– А знаете, как мне было страшно? – признаюсь я.
– И это правильно! Когда говорят, что врачи должны быть уверены в себе, – это про плохих врачей! Человеческий организм тем и отличается от машины, что тут нет запчастей. И ошибка может очень дорого стоить! Понимаешь?
– Потому и боюсь.
– Вот и бойся! Бойся и делай! Раз боишься, значит – сто раз себя проверишь, перед тем как что-то сделать. А больным, конечно, надо демонстрировать полную уверенность, чтобы она им передавалась. Как ты и поступил с Андреем.
Пьём по второй. Оглядываю комнату, в которой мы сидим.
– Кирилл Сергеевич, а вы сами не из Питера? – брякаю я наобум.
– Ты прав, Саша, – он тихо вздыхает. – Я из Питера… Видишь, даже не спрашиваю, как ты это понял.
– Знаете, у вас всё очень по-питерски. А почему вы уехали? – задаю я очень нетактичный вопрос.
– Видишь ли… – хозяин задумывается. – Отвечу коротко. Там у меня умерла жена. Я не смог её спасти. И жить после этого в городе, где всё мне напоминало о ней, я тоже не смог. Вот и уехал на край света. Давай по последней. Не чокаясь…
…Возвращаюсь домой, вернее, в знакомую квартиру.
– О! Привет победителю! – Дмитрий Иванович идёт ко мне с распростёртыми объятиями в полном смысле этого выражения. – Ну поздравляю! Ты молодец, Сашка!
– Не понял… – бормочу я, действительно не понимая, что происходит.
– У нас в посёлке новости распространяются быстро! – и он добродушно смеётся. – Про Беспалого нам уже рассказали.
– А почему беспалый?
– Так у Андрея же мизинца нет на правой руке! Ладно, садись ужинать, лекарь!
Смотрю на часы. Уже десять вечера по местному. Где же Ванька?
– А Ваня приходил?
– Ваня? – Дмитрий Иванович хмурится. – За юбкой бегает наш Ваня… Ну куролесит он со Светкой!
– Ой, непутёвая девка! – ворчит Надежда Михайловна. – Скольких мужиков поокручивала! Двадцать семь, уже дважды замужем побывала, а ребёнка нагуляла без мужа. К Ване не приходила, потому что была на койке! Ну да, на койке! Только не одна!
Внутри меня словно ёж колючий поселился. Ох, не зря я при их встрече подумал…
Хозяйка суетится у стола. Опять обращаю внимание на то, как она стала ходить. Действительно, ногу слегка подволакивает. Да и скособочена…
– Надежда Михайловна, а что у вас с ногой?
– Ой, Сашенька, не с ногой, а с поясницей. Так ужасно болит!
– Да приложилась она зимой тем местом, на котором сидят, – поясняет Дмитрий Иванович. – Поскользнулась…
После Андрея и коньяка с Кириллом Сергеевичем меня накрывает эйфория.
– Может, я на что сгожусь? – тихо спрашиваю я.
– Ой, Сашенька, само пройдёт! – отмахивается Надежда Михайловна.
– Мать, а может, Саша всё-таки тебя посмотрит? – вклинивается муж. – Ты не стесняйся. Он ведь как врач тебя посмотрит.
– Митя… И ты туда же! – укоризненно говорит она.
– Именно туда! Давай, давай. Пока мы за стол не сели. А то потом поздно будет.
– Ой, даже и не знаю… – пожилая женщина слегка краснеет.
– Надежда Михайловна, не надо стесняться! Может, я помогу, – уговариваю её.
– А как? Ну что надо делать?
– Вы идёте в комнату вместе с Дмитрием Ивановичем, ложитесь на живот. Потом он меня зовёт, и я смотрю. Ну пальцами.
– Ой, ну ладно… Митя, пошли!
Пока они в соседней комнате готовятся, меряю столовую шагами. Ванька, похоже, ночевать не придёт. Ну что ж… Может, и к лучшему! Может, он станет с этой женщиной обычным, то есть натуралом. Пусть у него будет всё! И семья, и дети… А как я без него?
– Саша! Заходи!
Надежда Михайловна лежит с оголённой спиной и даже частью попы. Сажусь рядом на кровать. Сперва вожу руками над её позвоночником. Да! Это те самые ощущения! Вот здесь! Надо ещё проверить… Снова вожу руками. Опять в этом же месте… Слева сильнее крючит пальцы. Кажется, это позвонок чуть-чуть от удара сместился. Ещё раз проверяю, уже ощупывая позвонки в этой области. Сомнения меня отпускают. Сейчас я, кроме этого позвонка, ни о чём не думаю. И пальцы притягиваются…
Ну вот… Тихий вскрик как сигнал о том, что всё прошло хорошо.
– Вроде уже и не болит… – тихо сообщает моя пациентка. – Можно, я встану?
– Я сейчас выйду, а вы, Дмитрий Иванович, помогите встать. Потом позовите.
Выхожу. Настроение дрянное. Почему-то мне абсолютно ясно, что Ванька сегодня не придёт. И вообще ясно, что в Питер я вернусь один. Я в этом убеждён! Сам не знаю почему, но в самолёте вижу себя одного. Я вижу… Я вижу!
– Саша! Заходи!
Вхожу. Надежда Михайловна стоит, поддерживаемая Дмитрием Ивановичем.
– Ну как?
– Ой, Сашенька… Так хорошо! Боль-то вся ушла.
– Вот и слава богу! Только с месяц ничего тяжёлого не носить и из дома не выходить, – жёстко наказываю я. – А я каждый вечер буду слегка массировать позвоночник.
– Конечно, Сашенька! Давайте к столу!
– Ну, Сашка! Дай руку! – уже гремит хозяин. Крепкое рукопожатие, и он меня обнимает. – Я верил, но сейчас… Ты… – на его глазах появляются слёзы. – Ты настоящий лекарь! Мать, мы выпьем слегка?
– Да, конечно! И мне тоже немножко…
Пьём водку, закусываем жареной рыбой, и у меня внутри разливается тепло. И я не могу понять – то ли от водки, то ли от радости, что сделал добро дорогим мне людям.
* * *
Уже неделю работаю в Булуне как проклятый. С утра бегу к Андрею, и мы с ним делаем Ванькин велосипед. Ситуация у него куда проще, да и лежал он меньше, поэтому дела идут неплохо. Думаю, дня через три можно будет ставить на костыли. Потом бегу в больницу. Там мытьё, горшки и кормёжка совсем немощных. Занимаюсь этим с удовольствием и, когда вижу благодарные взгляды, будто взлетаю…
Кирилл Сергеевич каждый день на полтора часа арестовывает меня в своём кабинете и учит. Да! Я снова, как школьник, учусь. Учу физиологию, которую читал, но теперь, под мудрым руководством, эту науку осваиваю. Он и другие вещи мне объясняет, а я стараюсь всё впитывать, как губка. Сам не знаю, зачем это делаю, но мне интересно!
Ваньку за это время видел всего два раза, и то вместе со Светой. Про себя отметил, что, если говорить на языке биоэнергетики, поле у неё очень сильное и недоброе. Хочу с ним об этом поговорить, но такое впечатление, что Света специально ему не позволяет оставаться одному. Да и взгляд у него какой-то стал странный… Хоть я и надеюсь, что у него в отношениях с женским полом будет прорыв, но какая будет психологическая цена?
Захожу в перевязочную. Вера Петровна меняет повязки на руках у мужика с ожогом третьей степени. Ужас! Страшно смотреть! Ещё и гной… Будто озарение наступает.
– Вера Петровна, погодите-ка…
Она недоумённо смотрит на меня, а я смотрю на его руки.
– Подержите руку перед собой на весу, – командую пациенту. Держит. Располагаю одну ладонь сверху, а другую снизу его руки.
Пальцы отчаянно крючит. Стараюсь накачать эту сплошную боль своей энергией и теплом.
– Даже меньше болеть стало, – удивлённо сообщает мужик.
– Вот и хорошо. Теперь вторую… – делаю всё то же самое. – Можно бинтовать.
Вера Петровна послушно выполняет.
– Следующий раз во время перевязки позовите меня, пожалуйста, – прошу я её.
Благодаря моим «подвигам» у меня появились ещё пациенты. Идут прямо в больницу! Короче, практика богатая. А Кирилл Сергеевич всё время хитро улыбается. Видя, что я очень устаю, он даже разрешает мне часок подремать в его кабинете на диване.
Утром иду по посёлку к Андрею.
– Смотри, смотри! Вон доктор из Питера пошёл! Беспалого поднимает на ноги, – слышу я позади себя женский голос.
– Этот поднимет! Моему вон как вправил! Уже на работу собрался, – говорит второй женский голос.
Резко оборачиваюсь. Вижу двух женщин, в одной узнаю жену своего пациента.
– Скажите вашему мужу, – обращаюсь я к ней, – чтоб ещё на неделю про работу забыл! Чтоб носу из дома не показывал! Приду и проверю. Понятно?
– Понятно, доктор, – смущается она. – Только почему вы денег у нас не взяли?
Я тогда не взял пять тысяч, которые она мне совала после процедуры с её мужем.
– Во-первых, больница государственная, а не частная. Во-вторых, деньги у вас не лишние, а в-третьих – я помогаю бесплатно! – выговариваю чётко. – До свидания. А мужу передайте то, что я сказал.
– Обязательно, доктор. Спасибо вам!
Утром за кофе Кирилл Сергеевич опять с хитрой улыбкой заводит разговор.
– Саша, ты, как сказала Вера Петровна, во время перевязок пользовал Кислова.
Кислов – это тот мужик с обгоревшими руками.
– Да, пользовал… А что?
– Ничего плохого. Уж очень быстро он прогрессирует. Я доволен и тобой, и им. Но я хотел тебе показать ещё одного больного. Там проблемы не с костями. Пошли!
Входим в палату.
– Дмитрий Павлович, позвольте, мы вас ещё раз осмотрим, – обращается главврач к пожилому мужчине, лежащему на койке у окна. Тот нехотя встает. – Давай, Саша.
Начинаю водить руками. В области желудка начинает крючить пальцы, как тогда у Ваньки при отравлении. Долго смотрю. Вроде уже всё понял, но боюсь ошибиться. Нет, всё-таки это язва желудка. И снова вижу там тёмное пятно! Надо делать выводы…
