Виталий коротко проинструктировал друга, как себя вести. Никаких задач он перед ним не ставил. Славка должен был только аккуратно выйти из игры, чтобы не скомпрометировать Виталия.
Они прошли пустынными, еле видными в сгустившейся темноте тропинками и вышли на освещённые, людные аллеи. Здесь они чуть поубавили шаг и уже неторопливо, гуляючи побрели в потоке людей к набережной, где находились аттракционы. В этой части парка было по-прежнему душно, воздух был напоён тяжёлым запахом цветов и пылью от тысяч ног.
Вскоре друзья добрались до цели.
Вокруг аттракционов, на ярко освещённой площадке, по-прежнему толпился народ. Со свистом и лязгом носились по сложным, головокружительным спиралям и петлям лёгкие, пёстрые кабинки, временами исчезая в полутёмной утробе сложных металлических конструкций, и тогда раздавался испуганный женский визг.
— Смотри-ка, — удивился Слава. — Ещё работают. А пока мы шли, другие уже закрылись, аттракционы-то. Ну, трудяги.
— План гонят, — равнодушно пояснил Виталий и добавил: — Ты смотри этого парня. Помнишь его?
— Ясное дело. Только темно уже.
— Он тоже тебя небось высматривает. Так что давай на свету держаться.
Они стали прогуливаться по площадке, обходя длинные очереди. Из-за грохота работающих аттракционов трудно было разговаривать.
Неожиданно из толпы вынырнул знакомый парень. Теперь Виталий смог рассмотреть его получше. Светловолосый, гибкий, щеголеватый, с лукавым, толстогубым лицом. И Виталий вспомнил. Это был тот самый парень, с фотографии, висящей на шкафу в спаленке Витьки Короткова, тот самый Гопа или Гоша? Стоп, стоп! Ну конечно, это о нём рассказал Шухмин. Этот парень шёл за ним вместе с Витькой и удрал. А потом попался на драке с Володькой-Дачником.
Это открытие меняло всё дело.
А парень между тем уже весело болтал:
— Имею право на личную жизнь. И всегда готовы в приятной компании, какой разговор! А обстановка есть, вон рядом качается. Пошли?
Он махнул рукой в сторону реки, где у причала стоял ресторанчик-поплавок «Альбатрос». Оттуда время от времени долетала музыка.
— Ну что, Славик, отметим мировую или как? — спросил Виталий.
— Двинули, братцы, — энергично ответил Славка, обхватив за плечи Гошку и Виталия. — Для хороших людей ничего не жалко. Тем более без тебя, — обратился он к Гошке, — я бы эту сотнягу в гробу видел.
— Тоже мне деньги, — солидно усмехнулся Гошка. — Да я ещё две, если надо, добавлю.
И они втроём направились к ресторану.
Дверь, выходящая к широкому, застеленному красной дорожкой трапу, оказалась, однако, закрытой. За стеклом висела красивая табличка, изготовленная солидно и, видимо, надолго: «Мест нет».
— Эх… — огорчённо вздохнул Виталий.
— Айн момент, — торжественно объявил Гошка, подтягивая рукава своей фасонистой, приталенной рубашки, словно собираясь показать фокус.
Впрочем, фокус и в самом деле состоялся. Гошка энергично забарабанил в дверь, и, когда появился толстый, усатый швейцар в фуражке с золотым околышком, он ему сделал какой-то приветственный знак рукой, и дверь мгновенно распахнулась. Швейцар с поклоном пропустил их.
В душном, переполненном зале свободных мест не было видно.
— Цвай момент, — с шутовской важностью объявил Гошка.
Он поманил кого-то к себе из зала, и через секунду перед ними оказался молоденький официант в белой, не первой свежести курточке, с салфеткой на согнутой руке.
— Распорядись-ка, — сказал ему Гошка.
— Ваш свободен. Прошу.
— За мной, — скомандовал Гошка.
Они гуськом прошли между столиками и расположились возле открытого круглого окошка, выходящего на реку. Лучший в зале столик словно ждал их.
Гошка принялся делать длинный заказ склонившемуся над ним официанту. Когда он кончил и официант исчез, Виталий сказал:
— Ты кто тут есть, министр или бог?
— Кое-чего получше, — ухмыльнулся Гошка. — Своё тут царство.
— А царь где? — в тон ему поинтересовался Виталий.
— Царь? Увидишь.
Удивительно быстро возник вдруг официант с полным подносом всяких закусок и бутылок. Всё это мгновенно перешло на стол, и официант, пожелав приятного аппетита, исчез.
— Ну, братцы, — плотоядно потирая руки, произнёс Гошка, — приступили. С первой жрать не принято, грех великий. Так что вы кладите себе, а я разолью.
За оживлённой болтовнёй, не затрагивавшей ни одного серьёзного вопроса, прошло с полчаса. Однако прошли они не зря. Виталий нащупал в Гошке ту струнку, на которой можно было дальше сыграть. Гошка оказался чрезвычайно самолюбив и хвастлив. Виталий рассказал пару лихих историй, где выглядел весьма героически. Славка ему изо всех сил подыгрывал. И Гошка завёлся. Изрядно уже выпив, он пьяно замахал руками и, вытирая рукавом рубашки мокрые губы, заявил:
— Всё это до хари, понял? Ты у меня учись. Вот, допустим, мы сегодня с Жорой за тобой потопали, у меня уже полсотни в кармане, у Жоры четвертной.
— Почему четвертной? — возмутился Виталий. — Раз тебе…
— Засохни, — махнул рукой Гошка. — Понимать надо, кто я и кто Жорка против меня. Ему больше и не положено.
— А кто клал, кто? — продолжал возмущаться Виталий.
— Кто? — загадочно переспросил Гошка. — Это я тебе сейчас покажу. Глазелки свои только не таращь, начальство этого не любит, понял?
— Понял. Я погляжу, никто не заметит. Куда глядеть-то?
— Значит, так. Раз, два… четвёртый столик у стены, в углу, видишь?
— Ага. Трое там. Соли-идные дяди.
— А то. Вон весёлый такой, чернобровый, в сером, с галстуком. Это Вадим Саныч, главный из главных. С самим министром за руку. А бабы у него какие…
— На таких баб денег не наберёшься, — авторитетно заявил Виталий.
— Ты за Вадика не бойся. Своих не хватит, у Бороды возьмёт.
— Это вот справа который, бородатенький?
— Точно. Главный инженер наш. Хотя теперь не очень-то у него возьмёшь. Малость пообщипали его, гада, — злорадно заключил Гошка.
— Свои?
— Не наше дело кто. Только мало ещё общипали, добавить бы.
— А звать как его?
— Илюша. А короче — Борода.
— Илюша? — насторожился Виталий. — У нас такой работал.
— Это где же?
— В Сокольниках.
— Не, он там отродясь не работал.
— Ну как? Илья Викторович?
— Не. Илья Васильевич. А фамилия Потехин.
Вот это и было главным открытием вечера.
— А третий кто там с ними? — спросил Виталий, еле заметно кивнув на столик в углу.
— Третий? — небрежно переспросил Гошка. — Их подтирала. Горох. Отдел кадров.
Гошка расхохотался и тут же натужно раскашлялся, поперхнувшись табачным дымом. Отдышавшись и вытерев проступившие слёзы, он сказал:
— Ох, братцы, и хорошо мне с вами сидеть, ей-богу! Не уходил бы.
— А кто тебя гонит? — поинтересовался Слава.
— Да рано я тут с вами засел. Пока «станок» крутится и я должен крутиться.
— Какой такой «станок»? — удивлённо спросил Виталий.
— Есть один такой.
— Нет такого, — с пьяным упрямством заявил Виталий, словно это имело для него принципиальное значение. — Станки сами не крутятся, понял? У них там чего-то крутится, а сами они стоят на месте.
— А вот наш весь крутится, — ухмыльнулся Гошка, развалясь на стуле.
— Гош, а ты за кого болеешь? — спросил Виталий благодушно.
— Я? За «Торпедо», — ответил Гошка, сытно отвалившись от стола.
— Это почему?
— А у меня братан на автозаводе. За кого же мне болеть?
— Кем он там?
— Электрик. Наивысший разряд. Таких там раз-два — и обчёлся, — принялся, как всегда, хвастать Гошка. — Начальство его под ручку водит, на доску вешает. И всегда он у них в президиуме сидит.
— Подумаешь, президиум! Ты его научи хрусты зарабатывать.
— Не. Ему нельзя. Он сознательный.
— Ха! Если сознательный, то, выходит, ничего ему такого не надо? — спросил Славка.
— Ладно, ша! — зло оборвал его Гошка.
И Виталий в который раз уже насторожился.
В этот момент к их столику подошёл какой-то парень и хмуро сказал Гошке, смерив его собутыльников подозрительным взглядом:
— Велено, чтоб сматывал.
— Ага, сейчас, — засуетился Гошка. — Момент.
Парень исчез.
— Слышь, ребята, — сказал Гошка, наклоняясь к столу. — Часок ещё здесь покантуетесь? Я прибегу. Сговорено?
— Прибегай, прибегай, — ответил Слава. — Обождём.
— И предложение деловое будет, — добавил Виталий. — Обрадуешься.
— Ну да? Какое? — загорелся Гошка и снова опустился на стул.
— Давай дуй, раз велено, — строго сказал Виталий. — Вернёшься, потолкуем.
— Сговорено. Буду как штык, — с воодушевлением объявил Гошка.
Он вскочил со стула, махнул рукой и торопливо двинулся между столиками к выходу. Виталий заметил, как бородатый Потехин из-за своего столика проводил Гошку взглядом.
