— Не могли бы вы хотя бы в общем описать нам, что из себя представляет первичный свет? — прозвучал голос Элана, судя по которому, он и не надеялся, что ему дадут точный ответ. Он был прав.
— Он неуловим, подобно скользкой рыбе в руке, — ответил Роши. — Если я, например, скажу, что все сущее пришло из первичного света, в то время как он остается нетварным и неподвижным светом, то что такое описание сможет что-то объяснить? Это все равно что смотреть на гору вдалеке, окутанную туманом. Вы сами должны направиться к ней.
— То, что вы сейчас сказали, является принципом Дао, — произнес Бо Нельсен.
Роши моргнул несколько раз, но ничего не сказал в ответ. Элан Райс разбил тишину:
— А не из-за нашей ли это потребности слишком много думать и выражать себя через мысли? Такими мы были созданы.
— М-м-м-м, — промычал Роши, так что не совсем было понятно, соглашался ли он или же подбирал нужные слова. — Об этом можно сказать немного. Каждый человек поддерживает контакт с первичным светом. Каждый может достать из него высшее сознание. Этим мы награждены от природы. Однако из-за нашей тенденции держаться за мир визуальный, а не сущностный, мы потеряли свою способность общаться с ним, хотя она и лежит в основе нашего существа. Когда Будда достиг полного просветления, он ступил в так называемый первичный свет. Несомненно, это вне всякого физического явления.
— Но, Роши, пожалуйста, — вступил Йоран Густафсон, — как мы можем осознать все это в повседневной жизни?
— Когда вы полностью погружаетесь в первичный свет, то по причине существования света вне рамок какого-либо болезненного состояния существа вы испытываете блаженство еще более полно. Даже когда вы испытываете боль, этот свет выведет вас в состояние Будды.
— Я рад это слышать, Роши, — произнес Джим. — Получается, что это не только гимнастика для ума. Какие-то процессы происходят в существе, что помогают ему в повседневной жизни.
— Почему же мы не осознаем этот свет, что внутри нас? — Этот вопрос вырвался из меня, как брызги слюны изо рта.
Роши быстро окинул меня взглядом, как будто решал для себя, достоин ли я ответа.
— Причина кроется в нашей привязанности к визуальному аспекту жизни. Когда человек погружается в мир физический, его внимание уходит от истинного источника. Он сливается с этим миром рождения и смерти, страдает по мере привязанности к этому миру. Будда говорил об этом, приводя в качестве примера историю об одном короле, который уделял слишком много времени советникам, забывая при этом, что именно он являлся королем. Мы должны освободиться от этого мира событий... Однако сам путь будет длинным и напряженным.
— Какое-либо из дзен-направлений трудно поддается определению, — заметил Нельсен. — Вы не могли бы, по крайней мере, рассказать нам об отличиях вашей школы дзен от остальных? Везде бытует столько мнений...
— Да, — начал отвечать Роши, — мнения, как задницы, у каждого есть по одной.
Астрид засуетилась и, повернувшись вполоборота, поспешно заявила:
— Роши не любит аргументов по поводу категорий дзен. У него свой собственный Путь, и он не терпит повторять по несколько раз то, что неоднократно рассказывал про современные школы, которые были созданы в согласии со Световым Дзеном, хоть новые Учителя и не упоминали об этом... Не могли бы вы прояснить нам, что представляет из себя карма? После стольких лет многие из нас все еще озадачены этими понятиями: карма, судьба, свобода воли... это все сбивает с толку.
Роши воспрял духом:
— Карма, которая везде объясняется по-разному, означает, что все во вселенной и человеческом уме взаимосвязано со всем остальным через определенные законы в настоящем, прошлом и будущем. Ограниченное понимание кармы происходит от того, что смотрят из прошлого в будущее, хотя все взаимосвязано на многих уровнях. Если смотреть на карму схематично, то может показаться, что одно проистекает из другого, и получается некая линия, сотканная из причин и следствий, когда на самом деле нет никакой линейной связи. Когда человек становится просветленным, то у него остается только старая карма, которая просачивается сквозь бремя прошлого.
Он посмотрел на нас, стараясь понять, уловили ли мы смысл сказанного, а затем продолжил:
— Формирование особого намерения и принятие нужных действий схожи с броском камня в лужу. Камень вызывает волны, то есть действие. После просветления человек больше не отождествляется с мотивами, которые были частью его эго, он пребывает в состоянии чистого сознания, в котором он не создает карму. Когда карма исчерпана, вы перестаете существовать. Именно таким становится существо в конце своего Пути. Вы исчерпали свою карму, ее больше нет, как и нет того, кто создавал и опустошал ее. Другими словами, во время тех событий, когда все влияет на вся, вы просто-напросто перестали существовать как отдельное существо. Вы до сих пор являетесь ВСЕМ, потому что вы были ВСЕМ! — Он громко рассмеялся, как это бывает с людьми, которые только что сказали хорошую шутку.
— Это полностью соответствует квантовой механике, — удовлетворенно заметил Йоран. После чего Джим, не обращая внимания на слова Йорана, сказал:
— Спасибо вам, Роши, за такое точное изложение темы разговора, ведь по ней написана не одна толстая книжка, а многие люди используют понятие личной кармы как оправдание за бездействие, другими словами, у меня есть своя карма, а у нищего, просящего у меня десять центов, своя. Кто я такой, чтобы вмешиваться и менять ему карму, дав ему денег?
Роши быстро потряс головой в знак несогласия:
— У него эта карма, потому что у тебя ТАКАЯ карма. Его карма заключается в том, что ты не вмешиваешься. Он остается голодным, и в этом его карма. Карма одного связана с кармой другого. Понимаешь? А тот факт, что ты встретил нищего, является частью твоей кармы, и она будет оказывать на тебя влияние до тех пор, пока ты полностью не исчерпаешь ее влияние. Вы, со всем вашим невежеством, являетесь моей кармой, а я — вашей в данный момент. Будда доказал, что карма проявляется посредством желаний. Если вы не привязаны к своим желаниям, то у вас нет кармы. Когда вы независимы от своих желаний, то вы больше не испытываете никакого желания давать мелочь нищему, как и желания не давать ее ему, но в то же время вы можете это делать с полной свободой, поскольку вы освободились от какого-либо влияния.
— Создается впечатление, что свободы воли почти нигде нет, — подключилась впервые к разговору Тара Деви.
— Чем сильнее ваша привязанность к визуальному миру и его паутине желаний, тем меньше свободы воли у вас есть. Я мог бы сказать, что сегодня вечером я собираюсь пойти в ресторан, и это показалось бы выражением свободы воли. Но если вы знакомы с моим прошлым и знаете, каким было поведение у моих родителей и предков, и как это все повлияло на меня, то сможете предвидеть тот факт, что я останусь сидеть дома, на том же месте, на той же подушке. Когда я исчерпаю эти влияния и начну освобождаться от них, то предсказания по поводу меня станут менее точными, а рамки самой свободы расширятся. Когда ты уже не являешься никем и ничем, когда ты уже никто и ничто, вот тогда ты обретаешь свободу воли. Понимаете, свобода воли есть тогда, когда нет никого, кто бы ее имел.
Бенгт, сидевший молча все это время и словно бы соглашавшийся со всем сказанным Роши, заговорил:
— Я не понимаю. Всю свою жизнь я желал свободы воли. Если я не стремлюсь к свободе воли, тогда кто же?
— Это зависит от того, как вы ощущаете свое «Я». Если вы ощущаете себя как кого-то, кто думает о том, что он желает свободу воли, тогда, конечно же, у вас этой свободы нет. Вы не можете иметь свободу воли, так как вы и есть свобода воли. — Он посмотрел в окно и сказал: — Поздновато. Начинает темнеть.
— Я включу свет, — откликнулась Астрид и встала с кресла.
— Незачем. Мне пора идти. Джим, не проводите меня? У вас есть зонтик, а на улице, кажется, дождь начинается.
— Сочту за честь, — медленно проговорил Джим. Его голос стал глубже, чем прежде. Его желание спорить, убеждать и противостоять куда-то исчезло. Мы все встали, разговор подошел к концу. Роши и Джим вышли первыми. Джим открыл зонтик, взял Роши под руку и скрылся вместе с ним в темноте. Он был на голову выше своего спутника, и казалось, будто он защищал от дождя маленькую девочку. Отступив в сторону большой деревянной двери, я ждал, пока выйдет последний человек. На улице было сыро, становилось все холоднее и темнее.
— Боги, — промолвила Астриг с порога. Я повернулся, продолжая застегивать плащ с капюшоном. На ее лоб попало несколько капель. Она сожмурила глаза от дождя. — Ты промокнешь. Почему бы тебе не остаться на ужин? — Ее улыбка проскользила в полутьме. Кровь пронеслась по моим щекам. Какая-то пустота возникла в солнечном сплетении, будто меня внезапно поразил удар. Я сделал решительный шаг назад. А она, подойдя поближе, взяла меня за руку и провела через порог. Я еще раз обернулся и взглянул на группу, исчезающую под мраком сырой ночи. Астрид закрыла за нами дверь.
