И вдруг меня ослепил свет фонарика Джона, наблюдавшего за мной с башни. Конечно же, это азбука Морзе.
В… З… А… Д… И…
Я повернулся и увидел шестерых тварей, пробирающихся к автоцистерне. Выбора не было. Я бросился к самолету, держа карабин наготове. Запрыгнув на крыло, я начал стрелять. Двоих уложил, в одного промазал.
Я старался не стрелять по тем двоим, которые были на линии прямой видимости между мной и автоцистерной. Пришлось сначала уложить двух других, а потом уже заняться остальными. Одного прикончил выстрелом в голову. Голова у него раскрылась, как весенний цветок.
От вспышек выстрелов я чуть не ослеп, поэтому пришлось уменьшить чувствительность прибора. Уже почти в полной темноте я прикончил четвертного упыря выстрелами в голову и шею. Оставалось еще двое. Те двое (в которых было опасно стрелять) подошли совсем близко. Они были у самого самолета. Пытались залезть на крыло. Одного я отбросил назад выстрелом в плечо. Другой почти уже схватил меня за ногу, прежде чем я уложил его выстрелом в голову.
Последний раненный упырь поднялся на ноги и, подняв руки, как безумный Франкенштейн, двинулся на меня. Я спрыгнул с крыла с противоположной от монстра стороны и стал наблюдать, как он идет ко мне вокруг самолета. В темноте он натыкался на крыло и на хвостовое оперение. Тщательно прицелившись, чтобы не задеть саму птичку, я выстрелил. Челюсть отлетела от лица, и язык вывалился наружу. Даже с ограниченной цветопередачей ПНВ, зрелище было отвратительное. Пошатнувшись, тварь снова двинулась на меня с булькающим звуком. Я еще раз выстрелил в ублюдка, положив конец его жалкому существованию.
Оттащив тела за ноги подальше от самолета, я принялся его заправлять. На это ушло почти десять минут. Все это время ветер доносил до меня стоны потревоженных стрельбой мертвецов. Звук был ужасный. Заправив самолет, я направился к башне. Шел напрямик. Искалеченного упыря опять нигде не было видно. Что за черт? Этой ночью я добрался до башни целым и невредимым. Стоны не утихают… Придется спать с затычками в ушах.
Ночные размышления: Шестерых я убил… остается «калека» и еще четверо. Где же они?
8 февраля
18.22
Проснулся утром от ударов в стальную дверь башни. Стучавших было явно несколько. Мы с Джоном прокрались вниз, проверить, что к чему. Судя по звукам, в дверь колотили несколько кулаков. Из-за двери доносились глухие стоны. Я проверил, цел ли замок. В башню вела лишь одна дверь.
Был еще один вариант — прыжок с балкона с двухсотфутовой высоты. Мы с Джоном спустили вниз тяжелый стол и приперли им дверь. Я поднялся наверх, к пульту управления. Из-за козырька над дверью я не видел, что происходит внизу. Я посмотрел в бинокль на дальнюю западную часть забора. Тварей прибавилось, но забор держался. Похоже, в дверь колотили те твари, которые уцелели после вчерашней битвы. Не хочу рисковать и открывать дверь внизу. Но другого способа избавиться от них не знаю.
9 февраля
21.42
Ночью удары прекратились. Мертвецы бросили это занятие, похоже, потому что больше не видели и не слышали нас. Вчера мы с Джоном весь день просидели не шелохнувшись. Выходить сегодня наружу нужды не было, так как самолет заправлен, и электричество с водой в башне есть.
Я даже смог принять душ в ванной этажом ниже. Там была большая раковина и садовый шланг. Панель перекрытия была пластиковая, и имела сливное отверстие в середине. Сама комната была каморкой вахтера. Я закрепил шланг над головой и устроил себе душ. Вместо шампуня пришлось воспользоваться куском мыла. Не до жиру, как говорится. Я не брился уже несколько дней. Лицо с радостью приняло бритву. После мытья я почувствовал себя, будто заново родился. Постирал белье (в раковине с мылом) и развесил его сушиться на лестнице. Рассказал Джону о своем маленьком трюке со шлангом, но он не проявил интереса. Горюя о жене, он совсем запустил себя.
Я не уверен в своих дальнейших планах. Мир изменился. Дальность полета турбовинтового самолета чуть больше четырехсот миль. Это дает нам некоторую свободу выбора. Сегодня я уже подумывал найти то, что осталось от вооруженных сил. На вопросы, которые мне бы задали, было бы трудно ответить. «Как ты выжил на базе, сынок?» Я испытывал некоторое чувство вины за то, что не погиб вместе со своими товарищами. Вспомнил эпизод из «Сумеречной зоны», который смотрел до того, как случилась катастрофа. Эпизод был про боевую подлодку, затонувшую с одним живым матросом на борту. Матрос чувствовал себя виноватым и смотрел, как его вздувшиеся товарищи зовут его с собой на глубину.
Хоть бы не видеть сегодня снов.
10 февраля
23.50
Западная часть забора может не выдержать. По периметру собрались сотни тварей. Их притягивали огни города. Не хотел бы я сейчас отправиться за покупками в центр Корпус-Кристи. Почти весь день я провел за биноклем, изучая их передвижения. Видел, как некоторых из них атакуют птицы. У одной твари не было рук, и пара грифов, воспользовавшись этим, сели трупу на плечи и клевали ему череп. Труп лишь щелкал зубами, безуспешно пытаясь укусить их. Так этому ублюдку и надо.
Мы с Джоном попытались понять, каким будет наш следующий шаг, но неприступность башни внушила нам ложное чувство безопасности. При ограниченной дальности полета самолета и зараженности некоторых районов трудно принять решение. Вертолетом я управлять не умею, поэтому если мы найдем остров, мне понадобится полоса ровной земли приличной длины, чтобы сесть. Уже почти месяц, как восстали мертвые. У некоторых я видел признаки разложения, но другие выглядели так, будто дали дуба совсем недавно.
Интересно, как на эту нежить влияет радиация. Точно знаю, что трогать их опасно, но какое воздействие радиация оказывает на сам труп? Убивает ли радиация бактерии, которые заставляют труп разлагаться естественным путем? Я содрогнулся при мысли о том, что сброшенные бомбы принесли больше вреда, чем пользы. Провизия на исходе. Осталось, может на неделю. Наверняка еда есть в соседних зданиях, но на этот раз я не готов рисковать жизнью, потому что там наверняка прячутся другие твари.
Гоню от себя мрачные мысли. Не знаю, сколько я еще продержусь. Думаю, это естественный ход вещей, и не хочу сломаться в неподходящее время. Джону было не лучше. Сегодня я поиграл с Аннабеллой, так как ей это было нужно. Хорошая собачка. Чувствует, что мы с Джоном на пределе, но не знает как помочь. Мы с Джоном решили, что одному из нас нужно постоянно проверять периметр. Пойду, передохну, и вздремнуть не помешает. Моя смена через четыре часа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
