— У этого свидетеля есть дурная привычка ввязываться в драки и затевать ссоры в нетрезвом состоянии. На этот раз его так поколотили, что он вынужден был обратиться к врачу, который сделал ему перевязку. Ему не хотелось идти домой, где ему попало бы от жены, и он стоял на Четырнадцатой улице совсем недалеко от того места, где произошло столкновение машин. Я хотел просто сказать, что он находился в это время на улице, и объяснить, почему так произошло.
— Ол-райт, продолжайте. Я там был, — довольно миролюбиво сказал Вейман. — Что же из этого?
— Видели ли вы, что творилось в доме Вальтера Прескотта?
— Ну, я кое-что видел сквозь окна, выходящие на Четырнадцатую улицу.
— Вам был виден коридорчик с телефонным аппаратом?
— Да, он был мне виден.
— Вы видели, как мистер Дресколл звонил но телефону? Наступила напряженная пауза. Потом Вейман неохотно подтвердил:
— Да, я видел, как там стоял мужчина и разговаривал. Однако он стоял к окну спиной.
— Так вы находились близ угла Эльзас-стрит в момент аварии?
— Да.
— Что делал Дресколл, когда произошло столкновение машин?
— Человек, которого я видел, находился все еще у телефона.
— Сколько времени он так простоял?
— Не знаю, минуты четыре или пять.
— Что сделали вы после аварии?
— Пошел поглядеть, а потом решил, что лучше не вмешиваться в эту кляузную историю. Вернулся назад, сел на тумбу и наблюдал, как они погрузили раненого парня в фургон. Вот именно этот человек в синем костюме выскочил из дома Прескотта. Он и помог шоферу управиться с пострадавшим. Потом он вернулся в дом, а фургон уехал.
— Что было дальше?
— Через несколько минут этот самый Дресколл снова вышел из дома. Но тут из-за угла вынырнула патрульная машина, ну и полицейские сцапали голубчика.
— Сколько времени вы еще оставались на прежнем месте?
— Совсем не оставался. Кому охота, чтобы полиция задавала тебе вопросы? Я смылся. Немного походил. Меня тянуло поспать, на душе было муторно. Потом я решил, что чему быть, того не миновать, все равно жена закатит сцену. Так что я вернулся домой.
— Когда это было?
— Не помню. Уже было поздно.
Родней Кафф с удовлетворением сел на место. Коронер посмотрел на Овермейера. Тот поднялся, подошел к свидетелю и заговорил:
— Уверены ли вы, что видели у телефона именно мистера Дресколла?
Вейман пожал плечами.
— Телефон находится как раз напротив окна. Парень стоял, прижавшись плечом к оконному косяку. Мне был виден его затылок. У него были такие темные кудри, как у мистера Дресколла. Когда он вышел из дома, я разглядел его лицо. Это точно был Дресколл. Здесь я абсолютно уверен, а в отношении телефона почти не сомневаюсь.
— В тот момент вы были нетрезвы?
— Маленько выпил, да.
— Больше, чем сегодня? Вейман усмехнулся.
— Больше.
— А во времени вы не сомневаетесь?
— Не сомневаюсь. Мне сказали, что авария произошла в полдень. Если это так, то в остальном я уверен. Я стоял на улице минут десять до аварии и видел, как этот человек звонил по телефону.
Овермейер задумчиво сказал:
— Пока все. Но, возможно, мистер Вейман, я захочу поговорить с вами еще раз.
— Могу ли я задать вопрос? — спросил Мейсон. Скэнлон кивнул.
— Кому вы рассказали о том, что вы видели?
— Жене, — ответил Вейман.
— Кому еще?
Вейман покачал головой.
— Рассказали сразу же, как пришли домой?
— Нет, — усмехнулся Вейман, — сначала у нас был «веселый разговор» совсем на другие темы.
Снова по залу прошел смешок.
— Все, — сказал Мейсон. Скэнлон кивнул Вейману.
— Можете идти.
Родней Кафф поднялся на ноги и сказал:
— На основании показаний этого свидетеля совершенно ясно, что Джимми Дресколл не мог убить Вальтера Прескотта. Остается предположить, что мистер Прескотт возвратился в тот момент, когда в доме находилась Рита Свейн. Глупо предаваться бесплодным домыслам по поводу того, что произошло. Возможно, она убила его, защищаясь, или…
— Если Конселор намерен излагать нам свои гипотезы, то я хотел бы напомнить, что я тоже могу придумать не менее Десятка версий…
— Садитесь, мистер Кафф! — рявкнул Скэнлон.
— Я просто хотел указать, что…
— Вы уже указали более чем достаточно. Садитесь! Обращаясь к коронеру, Мейсон подчеркнуто официально попросил разрешения задать несколько вопросов патологоанатому.
— Ввиду только что заслушанных нами показаний, — заговорил Мейсон, обращаясь к доктору Хуберту, вторично поднявшемуся на помост, — вы понимаете, насколько важен стал вопрос конкретизации времени совершения преступления. Вы уже отвечали на этот вопрос, но я хотел бы услышать от вас вторично, можно ли допустить, что мистер Прескотт был убит ранее указанного вами времени?
Доктор Хуберт пространно объяснил, что определение времени — дело сложное, поскольку при нахождении ответа необходимо учесть множество факторов. В конце концов он соблаговолил сказать, что, по его личному мнению, Прескотт был убит между часом и часом тридцатью плюс-минус десять минут.
— Значит, двенадцать часов — это крайний нижний предел?
— Да.
— Но ровно в полдень он мог умереть?
— Да, сэр.
— Значит, в одиннадцать пятьдесят пять он был еще жив?
— Видите ли, пять минут — это так мало, что… Я не думаю, что он был убит до полудня, однако поручиться в этом не могу.
— А что, если это было в одиннадцать сорок пять?
— Свидетель разговаривал с ним по телефону, — кислым тоном напомнил доктор Хуберт, — в одиннадцать пятьдесят пять.
— Ага, доктор. Теперь вы меня поняли. При определении нижнего предела вы учитывали это показание, не так ли?
— Нет. Мое мнение основано исключительно на данных медицинских показаний. Но если вы настаиваете, то я могу расширить пределы, сказав, что мистер Прескотт умер в пределах между половиной двенадцатого и тремя часами. Это вас удовлетворяет?
— Дело вовсе не в моем удовлетворении, а в получении точных сведений.
— Прекрасно, вы как раз их и имеете! Скэнлон кивнул головой.
— Я думаю, факты ясны всем. Вы свободны, доктор. Я хочу вновь вызвать мистера Дресколла.
— Поднимитесь на свидетельское место, мистер Дресколл, — сказал Родней Кафф.
Скэнлон уставился на молодого человека внимательными, все запоминающими глазами.
— Можно ли допустить, что в доме Прескотта находился посторонний, пока вы разговаривали с миссис Прескотт?
Дресколл покачал головой.
— Мне кажется, нет, ваша честь.
— Вы входили во все комнаты? Вы проверили это? Дресколл растерялся.
— Конечно, сэр, в верхние спальни мы не заглядывали.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно!
— Ну, а в подвал, вы туда входили?
— Нет. Если в доме есть подвал, то мы его тоже не проверяли.
— Таким образом, вы не можете быть вполне уверены, что дом был совершенно пуст, или нет?
— Но ведь этот человек не смог бы взять револьвер из бюро, сделать из него три выстрела и снова положить на место. Если Прескотт был действительно застрелен из моего револьвера, значит, это было сделано уже после того, как мы ушли из дома.
— Мне ясна ваша мысль, мистер Дресколл. Вы можете идти.
Менее чем через десять минут жюри вынесло вот такой вердикт об убийстве Вальтера Прескотта: «убит неизвестным лицом или лицами».
Родней Кафф, насмешливо склонившись к Перри Мейсону, спросил:
— Как вам понравился вердикт, господин адвокат?
— А почему он должен мне нравиться?
— Лично я в восторге.
— Откуда вы узнали про Веймана?
Кафф рассмеялся:
— Он по секрету рассказал все своей жене, та тут же побежала к Стелле Андерсон. Ну, а это равносильно объявлению по радио. Я решил, что, если я вызову его неожиданно, он произведет лучшее впечатление, чем если я буду предварительно разговаривать с ним и вводить в официальный список.
Мейсон кивнул, закурил и сказал:
— Какими, по-вашему, будут чувства Розалинды, когда она узнает, что Дресколл пытался подставить под удар вместо себя Риту Свейн?
— Боже мой, да разве это можно так характеризовать? У него и в мыслях не было ничего подобного.
— Я не маленький. Несложная тактика мистера Дресколла была понятна всякому.
— Вы не учитываете одного, мистер Мейсон. Еще до начала дознания окружной прокурор отдал распоряжение о насильственной выдаче Розалинды Прескотт и Риты Свейн. Теперь Розалинда автоматически отпадает.
— И вы находите это правильным?
— Это даже великолепно.
— Для кого?
— В первую очередь для Розалинды.
— Ну, а как быть с мисс Свейн?
— Мисс Свейн придется позаботиться о себе при вашей квалифицированной помощи!
Мейсон кивнул:
— Я уже многое понял, Кафф. Знаете ли, уважаемый коллега, в этой «игре в открытую» Дресколла есть один существенный минус.
