— Да, Кармиллой.
— Точно, — сказал он. — Это Милларка. Та же самая особа, что много лет назад звалась Миркаллой, графиней Карнштайн. Прочь, мое дитя, скорее уезжайте из этого проклятого места. Скачите в дом священника и оставайтесь там, пока мы не вернемся. Скорее! Дай вам Бог никогда больше не увидеть Кармиллу; здесь вы ее не найдете.
Глава 15. Правосудие
Не успел генерал договорить, как в часовню вошел человек самой примечательной внешности. Высокий, сутулый, с впалой грудью, он был одет в черный костюм. Глубокие морщины бороздили смуглое лицо. Из-под старомодной широкополой шляпы ниспадали длинные волосы. Он ступал медленно, неуклюже подволакивая ноги, то поднимал глаза к небу, то высматривал что-то на земле. На носу у него блестели очки в золотой оправе, губы растянулись в застывшей улыбке. Старик беспрерывно размахивал тощими руками в чересчур широких перчатках и в полной рассеянности совершал какие-то замысловатые жесты.
— А, вот и он! — воскликнул генерал. — Рад вас видеть, дорогой барон! Не ожидал, что мы встретимся так скоро. — Он сделал знак отцу, который как раз закончил свои исследования надгробных плит, представил ему экстравагантного старика, и все трое погрузились в увлеченную беседу. Незнакомец достал из кармана бумажный свиток, развернул его на пыльном над гробиии принялся чертить воображаемые линии. Все трое то и дело отрывались от свитка и обращали взгляд то в один, то в другой угол здания, из чего я заключила, что барон изобразил на бумаге план часовни. В продолжение лекции старик время от времени зачитывал выдержки из потрепанной книжки с мелко исписанными пожелтевшими страницами.
Не прерывая беседы, они медленно направились к противоположному от меня проходу, затем отмерили шагами некоторое расстояние и наконец остановились возле боковой стены. Они тщательно осмотрели ее, раздвигая густые побеги плюща, и принялись тростями сбивать штукатурку. Наконец им открылась широкая мраморная плита с выгравированной надписью.
С помощью подоспевшего лесника они вскоре расчистили надгробную доску с большим резным гербом. Это и была давно позабытая могила Миркаллы, графини Карнштайн.
Старый генерал воздел руки, вознося благодарность небесам, хотя настроение у него, боюсь, было отнюдь не молитвенным.
— Завтра, — услышала я его голос, — сюда прибудут представители закона и святая инквизиция. Правосудие свершится.
Генерал с жаром пожал руку старику в золотых очках.
— Барон, как мне благодарить вас? Как нам всем вас благодарить? Вы избавили эти края от напасти, терзавшей мирных жителей более ста лет. Благодарение Богу, мы нашли чудовище.
Отец отвел незнакомца в сторону, так, чтобы мы не могли его слышать. Генерал последовал за ним. Отец о чем-то заговорил, поглядывая на меня; я поняла, что он обсуждает с бароном мое таинственное недомогание.
Затем отец подошел ко мне, поцеловал и, выводя из часовни, добавил:
— Пора возвращаться, но прежде мы пригласим в замок священника.
Мы заехали за священником и наконец вернулись домой, чему я была очень рада, так как несказанно устала. Но радость моя сменилась отчаянием, когда я обнаружила, что нигде нет ни следа Кармиллы. Отец не объяснил мне происшествия в часовне, и я поняла, что здесь кроется какая-то тайна и он не хочет до поры до времени ее раскрывать.
Зловещее отсутствие Кармиллы напомнило мне о наших недавних тревогах. Прежде чем мы легли спать, отец отдал весьма необычные распоряжения. В комнате со мной должны были до утра сидеть две горничные и мадам Перродон; отец со священником стояли на страже в соседней гардеробной.
Священник всю ночь возносил торжественные молитвы, смысла которых я понимала не больше, чем назначения суровых мер предосторожности, принятых перед моим отходом ко сну.
Через несколько дней все разъяснилось.
Вы, несомненно, слышали о суеверии, широко распространенном в Верхней и Нижней Штирии, в Моравии, Силезии, турецкой Сербии, в Польше и даже в России. Жители этих мест непоколебимо верят в существование вампиров.
Если верить показаниям многочисленных свидетелей, взятым со всей тщательностью, в соответствии с законом, в присутствии самых компетентных комиссий; если многотомные отчеты о подлинных происшествиях чего-нибудь да стоят, то трудно отрицать достоверность такого явления, как вампиризм.
Я же, со своей стороны, не находила для своих невзгод иного объяснения, чем предлагают старинные верования моей страны.
На следующий день в часовне Карнштайнского замка собрались представители закона и церкви. Могила графини Карнштайн была вскрыта; и отец, и генерал узнали каждый свою вероломную красавицу-гостью. Черты лица графини, похороненной сто пятьдесят лет назад, дышали жизненной теплотой. Глаза были открыты; из гроба не исходило тошнотворного могильного запаха. Покойную осмотрели два врача: один официально входил в состав комиссии, другой был приглашен инициаторами расследования. Оба зафиксировали слабые, но отчетливые признаки дыхания и сердцебиения. Члены покойной оставались гибкими, плоть — упругой. Тело графини было погружено в кровь, наполнявшую гроб на глубину семи дюймов. Все эти признаки неоспоримо свидетельствовали о вампиризме. Тело, как ведется исстари, было извлечено из гроба. В сердце вампира вогнали крепкий осиновый кол; чудовище издало пронзительный вопль, похожий на предсмертный крик живого человека. Палач взмахнул топором — из перерубленной шеи фонтаном хлынула кровь.
Тело и отрубленную голову положили на высокую груду дров, сожгли дотла, а пепел высыпали в реку. С того дня вампиры больше не тревожили жителей этих мест.
В подтверждение истинности трагических событий отцу была предоставлена копия отчета Императорской комиссии, скрепленная подписями всех присутствовавших при казни. Именно оттуда я почерпнула свой рассказ о последней жуткой сцене.
Глава 16. Заключение
Вам, вероятно, кажется, что я веду свой рассказ обстоятельно и хладнокровно. Ничего подобного; я до сих пор не могу без волнения вспоминать о событиях тех дней. Много долгих лет я вздрагивала по ночам от пережитого кошмара и даже днем боялась хоть на минуту остаться в одиночестве. Только ваши горячие просьбы могли заставить меня взяться за труд, одна мысль о котором приводила меня в смятение.
Позвольте сказать несколько слов о бароне Ворденбурге, чьей глубокой осведомленности мы обязаны обнаружением могилы графини Миркаллы.
Уроженец Граца, он жил на скромный доход от поместий, оставшихся ему от некогда обширных семейных владений в Верхней Штирии, и посвятил себя скрупулезному изучению достовернейших сведений о вампиризме. Он чуть ли не наизусть знал все более или менее значительные труды в этой области, в том числе «Magia Posthuma»,[1] «Phlegon de Mirabilibus»,[2] «Augustinus de Cura pro Mortius»,[3] «Philosophicae et Christianae Cogitationes de Vampiris»[4] Джона Кристофера Харенберга и тысячи других томов, среди которых я помню лишь те, что он давал почитать отцу. У него хранились многотомные отчеты о юридических процессах, связанных с вампирами. На их основе он вывел систему принципов, управляющих поведением этой нечисти. Замечу мимоходом, что мертвенная бледность, приписываемая потусторонним существам этого рода, не более чем мелодраматическая выдумка. Наоборот, и в могиле, и при появлении в человеческом обществе вампиры создают впечатление здоровых, пышущих жизнью людей. Когда гробы извлекают на свет Божий, обнаруживаются все те признаки, какими была подтверждена вампирическая сущность давно умершей графини Карнштайн.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
