Потянувшись, она выключила лампу, поудобнее устроилась, прижавшись к нему, и заснула.
Она проснулась от звука открываемой двери, и в этот момент кто-то включил верхний свет. Жмурясь, Дорис с ужасом увидела в дверях какую-то фигуру.
— О Боже! — воскликнул кто-то. — Тут какая-то женщина.
— В таком случае закрой дверь, — послышался второй голос.
— Но Итан никогда…
— Элен!
Итан пошевелился и приподнялся, опершись на локоть.
— Здравствуй, мама! — протянул он. — Норман прав, — выполни, пожалуйста, его просьбу. — Дверь с треском захлопнулась. — Матушка… — лаконично прокомментировал он и перевернулся на другой бок.
— Итан! — вскричала Дорис. — Не смей засыпать!
— Почему? — недовольно отозвался он.
— Потому что это была твоя мать!
— Ну и что с того?
— А то, что она застала нас в постели, и, наверное, подумала…
— Что ты — моя любовница?
— Я в жизни не испытывала такого стыда!
— Тогда считай, что тебе повезло. Если это все, чего ты можешь стыдиться… — Итан широко зевнул, натянул одеяло на плечо и зарылся головой в подушку.
— Я немедленно еду домой! — заявила Дорис.
— Не глупи. — Его, казалось, ничуть не смутило внезапное появление матери.
— Это не глупости. Как я с ней завтра встречусь?
— Скажешь ей «Доброе утро!» — ответил он со смешком. — А сейчас спи.
— Как я могу заснуть? — простонала она.
Итан вздохнул и перевернулся на спину.
— Дорис, — начал он рассудительно, — мне тридцать шесть лет, и я думаю, что моей матери доподлинно известно, что последние двадцать лет я отнюдь не девственник.
— Двадцать? — ужаснулась Дорис, забыв на мгновение о своих переживаниях.
— Примерно. Спи, — равнодушно сказал Итан.
Вчера он не заставлял ее спать. Прошлой ночью они занимались любовью почти до самого утра. Ну да, конечно, поэтому он устал. И ей бы тоже следовало отдохнуть. Дорис досадливо хмыкнула, отвернулась от него, потянув на себя одеяло, и закрыла глаза, намереваясь заснуть. Итан подвинулся и прижался к ее спине, положив ладонь ей на живот. Она убрала его руку и обиженно сказала:
— Ты велел мне спать.
Итан прижался губами к ее плечу, — она отодвинулась. Тогда он засмеялся и перевернул Дорис лицом к себе.
— Я уже не сплю, — весело заявил он.
— А мне-то что за дело! — Она по-прежнему дулась.
— Дама с норовом? Прекрасно, это прибавит остроты, — улыбнулся Итан.
— Отпусти меня.
Его улыбка стала еще шире. Он крепко обнял и прижал ее к себе.
— Не будь злючкой, Дорис.
— Почему? Это что — запрещено?
— Да.
— Тогда я уезжаю.
Она вырвалась из его объятий и села, спустив ноги с кровати. Однако Итан одним движением вернул ее на место, навалился всей тяжестью своего тела и целовал до тех пор, пока, обессиленная, она не прекратила сопротивляться и их вновь не унес волшебный темный поток страсти.
— Я тебя ненавижу, — все еще тяжело дыша, объявила удовлетворенная Дорис.
— Прекрасно, — согласился он со смехом, — я тоже тебя ненавижу.
— И я ни за что не смогу посмотреть в глаза твоей матери.
— Сможешь. Она сделает вид, будто ничего не произошло.
— Ты думаешь?
— Угу, — он поцеловал ее в плечо и сладко заснул.
Однако на следующее утро мать Итана не только не сделала вид, будто ничего не произошло, но, наоборот, разговаривала с Дорис с ледяной сдержанностью. А Итан ничем не поддержал девушку. Не успел он представить ее высокой, царственного вида женщине с безупречно уложенными седыми волосами, как Норман позвал его помочь распаковать чемоданы.
Вернувшись в кухню, он притворно вздохнул и бросил на мать долгий взгляд, в котором явственно сквозило предупреждение.
— Мне очень жаль… — начала было Дорис.
— Да, — с устрашающей вежливостью подхватила пожилая дама, в голосе которой звенела сталь. — Теперь ясно, почему мой сын так внезапно предложил мне уехать, добровольно взяв на себя заботу о собаках. Я, конечно, задавала себе эти вопросы, потому что Итан никогда и ничего не делает просто так. Даже для меня. Он такой же эгоист, каким был его отец. Пожалуйста, завтракайте, не стесняйтесь. Вы ведь знаете, где что лежит. — Элен неприязненно посмотрела на девушку и вышла из кухни, а Дорис осталась стоять, чувствуя себя униженной.
Немного оправившись от смущения, но не в силах подавить в себе обиду, она чуть ли не бегом поднялась в комнату Итана и принялась лихорадочно собирать свои вещи. Он вошел как раз в тот момент, когда она защелкивала замки на чемодане.
— Что тебе сказала мама? — спросил он холодно.
— Ничего. — Ей было противно пускаться в объяснения.
— Дорис…
Яростно повернувшись к нему, она возмущенно выпалила:
— Почему ты не предупредил меня о том, как твоя мать будет со мной разговаривать?
— А что такого она тебе сказала?
— Дело не в том, что она мне сказала, а в том, как она это говорила! Как будто я — шлюха! И за что? — крикнула она. — Эта женщина меня совсем не знает! И никогда в жизни со мной не встречалась!
— Она слышала о тебе, — пояснил Итан вполголоса.
— Ну так что же? Я не сделала ничего такого, за что меня можно было бы так ненавидеть!
— Ты уверена, что совсем ничего? — мягко спросил он.
— Уверена ли я? Что ты хочешь этим сказать? Ты прекрасно знаешь, что ничего! И что означал твой лукавый взгляд?
— Это было предупреждение.
— О чем? О том, чтобы она не обращалась со мной, как со шлюхой?
В ярости повернувшись к Итану спиной, Дорис потянулась за своим чемоданом, но он остановил ее, схватил за руки и, повернув к себе, посмотрел на ее разгневанное лицо.
— Ты слишком бурно реагируешь.
— Вовсе нет. В чем дело, Итан? Ведь что-то же происходит, я чувствую. Почему твоя мать меня возненавидела? Быть может, она относится так к любой женщине из тех, что ты сюда привозишь?
— Я никогда не привозил сюда женщин.
— Тогда почему ты сделал для меня исключение?
Он немного помолчал, а потом мягко ответил:
— Потому что не смог оставить тебя одну.
— Но хотел бы? Жалеешь, что не смог?
— Не знаю, — тихим голосом признался Итан. — Хочешь, я отвезу тебя домой?
— Спасибо, обойдусь без твоих услуг. У меня есть машина, и я прекрасно могу вести ее сама.
— Я не говорил, что не можешь. Моя мать не очень-то умеет скрывать свои чувства, — словно извиняясь, добавил он.
— И что же ей нужно было скрывать? Не хочешь отвечать, да? — спросила она с горечью. — Но почему? Потому что не знаешь? Или потому что тебе все равно?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});