стоять в стороне. Это не предположение, а констатация факта.
– Может, у меня был не лучший учитель?
– Ох, наглец! – Дед бросил на меня возмущенный взгляд.
– По-вашему, я ошибся с выбором? – вздохнул я.
– По-моему, все, кто сближается с Мэб, рано или поздно жалеют об этом, – беззлобно ответил старик. – Ты оказался в очень опасном обществе, Хосс.
– Пока что Мэб играет по правилам, – возразил я.
– Вот именно. И ты теряешь бдительность. Расслабляешься, как будто так и надо. – Эбинизер покачал головой. – Она бессмертна. Ей спешить некуда, вот она и оплетает тебя паутиной, тебя и твою ученицу, по ниточке зараз.
Мне вспомнились глаза Молли. Это были не ее глаза. Чужие, с кошачьими зрачками.
– Да, дело рискованное, – признал я, – но решение я принял в здравом уме. Фундамент моего могущества – свобода воли. Отобрав ее, Мэб лишится элитного бойца. Так что я остаюсь собой, сэр.
Старик взглянул на меня из-под кустистых седых бровей.
– В этой игре ты делаешь непомерную ставку, – сказал он чуть мягче.
– Неужели ошибаюсь? – спросил я.
– Бывает, вассалы впадают в немилость, – ответил он, поиграв желваками. – Бывает, их подталкивают в спину. А ты и так стоишь на самом краю, Хосс.
– С открытыми глазами, – сказал я. – И по собственному выбору.
– Так точно, – хмыкнул старик. – Но кто сказал, что я должен этим восторгаться?
– Я тоже не особенно радуюсь, – признался я. – Однако как есть, так есть.
– Тебе надо оставить Зимний двор. – Он посмотрел на Мэб, и глаза его сверкнули за стеклами очков.
– Только не без Молли.
– Скажи-ка, мальчик, – вздохнул старик, – почему Мэб выбрала именно ее?
– Только не без Молли, – повторил я прежним тоном.
– Проклятье, – ругнулся Эбинизер, но сменил тему. – Следующим делом она начнет забивать гвозди, чтобы зафиксировать тебя в удобном положении.
– В каком, например?
– Это, мальчик, одному Всемогущему известно. Может, сыграет на чувстве ответственности. Господь свидетель, оно у тебя очень развито. Будь ты сверх меры заинтересован в богатстве, Мэб отяготила бы тебя золотом. Или властью и влиянием. Может, медку бы добавила поверх всего этого. Так или иначе, на первый взгляд все будет очень мило, но в итоге ты окажешься на коротком поводке.
– Сэр, – сказал я, – если оглянуться в прошлое, станет ясно, что на поводке я не работаю. Вообще ни с кем.
– Мэб не школьный тренер, Хосс. – Старик тихонько фыркнул. – И не кучка встревоженных старых балбесов, помешанных на безопасности. – Он покашлял. – И не дряхлый фермер, которому безразлично, что с тобой станет.
Я положил руку ему на плечо и сжал пальцы.
В ответ он кивнул и продолжил:
– Я буду делать то, что считаю нужным. Для тебя, Хосс. Это моя обязанность. Разве я могу поступить иначе?
– Вы как старая заноза, накрепко засевшая в ягодице, сэр, – сказал я грустно, но с приязнью. – И вам всегда виднее.
– Ну, свои уроки я так и не выучил, – признался он.
Тут снова что-то взорвалось, но теперь с другой стороны, далеко на севере. Звук был тише и объемнее: не «бабах», а скорее «бубум». На четверть минуты вспышка высветила очертания городского квартала, хотя источник света мы не видели.
Желудок опять перевернулся, и по телу прошла тревожная волна. Огонь… И снова стрельба.
Мы были слишком далеко и не слышали криков.
Пока что.
Сердце забилось быстрее.
– Наверное, взорвался топливный бак, – сказал я. Вернее, просипел, поскольку у меня сдавило горло.
– Наверное, – согласился старик.
Окинув меня взглядом, он без лишних слов сунул руку в карман комбинезона, извлек фляжку и протянул ее мне.
Я открыл и понюхал, затем отхлебнул. Вода. Я с удовольствием промочил горло.
– Рвануло неподалеку от посольства свартальвов.
– Там держат оборону люди Этри, а сам он отдает приказы. – Дед хмыкнул. – Архив тоже там.
– Ива? Мне казалось, она придерживается нейтралитета.
– Так и было, пока Этне не пригрозила ей в числе прочих, – сказал Эбинизер. – Архив осознает необходимость самосохранения – ведь если Этне хочет поработить человечество, в процессе титанша обязана искоренить умение читать и писать.
– Хм… – задумался я. – По-моему, дело не только и не столько в этом…
Старик взглянул на меня, и я пожал плечами:
– Ива… Она на нашей стороне. На стороне людей. Причем на самом фундаментальном уровне.
– Почему ты так решил?
– Смысл ее существования – запись и сохранение знаний, – объяснил я. – А они исчезнут вместе с людьми. Нечего будет записывать и сохранять, да и причин для этого не останется. Для реализации экзистенциальной цели Ивы не обойтись без нас, людей.
– На это я бы не слишком надеялся, – заметил Эбинизер, – но в твоих словах есть здравое зерно.
Красношапочник, на какое-то время спустившийся в замок, вернулся на крышу с большой черной нейлоновой сумкой для снаряжения. Он приблизился к Молли, и та подняла глаза, жестом отослала прочь нескольких гонцов маленького народца и встала на ноги. Забрав сумку, подошла и поставила ее у моих ног:
– Вот. – Она окинула меня взглядом. – Тебе пора сменить наряд. Ступай переоденься.
Я приподнял бровь, затем наклонился и открыл сумку.
Там лежала одежда, оставленная мною в квартире: джинсы, футболка и зачарованный кожаный плащ, а также портупея со здоровенным старым револьвером для отстрела монстров и двуствольный обрез в чехле на патронташе, набитом разноцветными патронами.
– Облачайтесь, сэр Рыцарь, – подмигнула мне Молли.
– Адские погремушки, – пробурчал я, – что я тебе, кукла Кен со сменными костюмчиками?
– На твое счастье, внешней обороной командует Леанансидхе, – сказала Молли. – Тетя Леа настаивала бы, чтобы ты оделся как положено.
Ее улыбка потускнела. Судя по глазам, она подыскивала нужные слова и наконец осторожно произнесла:
– Гарри, сегодня ночью меня не будет рядом.
– Что? – обмер я. – Почему?
– Не могу сказать, – поморщилась Молли, и в ее глазах промелькнуло разочарование. – Но так надо. У меня появились неотложные дела.
Я сделал глубокий вдох. Как-никак я рассчитывал, что Кузнечик прикроет мне спину. Ведь она, черт побери, теперь бессмертная.
С другой стороны, она по-прежнему Молли.
Какое-то время я смотрел ей в глаза. Мы уже знали, кто таков каждый из нас, и я видел ее потенциал, темный и ужасающий, и ее силу, которую можно использовать во зло или во благо. В зависимости от решения Молли. Вопрос только в том, кто теперь принимает решения: Молли или некто другой. Осталась ли она той девушкой, которую я знал.
Но спорить было бессмысленно.
Если Молли говорит, что ей надо уйти, значит тому есть чертовски весомая причина.
– Ладно. – Я подмигнул ей. – В том смысле, что… Хреново, но ладно.
На миг она изумленно вскинула брови, а затем сжала мои ладони и одарила меня ослепительной
