— Почему?
— Планы изменились. Мы больше не нужны.
— Не нужны?
— Библиотечный проект закрывается. — Эдвард не сумел скрыть досады, говоря это. — Извините меня. Я понятия не имел, что такое может случиться. Приказ поступил сверху как-то уж очень внезапно. Даже Лора удивлена.
Эдвард чувствовал себя крайне неловко, но Маргарет только кивнула, закрыла книгу и бросила блокнот обратно в сумку. Встав, она разгладила юбку, Эдвард выключил свет, и они осторожно, в темноте, сошли вниз. Эдвард смотрел вокруг почти ностальгически. Последний раз он посещает квартиру Уэнтов. Странно, как он успел к ней привыкнуть.
— Сейчас занесу ключ, и пойдем, — сказал он.
— Погодите.
Маргарет в темном коридоре коснулась его руки, неловко и в то же время искренне. Кажется, это в первый раз она до него дотронулась. Сначала он подумал, что она хочет его приободрить.
— Не отдавайте ключ. — Маргарет порылась в сумке, извлекла большую позвякивающую связку и отцепила от нее большой трубчатый ключ, на вид точно такой же. — Отнесите ей вот этот.
— Чего? — Он понизил голос до хриплого шепота. — Что это вы затеяли?
— Мне нужно иметь доступ к этой коллекции.
— Как это?
— Я должна вернуться сюда. Исследовать эти книги.
Он молча смотрел на нее. Она, видно, сама не понимает, что говорит.
— Маргарет, — заговорил он — терпеливо и разумно, как ему хотелось надеяться, — эти люди — мои клиенты. Я чуть не вляпался только из-за того, что привел вас сюда. Не знаю, что у вас на уме, да и знать не хочу, но если кто-то узнает…
— Не узнает.
Она так и не отряхнула платье, и кирпичная полоска у нее на скуле напоминала боевую раскраску.
— Маргарет.
— Послушайте, — сказала она, словно обращаясь к ребенку, — эти ключи выглядят совершенно одинаково. Этот от велосипедного замка, а этот — уэнтовский. Если они даже заметят, то подумают, что перепутали по ошибке.
Эдвард смотрел на нее тупо, потирая челюсть. Воспользовавшись моментом, она ловко выхватила ключ из его руки, кинула к себе в сумку, потом сунула ему в ладонь подменный и сомкнула его пальцы вокруг него.
— Нате, держите.
— Это безумие. — В голове у него жужжал и метался пчелиный рой, потерявший матку. — Вы что, собираетесь каждый раз вторгаться в эту квартиру, когда захочется книжечку почитать?
— Если все не уладится как-нибудь по-другому.
— Как по-другому? О чем вы? Они скорее всего собираются увезти книги назад в Англию, потому нас и выставили.
— Может, и не собираются.
— Все равно. — Он нервно высматривал поверх ее плеча, не покажется ли Лора. Долго ли это еще будет продолжаться? — Короче, так не пойдет, — прошептал он свирепо. — Глупость какая-то, идиотство.
— Ну и что вы намерены делать? Скажете, что ключ у меня и я не хочу его отдавать?
Некоторое время они смотрели друг на друга.
— Эдвард, — очень серьезно сказала она, — поймите же наконец. Эти люди просто унаследовали свое богатство. Библиотека — это крохотная частица их состояния, и они, насколько мы знаем, готовы избавиться от нее, почти не учитывая ее интеллектуальной и культурной ценности. Знаете, что делают с книгами из частных коллекций, когда покупают их у хозяев? — Глаза Маргарет прямо-таки горели в полумраке. — Их разрывают и продают по страницам, потому что так выходит дороже. Понимаете? Они погибнут навсегда и никогда уже не восстановятся.
— Я все понимаю, — прошипел он в ответ, — но не хочу рисковать своей карьерой из-за каких-то аукционных мошенников. Вы уж извините, но я не вижу здесь ничего такого, из-за чего стоило бы загубить все свое будущее. И мне непонятно, с чего вы так возбудились из-за кучи…
— Непонятно, да? — Если раньше ее глаза горели, то теперь они излучали радиацию. Маргарет подалась к лифту. Эдвард загородил ей дорогу. Она стиснула его запястье изо всех сил, то есть не слишком сильно, и заглянула ему в глаза. — Вы вообще ничего не понимаете, — зашептала она, выплевывая согласные. — Идиот! Одни деньги на уме! Вы равнодушны к книгам, равнодушны к истории, равнодушны ко всему, что по-настоящему важно. Если уж помочь не хотите, уйдите хотя бы с дороги.
В качестве восклицательного знака она отшвырнула прочь его руку и откинула волосы с глаз.
— И ничего я не возбудилась.
Они опять уставились друг на друга. Ситуация зашла в тупик. Эдуарду следовало бы рассердиться, но он еле сдерживал истерический смех. Он не знал, дать ей пощечину, поцеловать ее или расхохотаться. Она, конечно, ненормальная, но есть что-то великолепное в ее бурных речах и ее академической одержимости. Он знал, что это неправильно, что надо смотреть на вещи серьезнее, но знал также, что переживает миг искушения, самого дьявольского из всех возможных: не делать ничего, умыть руки и смотреть на развитие событий со стороны. Что будет, если он разрешит ей оставить ключ у себя? Может быть, Уэнты еще не окончательно с ним расстались. Он чувствовал себя пустоголовым рисованным персонажем видеоигры, которым управляет кто-то другой.
Где-то дальше по коридору включился пылесос.
— А с велосипедом что будете делать? — спросил он.
— Простите?
— Как вы откроете замок без ключа?
— А-а. — Она покраснела. — У меня запасной есть.
— Я ничего об этом не знаю. Поняли? — Эдвард выставил ладони вперед. — Ничего. Если дело раскроется, вы обезвредили меня с помощью газового баллончика и отобрали ключ.
Она смотрела на него во все глаза. Огонь погас, и она вновь превратилась в прежнюю Маргарет.
— Я знаю, вы думаете, что очень хитро все провернули, — добавил он. — Но это не так. Вы делаете большую глупость.
— Ну и ладно, — сказала она прежним монотонным голосом и вдруг положила руку ему на плечо. — Извините, что обозвала вас идиотом.
Тут ты как раз была права, подумал он.
9
Вечером того же дня, около полуночи, Эдвард и Зеф ехали в такси по Бродвею в сторону центра.
— Ты какое пиво взял?
Эдвард достал из бумажного коричневого пакета на полу запотевшую шестибаночную упаковку «Негра модело».
— Ладно, сойдет. — Зеф, глядя в окно, сложил на груди массивные ручищи.
— Вообще-то эти ребята пивные снобы. Прямо микробиологи.
— А где это все состоится? — спросил Эдвард.
— Угол Бродвея и Пятьдесят первой, офис Уэйда и Каллмена. Бухгалтеры, столпы финансового сообщества.
Эдвард откинулся на спинку черного сиденья, заложив руки за голову.
— Ну и что я там буду делать? — осведомился он, глядя на обтрепанную потолочную обивку. — Я этим вечером собирался укладываться. Через неделю мне надо быть в Лондоне. Через неделю всего!
— А ты что, не начинал еще?
— Я работал. В библиотеке Уэнтов.
— Уэнты! Не смеши. Они используют тебя, парень. — Зеф потряс кулаком у него перед носом. — Как ты ухитряешься не замечать этого?
— Я вроде как привык уже, — пожал плечами Эдвард. — Они по-своему классные, эти старые книги.
— Я определяю цену книги по глубине букв, выдавленных на переплете. И потом, тебе нужен отдых.
— Мне бы от безделья в самый раз отдохнуть. Господи, подумать только — я три дня как не читал «Джорнэл»!
Впечатление от прыжка в неизвестность, который он совершил, отдав Маргарет ключ от квартиры, успело сгуститься в противную вязкую кашицу страха и сожалений. Уэнты выгнали его, перекрыли ему доступ в библиотеку, а он, вместо того чтобы унести ноги и спасти хотя бы свое достоинство как профессионала, распахнул дверь перед Маргарет — иди, мол, осложняй ситуацию! Отдать ей уэнтовский ключ — все равно что впустить наркомана в аптеку.
Угнетаемый чувством грядущей катастрофы, он позволил нескольким распитым с Зефом пинтам втянуть себя в эту, еще более сомнительную ночную экскурсию. Такси застряло в пробке у Таймс-сквер. Нижнюю треть новенького небоскреба над ними целиком занимали светящиеся видеоэкраны. На них ползла, кишела, переливалась разноцветная информация, составленная из гигантских, величиной с электролампочку, пикселей. Экраны отвлекали, гипнотизировали — ты точно проваливался в них.
— Должен тебя предупредить, — сказал Зеф. — Там надо следить за собой в оба. У них очень строгий социальный кодекс, и посторонних они не любят. Ты вот, к примеру, считаешь их чудаками, а для них чудаки — это мы. Меня они терпят, потому что я говорю на их языке и смыслю в математике и компьютерах, — для них я в общем-то свой. А вот ты — ты, конечно, немного играл в «Момус», и это хорошо, но не вздумай задирать нос только потому, что умеешь вести себя в обществе и ходил на школьные вечера, где пару раз трахнулся.
— Не трахался я на вечерах. Ни разу.
— Там и телки будут, — задумчиво продолжал Зеф. — Телки со сдвигом — это вещь, но ты забудь сразу, они тебя невзлюбят еще больше, чем мужики. Они как пчелы. Чуют твой страх.
