушки. А почтенные отцы семейств, степенно раскланиваясь друг с другом, могли продемонстрировать окружающим благополучие и сплоченность своей семьи да узнать заодно последние городские сплетни. В общем, жизнь фарконцев текла мирно и неторопливо, как и в любом другом провинциальном городе.
