мой брат. А помощник начальника штаба капитан Рамазанов — мой отец. Мое имя — Марьян». — «Марьяна?» — переспросил я. — «Нет, Марьян, — улыбнулась девушка. — Ведь я лезгинка…»
— Товарищ майор! — позвала радистка.
Капитан Андреев докладывал, что он находится уже во второй траншее. Немцев нигде нет. Что делать дальше?
Я связался со штабом дивизии. Галая там не оказалось: уехал куда-то в полк. Начальник штаба дивизии полковник Г. Н. Коняшко, человек решительный и смелый, распорядился:
— Наступай! Как следует бей отходящего противника, не давай оглянуться…
Чтобы ускорить наше продвижение, я ввел в бой батальон капитана Зейнала Рамазанова. Через час Андреев доложил, что замечена крупная вражеская колонна. Она удалялась в юго-западном направлении. Значит, немцы начали отход от Днестра. Но, отступая, фашисты оставили сильное прикрытие. Чтобы сбить его и не дать противнику отойти беспрепятственно, нужно было ввести в бой все наличные силы полка.
Капитан Ладовщик заколебался.
— А если не собьем? У немцев, чувствуется, сила немалая. Они понимают, что нужно задержать нас любой ценой. Могут контратаковать, а у нас никаких резервов.
Я задумался. Риск, конечно, есть. Но нельзя же позволить противнику сохранить живую силу. Потом это обернется опять против нас. Я решился и ввел из-за правого фланга третий батальон для наращивания силы удара. Командный пункт полка был выдвинут к боевым порядкам рот. Мне самому нужно было видеть все происходящее, чтобы сразу реагировать на малейшее изменение в обстановке. Со мной выдвинулась вперед оперативная группа штаба полка во главе с Ладовщиком.
Немцы открыли по нашим наступающим цепям сильный огонь. Особенно досталось батальону капитана Андреева. Он вынужден был залечь.
— Несу потери. Прошу подкрепления, — сообщил он мне по радио. — Дайте огня!
Огнем я ему помог. В резерве был поддерживающий артиллерийский дивизион. А вот подкрепление… К этому времени батальон Рамазанова вырвался далеко вперед и во взаимодействии с батальоном 899-го стрелкового полка успешно продвигался на юг. Почему бы не перенацелить две роты от Рамазанова в помощь Андрееву? Конечно, если немцы почувствуют, насколько ослаблена атакующая группировка, они могут доставить нам неприятности. Но я был уверен в успехе, так как знал, что противник деморализован и отходит, совершенно не ведя разведки.
Замысел наш удался. Батальон Андреева, получив помощь, сломил сопротивление врага. Немцы начали откатываться. Только теперь я смог наконец поговорить с Галаем. Командир дивизии сам вызвал меня к рации:
— Ну, как разведка боем?
Доложил.
Ответ последовал не сразу. Вероятно, Галай с кем-то советовался. Потом сказал:
— Продолжай преследование.
И, помедлив, добавил:
— Берзарин доволен твоими действиями.
Позднее я был награжден за успешные действия полка при прорыве вражеской обороны на Гура-Быкулуйском плацдарме. Рядом с орденом Красного Знамени и орденом Отечественной войны I степени я прикрепил к гимнастерке орден Александра Невского.
Закончилась Ясско-Кишиневская операция. 2-й и 3-й Украинские фронты, окружив восемнадцать вражеских дивизий, добивали их на берегу Прута. Советские войска широким потоком хлынули на запад.
Пятые сутки наш полк почти без отдыха шел вперед по раскаленной августовским солнцем степи. Позади остался Минжир. Пытаясь затормозить наше наступление, фашисты минировали дороги и населенные пункты. Саперы обезвреживали вражеские ловушки. Но гитлеровцы столь искусно маскировали свои «сюрпризы», что даже опытный глаз не мог порой различить их в траве или в кустарнике. Мины выводили из строя людей и технику. Был приказ удвоить бдительность. Это помогло, но ненадолго. Подрывы не прекращались. Сказывалась усталость, притуплявшая чувство осторожности. Люди буквально засыпали на ходу. Я был свидетелем такой картины. По дороге устало шагала рота, взбивая сапогами пыль. Грязными струйками стекал по лицам пот. На повороте дороги один из бойцов — последний в колонне— не изменил направления вместе со всем строем, а продолжал двигаться вперед. Я остановил лошадь, чтобы не наехать на него. Солдат шагал по полю, слегка пошатываясь и опустив голову.
— Куда ты? — крикнул я громко.
Боец не слышал. Я соскочил с лошади и догнал его. Заглянул в лицо. Глаза его были закрыты. Я потряс бойца за плечи. Он вздрогнул. Посмотрел на меня удивленно, потом улыбнулся.
— Извините, товарищ майор, размечтался… Домашних своих видел…
В это время с пригорка брызнула автоматная очередь. Раздались резкие команды. Рота рассыпалась по степи.
— Цепью — вперед!
Командир роты побежал к пригорку, где строчили автоматы. За ним устремились бойцы. Куда только девалась их усталость. Цепь достигла пригорка и скрылась за гребнем. Через десять минут все было кончено. Стрельба утихла. Мимо меня провели пленных гитлеровцев. Потом пронесли раненых бойцов.
— Становись! — послышалась команда. И снова рота зашагала по дороге на запад.
…После успешного завершения Ясско-Кишиневской операции последовали передислокации по железной дороге в район Ковеля, пополнение личным составом и боевой техникой, походное движение в Польшу, переправа через реку Висла на Магнушевский плацдарм и участие в Висло-Одерской операции, выход к правому берегу Одера, форсирование реки, захват плацдарма на ее противоположном берегу. Почти два с половиной месяца удерживал наш 902-й стрелковый полк Гросс-Ноендорфский плацдарм. И вдруг — неожиданный приказ: сдать свой участок обороны и занять отведенный нам участок на Кюстринском плацдарме. Отсюда, вместе с другими частями 9-го стрелкового корпуса, 16 апреля полк двинулся на запад.
Прошло десять суток, в течение которых наши воины вели ожесточенные бои, ломая вражескую оборону на левом берегу Одера. Наступил день 25 апреля, и командир первого батальона капитан И. И. Ковалевский доложил по телефону:
— Преследуя отходящего противника, вышел на берег Шпрее. Переправ нет, мосты разрушены.
— Форсировать реку надо как можно скорее. Ищите переправы, используйте подручные средства…
Через час— снова звонок:
— Товарищ полковник, противник ведет сильный огонь. Разрешите дождаться темноты и ночью форсировать Шпрее?
— Вы продумали план?
— Да.
— Можете его доложить?
— Так точно. До темноты саперы будут готовить материал для ремонта взорванного моста. Рядом с моим НП обнаружены пиломатериалы: брусья, доски. Соберем полсотни железных бочек. Саперы считают, что на ремонт моста уйдет не более четырех часов. Дальше: артиллеристы, пока светло, будут засекать огневые точки противника. В ротах начали готовить плоты и лодки…
План я утвердил. Для оказания помощи командиру батальона выслал своего заместителя майора П. К. Шевченко…
Незадолго до наступления темноты Шевченко и Ковалевский доложили: все плавсредства готовы. Затем пришло сообщение о том, что переправочные средства уже на воде. Стрелковые роты начали форсирование под прикрытием артиллерийского огня. Саперы принялись восстанавливать мост.
Я пожелал Ковалевскому успеха и связался с комбатом Ф. П. Крыловым. Он еще не разведал место для переправы и, судя по всему, выжидал, пока прояснится обстановка у соседей.
— Действуйте энергичнее, — распорядился я.
Вновь позвонил Шевченко:
— Первый эшелон
