Жду от тебя новостей. Твоя Эмма
Я окончила писать, растерла уставшие пальцы и сложила письмо для Лиз в заранее подписанный конверт. Если бы было так же просто отложить куда-то свои мысли. Особенно те, которые не можешь пока ни с кем разделить.
Я не написала Лиз причину своего внезапного интереса к истории. Нет, это не было из-за умения преподавателя увлечь (мэм Роджерс, ведущая дополнительный курс истории, вела свой предмет сухо и очень строго). Не было этому причиной и увлечение молодым симпатичным магом, посещавшим этот курс (как, должно быть, решила сестра). Все было намного запутаннее..
Я прикрыла глаза, снова вспоминая, как на прошлой неделе после обеда собиралась на индивидуальный урок с мэтром Далтоном. Времени до занятия оставалось еще довольно много, а кабинет наставника оказался закрыт, и я решила прогуляться по коридорам второго этажа.
Я медленно шла, то глазея в окна (но как назло, ничего интересного там не происходило), то разглядывая портреты в старых золоченых рамах, висящие на стенах. Строгие мужчины и женщины, в основном, уже в возрасте, одетые в тяжелый бархат или плотный атлас темных, коричнево-бордовых тонов. Похоже, это часть портретной галереи семейства, которому принадлежало когда-то это поместье. Я пыталась найти под картинами поясняющие таблички или подписи, но не преуспела в этом.
Так, шаг за шагом, я добралась до небольшого закутка — площадки, куда выходили двери всего двух кабинетов. В простенке между дверями висела еще одна картина — в центре ее стоял довольно плотный и важный молодой человек лет двадцати. Слева от него расположились две девушки в нежных бело-розовых платьях с высокими прическами и в кружевных перчатках. А по правую сторону — совсем молодой мальчишка, младше меня на пару лет. Широкоплечий, с серьезным взглядом темных глаз и немного насупленными бровями. С непослушными русыми прядями волос, которые он привык отбрасывать назад легким движением головы.. передо мной стоял Лай. Стоял таким, каким я видела его еще в начале своих странных снов — и я легко могла представить, как он скачет на своем коне, как лазит с нами по деревьям и как, преклонив колено к земле и призывая свою стихию, готовится дать отпор нашим врагам.. И вот он перед моими глазами, смотрит на меня с портрета сквозь толщу времени. И мне это не снится (я проверила, больно щипнув себя за руку).
Вот как, оказывается, это бывает. Когда два, казалось бы, несовместимых мира сталкиваются. Пол не уходит у тебя из-под ног, небо не падает на землю. Ты просто теряешь счет времени и пытаешь понять, какого демона здесь происходит. Забавно, но до этого момента, я и подумать не могла, что мои странные сны как-то связаны с реальностью. Воспринимала их как порождение своей буйной фантазии, как попытки получить во сне что-то, чего мне не хватало в настоящей жизни.
Теперь же я четко понимала, что это не так, что есть что-то необъяснимое, что связывает меня с этой историей.. и еще не осмысливая масштаба всех грядущих событий, осознавала, что сделаю все от меня зависящее, чтобы разобраться в этом всем. Ради него, ради них всех.
Как завороженная я смотрела на портрет не в силах оторваться. Сколько времени прошло — две минуты или двадцать? Вряд ли бы я смогла ответить на этот вопрос. В чувство меня привела мысль: «меня ждет мэтр Далтон». И я поспешила к кабинету наставника. Не то чтобы я так уж торопилась скорее на занятия, но мне жизненно необходима была информация, и наставник вполне мог ее дать.
Несколько минут пришлось потратить на то, чтобы привести себя (и свои мысли) в порядок. Вряд ли стоило врываться в кабинет с глазами навыкате и бешено бьющимся сердцем. Здесь скорее подошла бы задумчивость (а, значит, спокойствие) и искренний интерес (вот этого у меня хоть отбавляй). К кабинету я шла неспешно, слегка прикусывая нижнюю губу и пристально разглядывая портреты, и когда, достигнув своей цели, стучала в дверь, была уже практически безмятежна.
— Да, да, — послышался голос мэтра Далтона, — проходите, мистресс Дженкинс, выбирайте себе испытуемого на сегодня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он плавно повел рукой в сторону широкого подоконника, на котором в несколько рядов стояли горшки с растениями.
Я подошла в указанную сторону, и почти не глядя, взяла небольшой горшок с едва проклюнувшимся сочно-зеленым ростком. В ботанике я была не сильна, и к какому виду он относится, не сказала бы даже под страхом самых ужасных кар.
— Мэтр, а вы не знаете, кому раньше принадлежала эта усадьба? — как можно беззаботнее спросила я.
— О, вы интересуетесь историей? — вскинул брови наставник.
— Ну.. пока я вас ждала, я гуляла по коридорам и обратила внимание на портреты. Они показались мне частью семейной галереи.
— Да, портреты примечательные, — согласился мэтр и задумчиво погладил свою бородку. — Раньше это усадьба принадлежала одному знатному роду. Так что вы совершенно правы, эти портреты — изображения членов одной семьи. Загородная резиденция графов Солсбери — вот чем была наша школа до Смуты. Потом вся эта историческая свистопляска случилась, многие родовитые семьи распались, кто-то сбежал, кого-то казнили... лихое было времечко.
Так или иначе, поместье отошло государству. Какое-то время здесь был музей. А не так давно его передали школе-распределителю. Солсберри были сильными магами земли и артефакторами, и в подвалах сохранились отлично оборудованные лаборатории. Так что вашим юным коллегам с отделения земли, можно сказать, повезло. Ну, а у нас тут... ну-ка, ну-ка, что выбрали сегодня?
И наставник с интересом заглянул в выбранный мною горшок.
— Ммм, фиалка бархатная, отличный выбор. Давайте начнем с того упражнения, которое мы разбирали на прошлом занятии..
И все, дальше я уже не слушала.. сердце снова прыгало в груди, теперь от радости.
— Солсбери, Солсбери, Солсбери, — слово крутилось в голове безостановочно. Значит, все правда. Он был. Они были. Имя было важно. Оно якорем сцепляло реальность с моими снами. Но нужны были еще доказательства.
Занятие тянулось бесконечно долго. Я механически кивала на замечания наставника, изображала активную деятельность, что-то записывала в тетрадь, но внутри ощущала себя сжатой пружиной, которая только и делает, что ждет нужного момента, чтобы выскочить.
Мэтра я сегодня ничем не порадовала. И когда раздалось такое долгожданное «на сегодня, пожалуй, хватит», с такой прытью бросилась собирать вещи в сумку, что это даже могло показаться невежливым. Но сегодня и это не могло меня смутить или заставить хоть сколько-нибудь замедлиться. Мне очень, очень-очень нужно было в библиотеку.
Библиотека располагалась все в том же огромном главном корпусе, но в противоположной части от той, где находился кабинет мэтра Далтона. Пока я шла туда по гулким коридорам (шла быстрым шагом, хотя, Источник свидетель, старалась осаживать себя, насколько это было возможно), все придумывала, как бы без лишних вопросов раздобыть интересующую меня информацию. Не потому что я кому-то не доверяла или боялась, скорее это было что-то настолько личное, что хотелось оставить только для себя. По крайней мере, пока я не узнаю про них больше.
Огромный библиотечный зал мне очень нравился. Несмотря на свои размеры и высоту потолков, он производил теплое и уютное впечатление благодаря отделке из золотистого дерева — стены, книжные стеллажи — все было украшено резными панелями. А вот стулья и парты были вполне обычными и смотрелись здесь очень странно. Но самым удивительным был потолок, обильно украшенный лепниной и фресками. Последние изображали прекрасных дам и статных мужчин всех возрастов, активно предающихся радости чтения.
Полноправной хозяйкой библиотечных премудростей была мэм Пинч — дама зрелого возраста, по совместительству супруга миста Пинча, преподающего у воздушников один из профильных предметов. К делу своему она подходила очень ответственно, и, по мнению многих учеников, книги любила намного больше людей. Основную свою задачу эта достойная мэм видела в том, чтобы оградить бесценные источники знания от нерадивых учеников, поэтому на руки книги выдавала очень неохотно. Вот и сейчас, подойдя к стойке библиотекаря, я могла лицезреть, как она отказывалась выписать книгу долговязому светловолосому парню ( в котором я к удивлению своему узнала Стена), мотивируя это тем, что «вас много тут таких ходит, а книг этих всего три экземпляра осталось».
