насколько все серьезно, а настроение уже окончательно и бесповоротно испорчено, и в груди поселилась тревога.
— Все серьезно, и думаю, тебе стоит знать. — Герхард медлил, словно не знал, как сообщить мне новости, и от этого становилось только страшнее. Он что, издевается?
— Ну говори уже! Нечего душу травить! Что там у тебя? Жена прознала про нашу связь? — Я пыталась представить, что же такого могло произойти, что у Герхарда такое выражение лица.
— Круэлла, ты беременна.
Герхард
Я сказал, то, что должен был, и замер. Все внутри словно заледенело в ожидании реакции любимой.
Вот с нее сползает улыбка, а потом она начинает смеяться с явными истерическими нотками.
— Ну ты и шутник, — заявила она, утирая выступившие слезы, вот только мое выражение лица не менялось, я просто смотрел на нее и ждал. Ждал, пока примет и осознает, что это совсем не шутка, что я чертовски серьезен.
Веселость слетела с ее лица меньше, чем за минуту.
— Но как это возможно? Такого просто не может быть! Подожди, лекарь подтвердил? — торопливо переспросила она, хватая меня за руку.
— Да, именно поэтому у тебя пропала магия, мы решили объяснять это действием яда, по крайней мере, пока ты не очнешься, — осторожно закончил я, а Круэлла подтянула к себе ноги и обхватила их руками.
Мне было неимоверно больно наблюдать за ней, но я ничего не мог поделать, хотя все это казалось до слез неправильным, все должно было быть совсем не так!
Любимая должна была со слезами счастья бросаться мне на шею, радостно сообщая, что у нас будет долгожданный малыш, а не сидеть, съежившись в комочек, пытаясь осознать, что для нее может означать эта беременность.
Вот она, несправедливость жизни. Я на секунду прикрыл глаза, собираясь с силами.
— Что бы ты ни решила, я всегда тебя поддержу, даже если захочешл избавиться от нашего ребенка.
Эти слова дались мне нелегко, их пришлось в буквальном смысле выдавливать из себя. Именно поэтому внезапно обрушившаяся на меня звонкая пощечина стала полной неожиданностью.
— Как ты смеешь говорить такое о нашем ребенке! — прошипела драконица, злобно сверкая глазами, а я, не обращая внимания на разъяренное шипение и ожесточенное сопротивление, заключил ее в крепкие объятия.
Знаю, что это было глупо, но я должен был это у нее спросить! Должен был увидеть ее реакцию! И она меня не разочаровала!
— Тише, тише! Я должен был знать, как ты отреагируешь, — шептал я, пока Круэлла поколачивала меня маленькими кулачками. Особого вреда она мне нанести не могла, но выпустить сейчас пар ей было просто необходимо, и я не имел ни малейшего права ее в этом винить.
— Думаю, что тебе стоит покинуть Майнах до того, как мой сын узнает. Рагнар и так тебя недолюбливает, а после того как узнает, я вообще не отвечаю за его поведение, — наконец произнесла Круэлла.
— Он не узнает, ты покинешь этот мир раньше, — спокойно парировал я.
— Мы покинем его вместе? — осторожно поинтересовалась драконица, глядя на меня с такой надеждой, что все внутри дрогнуло.
Я замер в молчании.
Что я могу сейчас ей сказать? Могу ли в самом деле разбить сердце любимой женщине, которая к тому же носит под сердцем моего ребенка, горькой правдой, что я не могу и не хочу покинуть этот мир с ней.
Нет, точнее, не так. Я, конечно, могу это сделать, в мире нет ничего невозможного, но за это мне придется заплатить своим положением, властью и статусом, а эта цена была для меня слишком высока, даже ради нее и нашего будущего ребенка.
Вот только признаться ей в этом прямо в глаза не мог, поэтому решил поступить как последний трус, и соврать или точнее не договорить.
— Я люблю тебя и люблю нашего ребенка, разве могу бросить вас на произвол судьбы? — поинтересовался, прикрыв глаза и посмотрев на еще совсем плоский живот, чтобы спрятать взгляд, который мог бы меня сейчас выдать, дать ей самой додумать.
И Круэлла поверила, потому что любила.
— Я так счастлива, — прошептала она срывающимся голосом, крепко обнимая меня и, кажется, даже плача от счастья, — я тебе обещаю, у нас у всех все будет хорошо.
Она была права, у нас точно все будет хорошо, вот только у каждого по-своему.
Так мы и сидели, прижавшись к друг другу, пока драконица снова не провалилась в сон. Я осторожно уложил ее в постель, заботливо подоткнул одеяло и, нежно поцеловав в лоб, тихонько вышел и прикрыл за собой дверь.
Я много чего совершил в своей жизни и никогда не был святым или безгрешным, но таким откровенным подонком чувствовал себя впервые.
Круэлла
Слова Герхарда о беременности в первую секунду, казалось, ввергли меня в пучину ужаса и растерянности. А ведь я спрашивала его о такой возможности, но он легкомысленно отмахнулся от меня! И вот сейчас за последствия придется расплачиваться мне! Конечно, можно было рассмеяться, мол, все мужчины самолюбивые скотины, вот только мне было совсем не смешно.
Как такое вообще возможно? Нет, я прекрасно знала, КАК именно появляются дети, но совсем не ожидала, что подобное может постигнуть меня снова. Я все-таки уже совсем не юная девица, да и здоровье не то, драконицы редко, очень редко беременеют второй раз. Я сжалась, пытаясь осмыслить и осознать происходящее
— чЧто бы ты ние решила, я всегда тебя поддержу, даже если захочешл избавиться от нашего ребенка.
Эти жестокие слова резко вернули меня в реальность, разбудив во мне огонь настоящей ярости. Рука взлетела сама и обрушилась на того, кого я еще несколько минут назад считала любимым. Как он мог даже подумать предложить подобное?
— Как ты смеешь говорить такое о нашем ребенке! — Я была просто вне себя, но Герхард вместо объяснений просто заключил меня в объятия, и сколько я ни пыталась, не могла выбраться из них.
— Тише, тише! Я должен был знать, как ты отреагируешь, — шептал дракон, пока я пыталась его поколотить. Если это была шутка, то глупая и жестокая, а если он меня и правда проверял, то его убить мало! Но вскоре у меня закончились силы, я просто не могла злиться на Герхарда долго.
— Думаю, что тебе стоит покинуть Майнах до того, как мой сын узнает. Рагнар и так тебя недолюбливает, а после того как узнает, я вообще не отвечаю за его поведение.
— Он не узнает, ты покинешь этот мир раньше, — ответил любимый, а я впервые за весь разговор решилась поднять на него глаза.
— Мы покинем
