В Японии Токийский университет является университетом для высшей элиты. В Пекине способные люди со всей страны яростно борются за возможность учиться в Пекинском университете или университете Цинхуа, в крайнем случае, в университете Фудан.
Единственное исключение - Америка. Поскольку у них есть Запад, Средний Запад, Север, Восточное побережье. Раньше все они ехали на восточное побережье. Теперь они выстроили университеты Стэнфорда, Техаса, Северо-западный университет и т.д. У них есть разные школы. У Милтона Фридмана (Milton Friedman) есть своя научная экономическая школа в Чикагском университете, а у Гарварда - своя. В этом проявляется протяженность их страны, и, я думаю, намеренное разнообразие научных школ.
- Есть ли яркие личности, которые могли бы стать великими министрами, но говорят: «Я не хочу заниматься политикой, потому что, если я вступлю в ПНД, мне придется думать, как они, а если я не буду на сто процентов согласен с ними, то я не выживу в этой системе»?
- Нет, это абсолютно не так. На Раймонда Лима никто не давил. Вы можете поговорить с ним и узнать, изменил ли он свои взгляды, потому что мы его заставили это сделать. Или ему представили факты и дали задачу, и он приспособил свое мышление к ее решению. То же можно сказать и о Вивиане Балакришнане.
- Но учитываете ли вы такие опасения, когда приглашаете человека заниматься политикой?
- Нет, их опасения таковы: «Мне хорошо на моем месте. Может быть, года через четыре, когда дети вырастут и поступят в университет». В этом заключаются их заботы. 15 - 20 лет назад мы хотели привлечь Ко Бун Хви (Koh Boon Hwee), когда он работал в холдинге «Вуделам» (Wuthelam). Я поговорил с ним за обедом, а затем и Чок Тонг. Он откровенно сказал нам: «Я хочу быть успешным лидером корпорации», - и стал им. Это его выбор. Он мог бы стать хорошим министром, но теперь уже поздно. Он уже не может идти на избирательный участок, встречаться с людьми, разговаривать с ними и т.д. Надо начинать, когда вам чуть-чуть за тридцать или за сорок. Ближе к пятидесяти вы уже не изменитесь.
- Уверены ли вы в том, что нашли всех талантливых людей, которые могли бы стать политическими лидерами? А как быть с теми, кто категорически с Вами не согласен?
- Согласны они с нами или нет - это не критерий. Есть ли у них нужные качества? Если есть, мы захотим с ними встретиться, переубедить их. Ваше несогласие с нами не имеет значения. Вы можете изменить наше мнение. Мы рациональные люди. Если мы не правы - убедите нас, и мы изменимся.
- Много ли примеров того, что молодые министры изменили ваше мнение по важным фундаментальным вопросам, а не по периферийным проблемам?
- С 1990 года я уже не премьер-министр, так что я не нахожусь в постоянном взаимодействии с ними. Я только общаюсь с ними в парламенте и в Кабинете. Их министерская работа относится к премьер-министру, а не ко мне. Я не оцениваю их.
- На основании ваших взаимодействий можете ли вы привести примеры, когда они изменили ваше мнение?
- Раймонд Лим убедил меня, что мы должны приватизировать как можно больше компаний. Но проблема в том, чтобы найти людей, готовых за это взяться. Он предложил приватизировать авиакомпанию «Сингапур Эйрлайнз», компанию-оператора порта PSA. После приватизации нужно отдать их мажоритарному акционеру, который будет назначать персонал - генерального директора, исполнительного директора, финансового директора. Кому это передать? Кому передать ОСВС (Загранично-китайская банковская корпорация Сингапура), DBS (Банк развития Сингапура), UOB (Объединенный заграничный банк) или «Темасек»? Это проблема. Людей не хватает.
- Существует ли конформизм в Кабинете? Можете ли вы сказать, насколько бурно идут дебаты?
- У нас независимое мышление. Мы не пытаемся навязать друг другу свои идеи. Многие сложные вопросы мы обсуждаем в течение нескольких встреч и оставляем решение открытым. Спросите молодых министров, нет смысла спрашивать меня.
Другие министры встречаются без меня. Чтобы я не влиял на них, они сначала встречаются и решают, что будут делать, а затем обсуждают это со мной. Проводятся встречи за обеденным столом перед заседанием Кабинета, без меня, где они говорят свободно. Это началось с Го Чок Тонга, продолжилось при Ли Сянь Луне. Помните, пожалуйста, о том, что я уже не назначаю министров с тех пор, как в 1990 году Го Чок Тонг стал премьер-министром.
В первые несколько лет я еще говорил: «Я думаю, этот кандидат лучше, чем тот». Но через несколько лет он сам решал, кто ему нужен, кому он доверяет быть в его команде. Я могу с ним не соглашаться. Фактически несколько раз я говорил ему, что я бы повременил, но он делал свое.
- Есть мнение, что встречи перед заседаниями Кабинета доказывают, что ваше влияние до сих пор так велико и Вы так подавляете, что они должны встретиться без вас, чтобы обсудить все свободно и без напряжения.
- Могу ли я стать другим? Когда я высказываю мнение, я не просто его «выпаливаю». Я говорю то, над чем много размышлял и что следует из моего прежнего опыта. Кто осмелится сказать мне, что мое время истекло? Я в совете директоров «ДжиПи Морган» (JP Morgan), в совете директоров (крупнейшей французской нефтяной компании) «Тоталь» (Total) и в нескольких других. Когда они меня избрали снова, я сказал: «Когда я перестану справляться, скажите мне. Мне уже за 80».
Почему Билл Клинтон хотел, чтобы я приехал на встречу с ним в Гонконг? Потому что он хотел произвести впечатление на азиатских филантропов и убедить их пожертвовать ему на благотворительность. Он попросил меня приехать, потому что я всегда готов поспорить с ним. Он умен, но и я не дурак, у меня есть опыт. Я готов сказать: «Я не согласен, вот мои аргументы». Так возникает живой диалог.
Я поехал, хотя всего за сутки до этого перенес операцию по установке электронного кардиостимулятора. Я пообещал, что приеду, еще до того, как его жена стала госсекретарем. В конце он сказал: «Я ваш должник». Я ответил: «Я попрошу только то, что положено по закону».
Пока этот маятник (показывает на голову) стучит, я в порядке. Этот маятник (показывает на сердце) может остановиться первым. Что делать? Это жизнь. Мы не можем предсказать, когда уйдем, но пока я чего-то стою, я должен постараться собрать все то, чего мы достигли в Сингапуре. Я не заинтересован в укреплении какого-либо лидера или какой-либо системы. Я видел, как эта страна поднялась, и я не хочу увидеть, как она упадет, все очень просто.
- Говорят, что вы - величайший инноватор, появившийся в Сингапуре, и вы появились в период интенсивной политической конкуренции. При нынешней системе очень маловероятно, что появится кто-либо настолько же, прогрессивный.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
