— И попросил похоронить его на бугре над Доном, а тело вначале пронести по всем улицам села под траурную музыку, чтобы убийцу замучила совесть и он явился с повинной…
— И что, выполнили эту его просьбу? — спросил Шаров.
Зеленин бросил на него быстрый взгляд и чуть заметно улыбнулся.
— Нет, конечно.
Участковые захохотали.
— Это тебе, Студент, не книжки и не кино, это жизнь!
— Давайте, ребятушки, за вас выпьем, — предложил Зеленин. — Мы свое дело сделали, на пенсиях отдыхаем, а вы на службе, свои лбы подставляете. Сейчас ведь обстановка другая, я вам не завидую…
Чокнулись, выпили, закусили. Застолье продолжалось. Градус веселья становился все выше. Повеселились хорошо, почти до утра. Никаких эксцессов не было: ни драк, ни стрельбы. Форменные фуражки, правда, катались по полу, и некоторые мундиры изрядно перепачкались, но это дело житейское.
* * *
Надвигалась зима. Звягинцев сделал в квартире ремонт, купил себе и жене новые дубленки, зимнюю обувь, одежду сыночку.
«Если так дело пойдет, к лету можно будет хорошую машину купить», — думал он, опасаясь спугнуть удачу.
Однажды вместе с женой Сергей проходил через «дикий рынок». Торговцы улыбались, приветливо здоровались, предлагали попробовать яблоки, груши или бананы. Звягинцев отказывался, но через полквартала их догнал Арсен, вручил Кате три гвоздики, ананас и пакет с крупным черным виноградом.
— Это просто так, из уважения, — широко улыбаясь ослепительной улыбкой, сказал он. — Если что нужно, всегда заходите, только рады будем!
Катя была очарована.
— Ты молодец, Сережа! — сказала она, прижимаясь к мужу. — Раз люди тебя так уважают, значит, ты это заслужил…
— Никакого героизма, обычная работа, — скромно сказал Сергей, но ему было приятно.
На работе тоже все ладилось: Водяной относился к нему неплохо, и хотя явно не выделял среди других сотрудников, но объявил две благодарности. Как-то раз Видин вызвал Ефимова, Черемхова и Звягинцева, коротко поставил задачу:
— Посмотрите, что у вас на участках с квартирами. В смысле — есть ли приличные квартиры, в которых живут одинокие старушки, алкаши или вообще уже никто не живет.
— С какой целью, Сан Саныч? — спросил Ефимов. — Чтоб нам лучше ориентироваться…
— Да цель простая. У нас сколько сотрудников в квартирной очереди? Вот то-то, что много! По закону участковый в течение шести месяцев службы должен получить квартиру или дом. Но закон есть, а жилья нет. Если мы сами о себе не позаботимся, то никто не позаботится. Вот и посмотрите, проверьте все, надо помочь ребятам!
— Конечно, о чем речь! — кивнул Звягинцев. — Только обычно это не жилье, а слезы…
— Надо выбрать получше, — кивнул подполковник. — В крайнем случае с ремонтом…
— Молодец, шеф, — сказал Ефимов, когда они вышли из кабинета. — Он всегда о людя́х думает.
И коллеги с ним полностью согласились.
Когда в воздухе закружились белые мухи, Звягинцева вызвали свидетелем в суд по делу Иванова. Держа в руках повестку, он зашел к Сан Санычу с очередной «дачкой» и заодно спросил:
— А чего там будет, в суде-то? — в голосе слышалось волнение. — Меня первый раз вызывают…
Подполковник махнул рукой.
— Да ничего. Обычные формальности. Расскажешь, как было дело. Вот и все. А то адвокат волну гонит, что ты, якобы, подбросил ему патроны.
— Что за фигня?! — возмутился Сергей, но тут же осекся. Он уже и думать забыл о подробностях летней истории.
— Ты не волнуйся, Система своих не сдает. То, что ты делаешь по указанию руководства — все правильно и законно!
— Так это у нас… А тут суд…
— Запомни, и прокуратура и суд всегда на нашей стороне. Мы органы правопорядка и обязаны быть заодно. Когда у судьи Ивашкина квартиру обворовали, весь райотдел на уши стал, но раскрыли и все вернули! Ты меня понял?
Сергей кивнул.
Действительно, ничего страшного в суде не произошло. Участковый назвал свою фамилию, имя, отчество, подписался, что будет говорить правду, после чего рассказал, как задержал подозрительного мужчину, от которого пахло спиртным, доставил его в опорный пункт, потом с его согласия и в присутствии понятых, которые сейчас ожидают вызова в коридоре, досмотрел его сумку и обнаружил пять малокалиберных патронов.
— У меня нет вопросов, — сказал государственный обвинитель.
Зато адвокат набросился, как сорвавшаяся с цепи собака. Он явно не был заодно с Системой.
— Чем пожилой мужчина, пенсионер, показался вам подозрительным? — блестя золочеными очками, спросил он.
— Ну…
Вопрос застал Звягинцева врасплох.
— Иногородний, в нетрезвом виде, бесцельно находится в городе…
— Минуточку, свидетель, а это что, запрещено? — не отставал адвокат.
— Я объяснил, что был у врача, — сказал подсудимый. За прошедшее время он побледнел и осунулся. — И справку показал, и пенсионное удостоверение. И про то, что пива выпил, тоже сам рассказал. И никаких патронов у меня не было. В камере мне разъяснили, что это он их и подбросил. У них это обычное дело…
— Подсудимый утверждает, что вы подбросили ему патроны. Это так? — снова вступил адвокат.
— Нет, конечно! Зачем мне это? Сумку Иванов постоянно держал в руках, она осматривалась с его согласия, и в присутствии понятых. Подкинуть патроны было невозможно!
— Скажите, свидетель, а зачем Иванову было носить с собой патроны? Тем более, что при обыске у него дома никакого оружия не обнаружено!
— Не знаю… Думаю, об этом лучше спросить самого подсудимого, — нашелся участковый.
— Еще есть вопросы к свидетелю? — спросил судья.
— Как вам не стыдно, молодой человек, — сказал Иванов. — Вы сразу стали мне «тыкать», а ведь я вам в отцы гожусь! И эта провокация… Я буду жаловаться Президенту! Бог вас накажет…
На улицу Звягинцев вышел весь мокрый.
— Ну что ж, боевое крещение прошел, — подумал он. — Не так страшен черт, как его малюют.
Об Иванове он не думал. Но к вечеру узнал, что ему дали два года условно и выпустили из-под стражи.
— Вот и хорошо, — сказал, узнав об этом, Сан Саныч. — И волки сыты, и овцы целы! А ты переживал!
«Действительно, — подумал Звягинцев. — Надо или работать, или переживать. А раз я выбрал работу, про переживания надо забыть!»
Глава 4 ГИБДД. Колтунов
Южный пост стоит на высоком правом берегу Дона, на холме и двухметровом фундаменте, возвышаясь над шоссе основательно и непоколебимо, как сторожевая башня, контролирующая трассу, идущую через мост на Левобережье и дальше — к Черному морю, мятежным республикам Северного Кавказа и ставшим суверенными государствам Закавказья. Это очень важная в стратегическом и тактическом отношении магистраль, сержант Колтунов хоть и работает вторую неделю, знает, что за сутки по ней проходят шестнадцать тысяч машин в одну сторону и двадцать — в другую. Среди мирных и легальных грузов с юга на север везут «левую» водку, наркоту, оружие и взрывчатку, а с севера на юг перегоняют угнанные машины, перевозят центнеры наличных денег, усыпленных заложников и запуганных рабов. Так что с водителями надо держать ухо востро: среди них вполне могут оказаться и террористы, и бандиты, и просто отморозки, готовые пальнуть в остановившего их инспектора из обреза. Сергей Колтунов, в надвинутой на лоб фуражке и каплевидных солнцезащитных очках, расставив ноги и положив руки на автомат, стоял у подножия крутой железной лестницы, ведущей к Южной цитадели и наблюдал, как лейтенант Сидорчук копается в багажнике раздолбанной черной «волги». Сегодня его задача — быть на подхвате, прикрыть в случае чего, а главное — учиться, учиться и учиться… Солнце светило довольно ярко и ощутимо припекало, с Дона дул приятный ветерок, доносящий аромат разнотравья левобережных лугов.
— Поехал дальше, поехал, быстро! — сержант Вепрев дал полосатым жезлом отмашку проверенной фуре с дагестанскими номерами и, раскачиваясь, как сошедший на берег моряк, направился к новичку. На лице его блуждала блудливая улыбка, наверняка связанная с тем, что он только что засунул в карман своих форменных штанов.
— Ну что, земеля, где лучше, у нас или у вас? — спросил Вепрев с непонятной, но отчетливо различаемой подначкой.
Колтунов пожал плечами, бросил в рот пилюлю, которые сосал, чтобы не сохло горло.
— Здесь теплее. И пост вон, как крепость. У нас будки — времянки: двери с щелями, мы их ватными одеялами обивали. Да и глушь… За смену пройдет два десятка лесовозов, что там особо проверять? Бревна, они и в Африке — бревна!
— Как так? — удивился Вепрев. — А доку́менты?
Ударение он почему-то сделал на втором слоге.
— Накладные у них у всех имеются. Другое дело, что много «липы»: экспертизы-то мы не проводим. Подпись есть, печать есть — счастливого пути!
