Из рации, валяющейся в дальнем углу, раздалось шипение, затем слова:
— Хэнк! Хэнк, прием! Где ты, черт тебя побери?!
— Эвелин, быстрее! — голос Блума ворвался в мое сознание, и я медленно поднялась. — Пока не стало слишком поздно!
Ноги меня не слушались, однако с каждой секундой мне всё лучше удавалось их контролировать. Дверь поддалась сразу, и я вывалилась на улицу, на морозный воздух.
Завидев в ночи синий “Фокус”, я неожиданно поняла, что потеряла ключи. В отчаянии закусила губу, чем вызвала новую волну боли. Неплохо меня приложил этот урод!
И тут стало слишком поздно.
— Не двигайся, — во тьме, подобно грому, раздался голос. Я чувствовала, как бледнею, когда увидела направленное мне в лицо дуло пистолета. Он принадлежал лысому накачанному мужчине, одетому в такой же серый костюм, что и Шкаф. И он медленно приближался.
Я попятилась, в ужасе осознав, что убегать мне некуда. Скоро семья Като узнает о моей попытке побега, если еще не узнала. Что они сделают? Будут ли так же милы? Сомневаюсь. Особенно, когда увидят, что я убила мечом одного из их людей. Скорее всего, запрут меня в подвале и пытками, или измором, заставят принять их условия.
Тогда уж лучше поймать пулю!
Я выдавила из себя лучшую улыбку, на которую только была способна.
— Простите, сэр, но меня ждет дома любимый кот. Он и часа без меня не может прожить.
Заканчивая говорить, я мысленно призывала силу. Но охранник был готов. Увидев свет, расходящийся от моей ладони, он выстрелил.
Пуля впечаталась в щит, подобный тому, что помог мне оглушить Нейтана. И срикошетила. Лысый нецензурно выругался. Но, либо я еще не до конца вернула себе контроль над телом, либо щит вышел слишком слабым, я опрокинулась на спину.
Щелкнул затвор пистолета.
Я посильнее вцепилась в меч, казавшийся теперь единственным спасением. Но кто будет быстрее? Охранник, спустивший курок? Или я, нанесшая удар? Ответ был очевиден, и всё же я не могла позволить всему вот так закончиться.
Быстрее тени передо мной промелькнул чей-то силуэт. В темно-синем костюме.
Акио ударил охранника под дых. Второй удар юноши пришелся по массивной челюсти. Тот, от неожиданности и молниеносности ударов, выронил пистолет и упал на четвереньки. Для надежности, парень пару раз прошелся ногой по его ребрам.
— Быстрее! — Акио схватил меня за руку и потащил за собой, к серебристой машине, припаркованной неподалёку. Позади нас уже слышались голоса, топот, и крики людей. Не смея оглядываться, я запрыгнула на переднее сидение, крепче прижимая к себе меч окровавленными руками.
Мотор взревел, и мы помчались прочь от дома, наполненного беспомощной яростью.
Серебристый “Додж” спортивной модели набирал скорость, подобно реактивному самолету. Парень нажал на кнопку пульта, и массивные ворота перед нами раздвинулись. Отовсюду повыскакивали люди в костюмах, но остановить резвый спорткар у них не было ни шанса.
Я слышала, как в груди мечется моё сердце. Стараясь успокоиться, я взглянула на юношу. Наши глаза встретились, но он быстро отвел взгляд и сосредоточился на дороге. Откуда-то из-под сидения по моей ноге заскользили незримые тени, и я обессиленно откинулась на спинку кресла.
— Ты даже сбежать нормально не можешь?! — зло выплюнул Акио, стискивая руль еще сильнее. — Вот так подарочек свалился на мою голову…
Глава 8
Четверть часа пронеслись как один миг. Ночная мгла пронизывалась ярким светом фар, а мы ехали всё дальше по темной дороге, удаляясь от пугающего особняка.
Акио обеспокоенно барабанил пальцами по рулю, то и дело поглядывая в зеркала заднего вида. Похоже, опасался погони. Но дорога была ровная, а его резвый серебристый “Додж” набрал очень приличную скорость.
Луна, поднявшаяся над безмолвными деревьями, удлиняла их тени и отбрасывала монохромное сияние на дорогу.
Я сидела в постоянном напряжении, скручивающем мышцы и связки. Взгляд подолгу задерживался на окровавленных руках, а в один момент я даже не заметила, как начала судорожно вытирать их о молочного цвета гипюр. Ткань окрасилась в красный, но мои ладони и сердце чище от этого не стали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Чувствуя мою внутреннюю боль, Акио тихо произнес:
— Он был плохим человеком.
— Кто?
— Хэнк, — парень скрипнул зубами и замолчал. Но потом продолжил, будто пересиливая себя. — Когда мне было пятнадцать, он застал меня курящим травку. Это было прямым нарушением запрета моего отца, и Хэнк прекрасно знал, что узнай отец правду — мне не поздоровится. Он потребовал сто тысяч за свое молчание.
— И ты заплатил? — парень кивнул. — Но откуда у тебя такие деньжищи?
Акио скривился, всматриваясь в темноту.
— Ты мыслишь слишком узколобо. У нас сестрой всегда были деньги, ведь наша фамилия Като.
— Ну да, ну да… Понимаю. Сливки общества, и всё такое. Наверное, поэтому вы думаете, что можно купить всех? И что, твоя пагубная зависимость от травки так и осталась в секрете? Этот Хэнк был плохим, потому что шантажировал тебя? Похоже, ты просто не смог проглотить свою подростковую обиду.
— Нет, она не осталась в секрете. Хэнк получил деньги, но ему стало мало. Когда он в очередной раз потребовал вдвое больше, я отказался платить. И Хэнк пошел к отцу. По семейному обычаю, тех, кто нарушает волю главы семьи, ждет наказание.
— Наказание? — я хмыкнула. — Тебя лишили карманных денег?
— Нет. За такой проступок я получил тридцать ударов плетью и неделю провел в подвале. Всё ради семьи, как любит повторять мой отец. Но я усвоил урок, — он стиснул руль, отчего тот жалобно заскрипел. — Ну а если тебе всё еще интересно, после того, как Хэнк сдал меня, отец стал давать ему более ответственные поручения. Он улаживал проблемы с теми, кому хватило глупости перейти дорогу отцу, — он сделал паузу. — Видишь, это не подростковые обиды. Хэнк действительно был плохим человеком.
— Спасибо… — я запнулась и опустила взгляд на окровавленные руки. — Спасибо, что рассказал мне.
— В бардачке есть влажные салфетки.
Я испустила вздох облегчения, вытирая ладони. Не зная, что делать с испачканными салфетками, просто запихала их обратно в бардачок и привалилась боком к окну. Луна скрылась, и мгла стала такой плотной, будто сгусток чернил, поглотив и тускнеющие в небе звезды.
Когда трасса ушла вправо, Акио сбросил скорость и вывернул руль. Мы свернули на узкую дорогу, а голые сосны еще плотнее обступили автомобиль.
Через десяток метров “Додж” остановился.
— Выходи, — сухо бросил мне парень, и не дожидаясь ответа, покинул свой спорткар.
— Зачем мы остановились? — я захлопнула дверь, отчего в тиши раздался резкий хлопок. На всякий случай прихватив меч, ножны и сумочку. Тени шмыгнули за мной в ночь.
— Где твой телефон? — Акио подошел ко мне и выжидательно протянул руку. — Давай сюда. Его тебе дала Эмори?
— Да, — не успела я моргнуть, как парень, с ловкостью бейсболиста, швырнул мой новый смартфон в густые заросли кустарника. — Что ты делаешь?!
— Не будь дурой. Они установили на твоем телефоне маячок.
В негодовании я только и могла, что открывать и закрывать рот. Причем, не понятно, на кого злилась больше. На этого отпрыска с наглыми манерами и неумением держать язык за зубами, или на себя. Могла бы подумать об этом раньше. Надеюсь, на моем платье нет никаких маячков, а то оказаться ночью в лесу в одном нижнем белье и рядом с высокомерным придурком — так себе идея.
— Почему ты помогаешь мне? — я смотрела, как широкая спина парня удаляется всё дальше, и запоздало кинулась следом, пока ее не поглотила тьма.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я помогаю не тебе, а себе, — бросил он, не оборачиваясь. — Так уж сложилось, что мне осточертело плясать под дудку отца и матери. И если я раньше мог хоть как-то противостоять им, то с твоим появлением они вообще как с цепи сорвались.
Через несколько шагов он остановился у широкого нагромождения из сосновых веток. Яростно откидывал ветки, одну за одной, будто они были виновны во всех его злоключениях. Удивительно, но фонариком он не пользовался, без труда находя руками всё новые ветви. Через пару минут из-под завала появился автомобиль. Не такой примечательный, как его “Додж”, но заставивший меня замереть с трепещущим внутри сердцем.
