– Позволь тебе не поверить, – холодно смеется он.
– Конечно же!
Я сжимаю кулаки – так и хочется его стукнуть!
– Ладно, Джуд. Я не сомневаюсь, что другие мужчины тебя удовлетворяли. Я лишь говорю, что твой секс никогда не был таким, как со мной. Черт возьми, разве ты когда-нибудь говорила: «Трахни меня!», покраснев от страсти?
– Это вульгарное слово. Грубое.
– Нет, малышка. Ничего подобного. Просто за тебя это сказала страсть. В определенных ситуациях страсть делает людей раскованными. Страсть – это когда хочешь смотреть, как другая женщина или другой мужчина терзают тело твоей женщины, а ты наслаждаешься увиденным или участвуешь. Джуд, в ду́ше ты полностью отдалась страсти. Ты сказала то, что хотела. Ты попросила трахнуть тебя, потому что хотела этого.
– Я не хочу тебя слушать.
– Нравится тебе или нет, но ты такая же, как и бо́льшая часть человечества. Проблема в том, что человечество делится на тех, кто не довольствуется традиционным сексом и наслаждается им без всяких табу, и на тех, кто воспринимает секс как грех. Для многих секс – это опасность! Для меня же секс – развлечение! Наслаждение! Блаженство! И знаешь, что бесит меня больше всего? Тебе понравилось то, что ты испытала. Ты наслаждалась вибратором и женщиной, и ты даже сказала слово «трахнуть». Твоя проблема в том, что ты это отрицаешь. Ты обманываешь сама себя.
Рассерженная и возмущенная, я не отвечаю. Он прав, но я не собираюсь в этом признаваться. Я скорее умру.
Не глядя на него, надеваю трусики и бюстгальтер. Мне хочется поскорее уйти отсюда. Исчезнуть из этого отеля и из его жизни. Эрик, лежа на кровати с видом всемогущего бога, молча за мной наблюдает. Я ищу джинсы и майку, одеваюсь, становлюсь в центре комнаты и говорю:
– Уже ничего нельзя изменить. Но с этой минуты вы снова сеньор Циммерман, а я сеньорита Флорес. Я хочу вернуться к нормальной жизни, и для этого вы должны исчезнуть.
Я разворачиваюсь и ухожу.
Мне нужно проветриться и забыть о происшедшем.
13
Воскресенье.
Я обессилена.
Хочу забыть об Эрике, но по-прежнему болят мышцы внизу живота после его сумасшедших атак, и поэтому я постоянно вспоминаю вчерашний день. Это ужасно. Я до сих пор не могу поверить, что какая-то женщина играла с моей киской в его присутствии.
В начале двенадцатого я наконец встаю с постели и звоню папе. Я делаю это каждое воскресное утро. К тому же сегодня финал чемпионата Европы по футболу. Представляю, как он переживает. Кому нравится футбол, так это моему отцу. Я слышу два гудка и затем:
– Привет, смугляночка.
– Привет, пап.
Поговорив минут десять о Курро и чемпионате, отец меняет тему разговора:
– С тобой все в порядке? У тебя грустный голос.
– Все нормально, пап. Я просто немного устала.
– Смугляночка, – он старается развеселить меня, – у тебя две недели до отпуска, не так ли?
Действительно. У меня отпуск с пятнадцатого июля. Настроение улучшается.
– Точно, папа. Это уже так скоро… Мне не терпится.
Он смеется. Я рада за него. Папа тяжело перенес смерть мамы два года назад, и я счастлива слышать, что он в порядке.
– Ты приедешь ко мне на несколько дней? Здесь уже тепло, и я наполнил бассейн, чтобы ты могла расслабиться.
– Конечно, папа. Даже не сомневайся.
– Ах, да… Лусена, Бичаррон и я записались в Пуэрто-Реаль. Ты их порвешь.
Мне становится весело. Отцу и двум его лучшим друзьям нравится участвовать в этом поединке, и я не могу и не хочу от него отказываться. Это то, что мы делаем с самого моего детства. Они весь год обсуждают его, и, когда я летом приезжаю в Херес, у них начинает кипеть в жилах адреналин.
– Отлично, папа. Поедем.
– Кстати, я вчера разговаривал с твоей сестрой.
– И?
– Знаешь, дочка, она показалась мне удрученной. Ты не в курсе, что с ней?
– Откуда я могу знать, папа? Ты же знаешь, как она любит нервничать по пустякам, – говорю с напускным спокойствием и пытаюсь сменить тему: – Где ты будешь смотреть матч?
– Дома. А ты?
– Я договорилась встретиться с Асу и парочкой друзей в баре.
– У тебя так и не появился парень, смугляночка?
– Нет, папа.
– Я рад это слышать, доченька. Потому что если он будет похож на твоего бывшего с серьгой в носу и в брови, я этого не вынесу.
– Па-а-а-а-а-а-а-а-апа… – еле выговариваю я, задыхаясь от хохота.
Каждый раз, когда вспоминаю, как он смотрел на Лоло, моего бывшего, когда я их знакомила, не могу удержаться от смеха. Во многом мой отец очень консервативен, особенно если это касается моих парней. Но мы снова возвращаемся к футболу.
– Слушай, доченька, я организовал на заднем дворе гриль-барбекю. Как ты понимаешь, придут закадычные друзья. Кстати, пару дней назад Бичаррон сказал, что скоро в Херес приедет Фернандо. Кажется, он сейчас в Мадриде и может навестить тебя.
Опять Фернандо!
Практически всю мою сознательную жизнь отец и Бичаррон добиваются, чтобы между мной и Фернандо завязались серьезные отношения. В восемнадцать лет с Фернандо я потеряла девственность. Это были мои первые отношения с мужчиной, и я вспоминаю о них с улыбкой. Как же я нервничала, и каким же он был внимательным… В постели он нежный и спокойный, и другие мужчины возбуждали меня намного сильнее – хотя он вполне нормальный парень.
Поговорив немного о чудесной работе Фернандо в полиции Валенсии и о том, какой он классный парень, я вновь перевожу разговор в другое русло, и мы в который раз возвращаемся к футболу. Отец оживляется, и мне становится весело, когда представляю отца и его верных друзей, напевающих что-то типа «Я испанец… испанец… испа-а-анец…».
Минут через пять прощаюсь с ним и кладу трубку. Смотрю на лежащего на полу Курро и беру к себе на диван. Он тяжело дышит, и у меня сжимается сердце. Два месяца назад ветеринар сказал, что ему осталось совсем немного, он старенький и кроме поддерживающего лечения я могу подарить ему лишь свою ласку и любовь.
Звонит мобильный телефон. Сообщение. Фернандо!
«Я в Мадриде. Давай зайду за тобой, и мы посмотрим матч вместе».
Отправляю ему «Договорились!» и падаю в кресло.
В половине третьего решаю разогреть в микроволновке рис с сосисками. Нет настроения готовить. Наевшись, устраиваюсь в кресле и сразу же погружаюсь в объятия Морфея. Но меня будит телефонный звонок. Сестра.
– Привет, Булочка, чем занимаешься?
Потягиваюсь.
– Спала, пока ты меня не разбудила.
– Ну что, ты вчера повеселилась?
Вспомнив вчерашний день, киваю и отвечаю:
– Да. Можно сказать, что да.
– С кем?
– Ты его не знаешь.
– Это серьезно?
Я улыбаюсь.
– Нет. Ничего существенного, – отвечаю.
