Где я?
Для чего я здесь? Кто я?
Почему слепнут глаза и текут слезы?
Через осколки сознания приходит ответ: « Ты за рамками барьеров времени! Твое тело осталось на коврике для медитаций в мире людей, а сам ты погружен в созерцание Таинства Сотворения».
Камера следует за направлением взгляда: наплывает на стены, включает внутренний анализ и видение. Исчерпывающие знания обо всей сути рассматриваемых явлений мгновенно проявляются на экране понимания. Как будто ты оказался внутри Сверхсущества и смотришь на мир глазами могущественного Волшебника. Надо лишь только прикасаться к объектам и событиям вуалью сознания.
Это же не стены! Это колоссальной мощи и силы энергетические потоки и поля: оранжевые, синие, малиновые, желтые, белые.
Так вот откуда такая мягкость всполохов и ощущение силы. «Но дальше нельзя. Стой! опасность! Дальше ты умрешь для человеческого осознания!» – предупредил Надзирающий за наблюдателем Наблюдателя.
Тишина…
Напряжение…
Игра света…
Далекий звук колокола…
Как слаба и хрупка фигурка человека в этом фантастическом месте. Внимание магнитом захватывает пульсирующий СВЕТ – необозримо глубокий, ослепительный, чистый. За стенами ХРАМА бушует ПЕРВОРОДНАЯ ТЬМА там царство Мира Предтечи. Место расположения Храма и сам Храм СКРЫТЫ от мира явлений, спрятаны за семью дверями, за семью печатями – это Святыня! Это ИСТОК и ИСТОЧНИК ЖИЗНИ! Силы СОТВОРЕНИЯ да ХРАНИТЕЛИ ВРЕМЕНИ выковывают здесь реальность.
– Интересно, подал голос Критик, ты хоть соображаешь, куда тебя занесло на этот раз? Как ты отсюда выберешься?
Камера транслирует изображение застывшего в глубочайшем трансе человека. Он одна из ключевых фигур развернувшегося иллюзиона. Он – зритель и одновременно участник спектакля под названием жизнь. Он тот, ради которого все в мире стало существовать.
Восприятие окружающего пространства, мысли, ощущения, зрительные образы начинают сканироваться через тело и состояния сидящего человека. Картина мира резко меняется. Пространство Храма наполняется яркой каруселью спиралей и вихрей энергий, ранее ускользавшими от взора.
Они удерживаются в РАВНОВЕСИИ КРИСТАЛЛОМ СВЕТА, удерживаются до РОЖДЕНИЯ Времени, пояснил Волшебник. Внутри Храма царит БЛАЖЕННОЕ состояние ВЕЧНОСТИ. За стенами – дикая вакханалия Первобытных Сил. Камера следует за мыслью и повинуется любым приказам невидимого режиссера. Ничто нельзя скрыть. Можно рассматривать любые мелочи в сколь угодном увеличении: рассмотреть клетку, ядро атома, кровяные тельца – и одновременно воспринимать и сопереживать со всей еще не родившейся, но вечно существующей ВСЕЛЕННОЙ, чувствовать величайшую ответственность и жертвенность. Тело погружено в анабиоз блаженства самадхи, взгляд устремлен в глубину истока Света. Через блаженство самадхи звучит лишь одна Мысль: Держать в равновесии кристалл, любой ценой держать, даже ценой собственной смерти. Но смерть – это непростительная роскошь, смерть – это уход, это бегство от миссии и преждевременный отдых. Да и нет здесь никакой смерти, есть чувство всепоглощающего долга, любви и сострадания.
– Но к кому? – спросил Критик. Мир еще не существует, и здесь нет никого кроме тебя?
Мое тело (а мое ли?) пропорционально сложено, цвет кожи красно-коричневый, волосы иссиня-черные, лицо с заострившимися чертами аскета в обрамлении длинной, спутанной бороды. Из одежды на теле присутствует лишь набедренная повязка, да голова покрыта ветхой чалмой.
Из глубин сознания всплывают вопросы:
Все-таки кто же он?
Сколько кругов Сансары он здесь? Для чего ему это надо?
Что он испытывает?
Ответы скользят в сознании как будто сами собой, заставляя внутреннего Критика сомневаться в их истинности.
он свободен!
он служит истине!
он испытывает неземное состояние благодати!
Каждый день, засыпая и просыпаясь, находясь на работе, в транспорте, в толпе людей, подсознательно в голову пробивалась мысль:
Удержать контроль над Кристаллом! Не дать прежде времени вырваться на свободу Огню! Не нарушить гармонию!
И Он – Я. Все перемешалось и спуталось.
Удерживали!
Критик возмущался: «Чушь собачья! У тебя съехала крыша! Тебя пора лечить!»
Подсознательно возникла уверенность, что Хранитель творит свою ВСеЛеннУЮ в мире первообразов; только он, только такое стечение обстоятельств есть Истина. Даже во снах нечеловеческим напряжением сил Он – Я, или больное воображение, удерживали равновесие внутренней Вселенной.
«Хорошо, что все хорошо кончается», – на всякий случай высказался Оптимист.
Как это происходило (да и происходило ли что-либо вообще?), не было желания спрашивать, это было неважно, нельзя было отвлекаться, да и выходило за рамки понимания. Миссия заключалась в сохранении баланса, а механизм оставался за кадром, за пределами восприятия третьего измерения. В одну из ночей напряжение спало, сон восстановился. Пришло долгожданное расслабление, чувство облегчения и уверенность в том, что и моя миссия наконец-то выполнена.
В чем заключалась работа, где это происходило и для чего, какие Силы были поставлены на кон? Мне неизвестно. Однако я догадываюсь, что диагноз психиатра был бы явно неутешителен.
Желание описать эти события пришло помимо моей воли, словно сами по себе. Строчки легли на бумагу практически без правки. Значит, так Кому-то на моих верхних этажах это надо.
…Сознание поплыло, провалился, тело обмякло и перестало требовать к себе внимания; оторвался от пола по спирали, но уровень вибраций пространства куда-то выскочил – слишком высок, восприятие отключилось.
Проснулся на коврике для медитаций тело не ощущается, мысли испуганно пляшут на задворках сознания.
Лежу. Шевелиться не хочется.
– Пора что-то предпринять, по крайней мере собрать себя. Сел.
– Уже хорошо. Голова соображать отказывается, тошнит. Постепенно приходят ощущения в конечностях, сбрасывается оцепенение. Пробую размышлять.
– Что же произошло и где я был?
Вспомнилось, что сидел в медитации, вышел за рамки тела на поток, и сознание заблокировали. Пробую диагностировать свое энергоинформационное поле:
Границ нет. Закрадываются сомнения. Все путаю.
Сканирую вновь.
Не может такого быть. Провожу контрольные проверки, к которым прибегаю в экстремальных ситуациях. Нащупал границы, вернее их полное отсутствие.
Наверное, потерял способность к диагностике по полю или часть тонких тел потерялась в других мирах. Потерянно побродил из угла в угол в поисках вчерашнего дня, обошел несколько раз квартиру, пытаясь вспомнить нечто очень и очень важное.
Без проблесков. Лег спать. Ночь. Сплошные фильмы из Хроник Акаши.
Утро.
Пошел контакт с Духовным миром через Учителя. Благодарили за работу.
– Если надо, то, пожалуйста, лишь бы на пользу…
Жизнь медленно угасает. Сердце бьется все медленнее и с надрывом, глаза режет, и под толщей боли хочется их закрыть. Спазм и крик:
– Все тело – крик боли!
– не дай разрушить барьеры! Цель близка!
Проснулся. Тело ломит от напряжения, мышцы сводит судорогой.
В центре зала, на высоте его геометрического центра, парит Сердце Вселенной. Это Кристалл (или воспринимается так), который парит под действием Сил Паритета, сохраняющих РаВноВеСие. Его размеры обманчивы, ибо какие могут быть размеры в ИСТОКЕ…
Свет, бьющий от кристалла, слепит глаза, его невозможно выдержать обычным зрением. Если бы не состояние глубокого транса, гибель была бы мгновенной. Свет заключен в энергетический силовой кокон, и его сила за границей резко падает и меняет свои характеристики. Кристалл пульсирует разными гранями, отсюда и магия оттенков.
Я в теле Хранителя. Он это Праобраз. Так вот откуда шло раздвоение личности. Правда, это происходит где-то за барьерами пространственно-временного континуума, где он я навсегда впечатан в Хроники и существует в данной ипостаси вечно. Я забыл об этом лишь по воле игры Сил. Завеса над тайными знаниями духа по непонятной причине на миг приоткрылась, если, оговорюсь, это не работа моего больного воображения. Сомнения еще долго будут преследовать мой разум.
Монастырь
Как-то случайно я забрел в монастырь. Праздно ставя свечи к иконам святых и думая о своем, я лениво бродил по храмам. На душе лежала вселенская тоска и непомерная тяжесть отпадения от радости. В храмах монастыря было безлюдно и пусто, благодать никак не ощущалась, а в душе все также царили сумерки. Уже собираясь уходить, я вдруг ощутил неодолимое притяжение к небольшому храму. В храме шла служба, но из мирян кроме меня никого не было.
Внезапно меня поразило невообразимое величие обряда, ибо монахи исполняли службу не для паствы и не ради себя – они искренно служили Богу и славили Бога.
