Послышался шелест кинжала о ножны. Дарн заорал пуще прежнего и попытался вырваться, но Тарша держала крепко.
— Я сказал нет! — повторил Шайн, встав на ноги. — При мне никто не убьет ребенка.
— Ну так отойди в сторонку.
— Тарша… пожалуйста.
Девушка сплюнула и наградила воришку таким пинком, что тот кубарем покатился по траве. Опосля вскочил и скрылся в ночи.
— Этим дикарям вообще доверять нельзя, — подытожил Исмаил. — Такие маленькие, а такие орки.
Требовать завалить забрало никто не стал.
На следующий день спутники добрались до Предгорья. Рыцарь узнал местность и повел товарищей к узкой дорожке, петляющей меж холмов, а потом круто уходящей в горы. Как ни странно, воры не соврали — то тут то там виднелись курящиеся дымком шалаши и шатры. Большинство были обнесены плетнями, за которыми зрели корнеплоды или паслись бараны. Крестьяне провожали незваных гостей любопытными взглядами, но заговорить не отваживались.
Миновав несколько таких поселков, искатели добрались до неплохо сохранившихся развалин какого-то укрепления.
— Ты спрятал знамя в крепости? — Альберт всплеснул руками. — Серьезно?
Спутники прятались за большим валуном, много лет назад свалившимся с вершины горы — не исключено, что на голову какому-нибудь далекому орочьему предку. Искомое укрепление серело на утесе, очень похожем на перевернутый утюг. Напротив, в трех полетах стрелы, высилась вторая гряда, а внизу по гладким камешкам бежала быстрая речка.
Высота была такая, что падать устанешь. Альберт благоразумно расположился как можно дальше от обрыва, уступив опасное место рыцарю. От деревни до крепости вел серпантин, ужом извиваясь на склонах и карнизах. На столь узкой дорожке не всякая телега проедет, однако во времена Первой войны здесь маршировали целые легионы.
Интересно, сколько воинов нашли последнее пристанище там внизу, на камнях. Исмаил наверняка знал, но Шайн решил не спрашивать, чтобы не испугаться еще больше.
— Смотри, железная башка, по крепости орки шляются! — прошипел дипломат. — Хватило ума оставить знамя у всех на виду!
— Да не трынди ты, — огрызнулся доспех. — Шкура спрятана не абы как, а магическим образом. И чтобы найти ее, нужно совершить определенную последовательность действий, которую знаю только я.
— Никогда о таком не слышал.
— А кто бы тебе рассказал. Вот слушай:
Красный — слева наверху,Синий — под землей, в гробуЖелтый спрятан под трубой,А зеленый… я забыл.
— Не в склад, не в лад, поцелуй орчиху в зад, — пробормотала Тарша.
— Да ты не поняла, — Исмаил потер шлем, — я правда забыл. Но ничего, в процессе вспомню.
— Несешь какую-то ерунду. Перегрелся на солнышке что ли? — фыркнул Альберт.
— Вы никогда не играли в РПГ? В современной Империи все так плохо?
Дипломат поднял брови.
— Во что?
— В "Рыцари против гоблинов". Это как "Стражники-разбойники", только на уровень выше. Мы стояли в этой крепости два месяца, караулили пустую дорогу. Скучно было — меры нет, вот один боевой маг и предложил сыграть. Кузнецы выковали четыре рычага и столько же пластин, все это добро покрасили в разные цвета и спрятали. Колдун наложил заклинания таким образом, что дернуть за рычаг можно только с пластинкой того же цвета. А когда все рычаги включены, открываются астральные врата с потайным сундуком. Сперва мы играли на крепленое вино и брагу, а после убийства Зарзула я решил спрятать знамя именно тут.
Альберт недоверчиво хмыкнул.
— А что мешало оркам воспользоваться методом подбора? За двести лет, глядишь, и нашли бы комбинацию.
— Метод, комбинация, — Исмаил хохотнул, лязгнув забралом. — Это же тупорылые дикари, о чем ты говоришь.
Тарша смерила рыцаря таким взглядом, что тот поспешил исправить досадную ошибку:
— Ну не все, конечно, а те, что засели в крепости. Я это имел в виду. Да.
— В любом случае лезть туда сейчас нельзя. Возвратимся в деревню и вызнаем, кто ошивается в укреплении.
Спутники поспешили к земледельцу, у которого оставили буйволов. Пожилой орк в соломенной шляпе ворочал тыквы, подставляя солнцу недозревшие бока.
— Безродные там, — ответил хозяин, сплюнув за плетень. — Пришли две луны назад, обложили нас данью. Скоты, дерьмо гиены.
— А много их?
Крестьянин скрипнул зубами.
— Да уж достаточно, раз мы их с утеса до сих пор не сбросили.
Альберт потер подбородок и посмотрел на серпантин.
— Слушай, уважаемый, а телегу свою почем продашь?
— Да хоть даром забирайте, никуда на ней уже не съездить. Эти скоты весь груз забирают, еще и бьют иногда смеха ради.
Шайн попросил рыцаря дать орку золотой. Как-никак, телега вещь ценная и в хозяйстве незаменимая. Еще дипломат скупил весь запас хмельного молока. Немного вышло — три бурдюка, но этот крестьянин буйволов не держал, зато у соседей рогачи водились.
— Ты решил упиться с горя? — проскрежетал рыцарь. — Зачем столько пойла?
Вместо ответа Альберт постучал себя пальцем по виску. Думай, мол, стратегически.
Обойдя весь поселок, спутники потеряли горсть золота, зато обзавелись целой телегой молока. Попросив товарищей покараулить груз, Шайн спустился в предгорья и принялся ползать на четвереньках, радуя скучающих баранов.
— Все в порядке? — раздался за спиной голос Тарши.
Альберт повернулся и мыкнул что-то невнятное — изо рта дипломата торчал целый пучок травы.
— Послушай, — охотница села на камешек рядом с дорогой. Заходящее солнце светило девушке прямо в лицо, перекрашивая кожу в бронзовый цвет. — Если хочешь — можем поговорить. После смерти Барага мы отдалились друг от друга, мало общаемся…
— Мык, ммыы муу, — ответил Шайн и продолжил засовывать траву в рот.
— Я никогда не прощу себя за слабость и вранье. Могла же сказать, что разбила горшки, но промолчала… Но орки не скорбят по усопшим, ведь они сейчас в лучшем мире, — охотница пропустила прядь волос меж пальцев. — Возможно, Бараг живет рядом с Зарзулом… Но его уже не вернуть, а мы еще живы.
— Мгу.
— Если не хочешь говорить, я пойму. Вы с Маргит хорошая пара, не буду мешать…
— Тьфу! — Альберт выплюнул зелень в ладонь. — Женщина, я травки собираю, а вы, почему-то, шьете одежду без карманов! Подожди немножко, остался последний ингредиент. А лучше подержи вот это, хоть руки освобожу.
Шайн протянул спутнице мокрый комок. Тарша без колебаний взяла его, хотя на лице и промелькнула тень отвращения. Альберт уже заприметил неподалеку необходимое растение, но баран оказался расторопней. Выдрал куст вместе с корнем и растворился в стаде, быстро двигая челюстями.
— Вот тварь кучерявая! — в сердцах крикнул дипломат. — Ладно, и этого сбора хватит. Пошли, нужно еще ступку и пестик купить.
Шайн вышел на дорогу и потопал к деревне, но Тарша схватила его за руку.
— Что такое?
Девушка потупила взгляд, потом посмотрела куда-то вдаль, глубоко вдохнула и выпалила:
— Прости меня!
— За что?
— За горшки, за сожженную повозку и за то, что вела себя как ребенок.
— Ну за первое и второй извиняйся перед Маргит. А на последнее я не сержусь.
— Правда?
Альберт коснулся щеки спутницы и провел большим пальцем по скуле. Улыбнулся. Тарша отшатнулась, будто ей в лицо ткнули горящим факелом.
— Правда. Но впредь думай о своих поступках. И траву отдай.
Ступку купили в первом попавшемся доме, вместо пестика Шайн использовал длинную гальку. Растерев собранную зелень и смешав с водой, дипломат принялся заливать зеленую жижу в бурдюки.
— Что это ты готовишь? — спросил Исмаил. — Приятный запах.
— У тебя же носа нет.
Рыцарь пожал наплечниками.
— А чувства остались.
— Я хотел сделать сонное зелье, но не нашел одного корешка, — слукавил дипломат, дабы не "хвастаться" историей с бараном. — Зато получилось отличное рвотное. Безродным будет не до драки.
— И как ты собрался их опоить?
— Легко. Ждите здесь, я скоро вернусь.
Шайн запрыгнул на козлы и направил телегу в сторону крепости. Орки-крестьяне провожали его задумчивыми взглядами, но останавливать и предупреждать об опасности не спешили. Миновав деревню, Альберт ощутил иные взоры — не удивленные и насмешливые, а злые и таящие опасность.
Оружие дипломат оставил Тарше — а то отберут еще, поэтому уповать оставалось лишь на ноги и благосклонность безродных. От стрелы, как известно, еще никто не убежал. До самых ворот разбойники никак не выдавали себя, зато потом вывалились на дорогу всей толпой.
Семеро окружили телегу, еще трое прикрывали со стен. Все были вооружены абы как — кто острогой, кто старой мотыгой. Луки больше напоминали детские игрушки, так что за целостность спины Альберт перестал беспокоиться.
