— Джонас, Рейнолдс и Дипейп, — произнес он. — Большие охотники за гробами. И она. Коос. Именно они. Именно они…
По телу Роланда, стоящего на крыше монопоезда в разбитых пыльных сапогах, пробежала дрожь. Невероятная печаль отразилась на лице.
— О, Сюзан, — прошептал он. — О, дорогая моя.
2
Они его поймали, подхватили на руки, уберегли от падения. Стрелка бросило в жар от чувства вины и презрения к себе. Что он такого сделал, чтобы его оберегали с таким рвением? Всего лишь жестоко вырвал из привычной жизни, точно так же, как садовник вырывает с грядок сорняки.
Он попытался сказать им, что с ним все в порядке, что они могут отойти, что он в норме, но ни слова не сорвалось с губ. Этот ужасный вибрирующий звук перенес его в далекое прошлое, в каньон к западу от Хэмбри. Дипейп, Рейнолдс и старый хромоногий Джонас. Но более всего он ненавидел женщину с холма, черной ненавистью, на какую только способен очень молодой мужчина. Да, теперь ему не оставалось ничего другого, он мог только ненавидеть. Тогда у него разбилось сердце. И теперь, по прошествии стольких лет, ему вроде бы открылась истина: разбитые сердца склеиваются вновь, и ничего ужаснее не может выпасть на долю человека.
Моя первая мысль — он лгал в каждом слове, этот страшный калека со зловещим взглядом… Чьи слова? Из какого стихотворения?
Он не помнил, но знал, что и женщины тоже могут лгать. Женщины, которые прихрамывали, и улыбались, и видели слишком много за свою долгую жизнь. Не важно, кто написал эти строки, главное — слова эти соответствовали действительности. Ни Элдред Джонас, ни старая карга с холма не служили Мартену, ни даже Уолтеру… но и они олицетворяли собой зло.
Потом, после… в каньоне к западу от города… этот звук… звук и крики раненых людей и ржание лошадей… и единственный раз на его памяти замолчал даже говорливый Катберт.
Но случилось все это очень давно, в другой реальности. Здесь же вибрирующий звук или пропал, или временно ушел за порог чувствительности человеческого уха. Они его еще услышат. Он знал это точно. Знал и о том, что однажды уже прошел дорогой, ведущей в ад.
Роланд оглядел своих спутников, выдавил из себя улыбку. Они заметили, что уголок рта уже не дрожит, — добрый знак.
— Со мной все в порядке. Но послушайте меня внимательно: мы очень близко от того места, где заканчивается Срединный мир, очень близко от того места, где начинается Крайний мир. Первый этап нашего великого похода окончен. Мы прошли его с честью. Мы запомнили лица наших отцов. Все — испытания мы встречали плечом к плечу и не подводили друг друга. Но сейчас мы подошли к червоточине, а потому требуется предельная осторожность.
— Червоточине? — Джейк нервно огляделся.
— Так называется место, где ткань реальности истончается до предела. Их стало больше с тех пор, как Темная Башня начала терять силу. Помнишь, что мы видели под нами, когда выезжали из Лада?
Они мрачно кивнули, вспомнив спекшуюся в черное стекло землю, древние трубы, мерцающие сиреневым ведьминым огнем, бесформенных птиц-мутантов с крыльями, напоминающими большие кожаные паруса. Роланду внезапно стало невмоготу. Ну что они сгрудились вокруг него и смотрят, как на забулдыгу, которого сшибли с ног в пьяной драке в баре.
Он протянул руки своим друзьям, новым друзьям. Эдди взялся за них и помог, ему подняться. Невероятным усилием воли стрелок заставил себя не покачнуться, твердо встал на ноги.
— Кто такая Сюзан? — спросила Сюзанна. По наморщенному лбу чувствовалось, что она взволнована, и скорее всего не только совпадением имен.
Роланд посмотрел на нее, потом на Эдди, Джейка, присевшего, чтобы почесать Ыша за ухом.
— Я вам расскажу, но сейчас не время, да и место неподходящее.
— Ты постоянно это повторяешь, — заметила Сюзанна. — Опять хочешь отстраниться от нас, так?
Роланд покачал головой.
— Вы услышите мой рассказ… во всяком случае, эту часть… но не на крыше этого металлического гроба.
— Да, — кивнул Джейк. — Мы словно сидим на спине мертвого динозавра. Я все время боюсь, что Блейн оживет и… ну, не знаю, открутит нам головы.
— Звук пропал, — вставил Эдди. — Словно дребезжала гитарная струна.
— Мне это напомнило одного старика, которого я видел в Центральном парке. — добавил Джейк.
— Мужчину с пилой? — спросила Сюзанна. Джейк воззрился на нее, его глаза округлились от изумления. Сюзанна кивнула. — Только он не был стариком, когда я его видела. Здесь не только у географии съехала крыша. Время тут тоже какое-то странное.
Эдди обнял ее за плечи, прижал к себе.
— И слава Богу.
Сюзанна повернулась к Роланду. В ее глазах читался явный вызов.
— Я напомню тебе о твоем обещании, Роланд. Я хочу знать о той девушке, что носила мое имя.
— Ты узнаешь, — повторил Роланд. — А теперь давайте спускаться со спины этого чудища.
3
Сказать оказалось легче, чем сделать. В отличие от Колыбели Лада конечная станция, к которой подкатил Блейн, располагалась на поверхности земли. Вдоль платформы тянулся искореженный розовый рельс. Крышу от бетона отделяли добрых двадцать пять футов. Если и была аварийная лестница вроде той, по которой они выбрались из салона, ее заклинило при столкновении с упорами.
Роланд скинул заплечный мешок, порылся в нем, достал кожаную упряжь, которой они пользовались, чтобы нести Сюзанну, если она не могла проехать на инвалидном кресле. О кресле, однако, они больше могли не беспокоиться, отметил стрелок. Оно осталось в Ладе, его пришлось бросить во время их отчаянной попытки загрузиться в монопоезд.
— Зачем это тебе? — подозрительно спросила Сюзанна. Так ее голос звучал всегда, когда упряжь извлекалась на свет Божий. Сильнее упряжи я ненавижу только этих хонки на Миссисипи, как-то сказала она Эдди голосом Детты Уокер, ко не так чтобы намного, сладенький.
— Расслабься, Сюзанна Дин, расслабься. — Стрелок чуть улыбнулся и начал разделять и отстегивать ремни, отложив в сторону сиденье, потом связал ремни между собой и с последним куском веревки испытанным шкотовым узлом. Работая, он прислушивался к дребезжанию червоточины… точно так же, как они прислушивались к Божественным барабанам… точно так же, как он и Эдди ждали, когда чудовища-лобстеры начнут задавать свои умные вопросы (Дад-а-чок? Дуб-а-чум?), каждую ночь выползая из волн на берег.
Ка есть колесо, думал он. Или, как говорил Эдди, приходит вертясь и уходит вертясь.
Последней он соорудил петлю на ременной части. Джейк уверенно сунул в нее ногу, одной рукой схватился за веревку, на сгиб второй посадил Ыша. Зверек нервно оглядывался, скулил, вытягивал шею, лизал Джейку лицо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
