легко можно было поверить, что все это было лишь грезами одной жаркой ночи, а мы все еще оставались непримиримыми врагами. Хрупкое счастье. Оно неизбежно будет разбито. И мы пытались оттянуть этот момент.
Костя уснул первым, затянув меня к себе на грудь и прижав одной рукой. Вторую ангел заложил за голову и сладко посапывал во сне, переживая самые безмятежные минуты за все лето. Я не собиралась его будить, но и спать в его руках тоже не планировала. Это был мой шанс сбежать. Единственный, и он не повторится.
Когда я осторожно убирала руку со своей спины, мое сердце рвалось на части. Я будто отрывала от него кусок, постепенно разжимая объятия. Как только я поднялась с груди мужчины, что-то глубоко внутри умерло. Я смотрела на расслабленное лицо любимого и больше всего на свете желала увидеть бирюзу его глаз, но знала, что не могу себе этого позволить. Слезы капали на руки, стекали по коже и просачивались сквозь пальцы, чтобы впитаться в простыню и стать свидетелями моих чувств. Пропитанное слезами ложе – для меня это выражение имело совсем иной смысл, но не менее горький.
Я быстро оделась, ощущая лишь пустоту внутри, и направилась к окну. Кажется, включилось состояние войны, что было мне только на руку. Лишние волнения могли мне помешать, тем более когда я собиралась сигать с десятого этажа.
Собравшись с силами, я распахнула стеклопакет. В лицо тут же ударил прохладный августовский воздух, что еще не успел нагреться. Я не стала оборачиваться, ибо ни о чем не жалела: ни о том, что случилось, ни о том, что бросала свою любовь. Я просто сделала шаг назад, оттолкнулась и выпрыгнула в окно, расставив руки в стороны, чтобы хоть как-то замедлить свое падение.
Если честно, только ощутив отсутствие какой-либо опоры и почувствовав прелесть свободного падения, я осознала, что действительно сиганула с десятого этажа.
Да ты рехнулась, Виктория!
Хорошо, что моего падения никто не видел, а то за самоубийцей прислали бы неотложку и весь следственный отдел – расследовать мое дело.
Естественно, приземлилась я легко и без травм, чего нельзя было сказать о каменном фонтанчике, сооруженном пенсионеркой с первого этажа. Кажется, камни даже до храма долетели, с такой силой я влетела в дело старушечьих рук. Также пострадала парочка соседских иномарок, отчего утреннюю тишину разрезал ор хора сигнализаций на разный лад. Пора было уходить.
Я сорвалась с места, заприметив свой байк в конце дома. Надеть шлем и завести самурая заняло всего минуту. Я выкрутила сцепление и сняла алого зверя с нейтралки. Решила газовать со вкусом, дымом, жженой резиной и поставкой байка на козла. Все равно сигнализация орала на весь квартал. Однако стоило мне отпустить сцепление и выжать газ, низко склонившись над ниндзя, как кто-то поднял заднюю часть мотоцикла над асфальтом. Рык мотора стоял знатный, но вот ни я, ни байк не сдвинулись с места.
Я нехотя отпустила ручку газа, не спеша снимать самурая с передачи, и медленно повернула голову, чтобы хоть краем глаза увидеть того высшего, который умудрился перехватить меня.
Кажется, побег не удался.
Позади стоял Костя в одних джинсах и удерживал заднюю часть мотоцикла в воздухе одной рукой. Мышцы вздулись, грудь напряглась, а в глазах стоял холод. Шлем скрывал выражение моего лица, чему я была несказанно рада. Наверняка на нем отразился весь испуг и неверие, что я испытывала тогда. Ангел даже не был обут, так и выскочил за мной босой. И, конечно, он был чрезвычайно зол.
– Использовала меня? – процедил он, резко отпуская мотоцикл.
Меня тряхнуло при соприкосновении заднего колеса с дорогой, но я устояла. Тут же на ум пришла трусливая и в то же время здравая мысль выжать газ и рвануть подальше от этих холодных глаз и осуждения.
– Только попробуй, и я вырву заднее колесо к чертям собачьим! – Тренер перешел на рык, но с места не двигался.
Я сняла мотоцикл с передачи, убрала руки с руля и сняла шлем, представая перед тетраморфом не менее раздраженной.
– А ты на что надеялся? Что после волшебной ночи я вприпрыжку поскачу с тобой за ручку на небеса и в клетку? Совсем из ума выжил? Естественно, я воспользовалась таким уникальным шансом. Ты бы не воспользовался?
А в ответ молчание и сжатые челюсти. Конечно, он воспользовался бы, потому и молчал, только нервно сжимая и разжимая кулаки.
– Я не хочу положить полгорода при побеге, поэтому просто отпусти меня. – И я пристально посмотрела в глаза мужчине.
– Ты и в самом деле пойдешь до конца. – Он не спрашивал.
– Именно. Это не только вопрос моей свободы, это также вопрос безопасности людей. – Я верила в то, что говорила. Это делало мои слова весомей и скрывало бушующие внутри чувства.
Так хотелось слезть с байка, запрыгнуть на руки к Косте и взмыть вверх к нашей комнате, где имеют значение только чувства и наши желания. И пусть весь мир подождет. Но увы, этого я не могла себе позволить.
– Хорошо, – выдохнул ангел, резко выкинул руку вперед и схватил меня за волосы на затылке.
Я уже хотела начать отбиваться, решив, что меня потащат назад, но тренер удивил. Он дернул меня на себя, снимая с мотоцикла, и жадно примкнул к моим губам, целуя крепко, с отчаянной нежностью и болью от предстоящей разлуки. Я ощущала все его эмоции через этот поцелуй и понимала, что все не так, как должно быть. Он отпустил меня, скользнув ладонью по шее, прежде чем убрать руку с моего затылка, и отошел на два шага.
– Уходи.
Одно слово, а сколько в нем смысла и чувств. Я задохнулась от нахлынувшей щемящей благодарности, продолжая смотреть на свою любовь широко открытыми глазами.
– Или передумала? – Провокация.
Он даже сделал шаг ко мне. Это подействовало отрезвляюще. Я вскочила на самурая, заводя своего коня с пол-оборота и надевая шлем одной рукой. Ниндзя сорвался с места с диким визгом колес и рыком двигателя, оставляя сегодняшнюю ночь и все ее чудеса позади. Я так спешила, чтобы не передумать, что ремешок на шлеме застегивала уже на ходу.
