Брон не отправился в постель, как просила мать. Он устроился на утоптанной земле и считал падающие звёзды, пока, в конце концов, не уснул.
Браель улыбнулся, глядя на сына, затем вышел на улицу и осторожно взял его на руки. И прежде чем вернуться в дом, окинул взглядом небо. Свет луны почти стёр знакомые созвездия, а от падающих звёзд, что привели в такой восторг сына, не осталось и следа.
Болезненное жёлтое пятно расцвело позади глаз, желудок скрутило. Викины старания лишь едва отсрочили неминуемое. К тому времени, когда он добрался до кухонной двери, голова раскалывалась. Сгрузив Брона в постель, он вернулся и лёг рядом с женой. Под закрытыми веками до самого утра плавали яркие разноцветные гнойники.
Часть первая
Из сопоставления допросов выживших и анализа немногих документальных свидетельств, на данный момент извлечённых и переведённых с искажённой формы пре-ересевого имперского готика данной планеты, вторжение на Самакс-4, по-видимому, шло в точности так, как можно ожидать. Захватчики были технологически выше. Туземное население было ограничено в технологиях, но обладало огромным численным преимуществом.
Сначала захватчики развили быстрое наступление, установив контроль над самой северной частью единственного континента планеты. Похоже, что очень немногие сообщения о нападениях достигли остального населения. Сервиторы транскрипторума зарегистрировали только одну ссылку на слухи, касающиеся «гроз на севере» и «огней в горах».
В течение следующего года (прибл. 1,25 терр. солнечного цикла) захватчики продвигались на юг. Вновь начальные победы были быстрыми, но новости о наступлении быстро распространились по наиболее заселённым центральным регионам. Найдены свидетельства о некотором недоверии к ранним сообщениям о продвижении захватчиков с гор. Горна Хальдек, летописец и гражданский чиновник при дворе Людоса, самопровозглашённого верховного барона Касперы, описывает первые сообщения так: «чепуха из детских кошмаров, не больше». Каспера вскоре пала к ногам наступающих захватчиков.
Немногие уцелевшие из второпях собранных касперских сил обороны — не более чем постоянного ополчения городских баронов, дополненного всеми годными к военным действиям жителями региона — были вынуждены отступить и влиться в ряды сил, собираемых пока ещё незатронутыми полисами. Этот процесс катастрофических потерь, следовавших за отступлением и перегруппировкой оставшихся сил, был вынужден повторяться на протяжении всего континента.
Этим более крупным силам удалось замедлить наступление захватчиков, хотя и не надолго. Некоторая часть оборонявшихся была экипирована древним огнестрельным оружием (кросс-ссылка 665/1468-археотех. обозначения: кремнёвое ружьё, колесцовое ружьё, мушкет) и остатками примитивной артиллерии, которая была откопана по пути на юг. Есть сведения о редких случаях использования оборонявшимися оружия, захваченного у нападавших. Тем не менее, основным оружием оборонявшихся оставалось численное превосходство и готовность сражаться до конца.
Всё это, поставленное против технологического превосходства захватчиков, вкупе с их нечеловеческим пристрастием к кровопролитию, не оставляло никаких сомнений в окончательном исходе.
Жители Самакса-4 были обречены.
Выдержка из «Инквизиторского коммюнике 747923486/алеф/Самакс-4» Автор: инквизитор Селена Инфантус М41.793
На бегу вытирая пот с глаз, Браель подумал, наверное, уже в тысячный раз — не сегодня ли тот день, когда он умрёт.
Бежавший впереди Феллик споткнулся и едва не выронил длинный мушкет, зацепившись мыском разбитого сапога за один из обломков, усеивавших улицы. Ещё до нападения город — Греллакс, вспомнил Браель, как кто-то сказал ему — выглядел так, словно уже был разграблен и заброшен.
Греллакс был солидным ярмарочным городом, расположившимся среди чередующихся холмов. Фермер, которым когда-то — год и словно сто жизней назад — был Браель, не мог не отметить, что трава на холмах, через которые он шагал к Греллаксу в составе колонны вместе с остальной армией — смешанными полками Примакса, Мундакса, Касперы и Терракса — была сочнее, чем та, что росла на его равнинной родине на севере. Скот на таком корме давал бы жирное молоко и плотное, хорошее мясо.
Греллакс процветал настолько, что мог себе позволить раскинуться за пределы своих древних, рассыпающихся стен. Дома, стоявшие за стеной, сейчас горели, сами стены — разрушены, камень разбит в пыль машинами уничтожения, которым не было места в этом мире.
Здания старых кварталов Греллакса были надёжными постройками из камня, добытого где-то не здесь, крыши покрыты красной черепицей — ещё один признак богатства местных жителей. Браель и Феллик бежали вдоль одной из широких улиц, проходившей через центр города по чему-то вроде района лавок и таверн — места, предназначенного дать греллаксцам возможность потратить свои денежки.
Однако, когда три разбитые армии собрались за городом с намерением пополнить запасы продовольствия и двинуться дальше смешанной колонной, жители Греллакса быстро побросали те пожитки, что смогли собрать, на тот транспорт, что смогли найти, и присоединились к хвосту колонны. Она ушла за два дня до того, как последняя армия — как оказалось, та, в которой шёл Браель, — прибыла в город.
Браелю пока везло — везло больше, чем положено любому нормальному человеку, если верить некоторым, — но он понимал, что это долго не продлится. Его с своими людьми назначили в арьергард.
Поравнявшись с Фелликом, Браель вытянул руку — левую, на которой не хватало первых двух пальцев, отрубленных в стычке при отступлении через Корносский лес, густую лесистую местность, которая отмечала границу между баронствами Касперы и Винары — и хлопнул по плечу широкого примаксца.
— Не останавливайся! — крикнул Браель.
— Да я и не собирался! — ответил Феллик, не отрывая глаз от улицы впереди.
Улицу обрамляли лавки, в которые больше никто не зайдёт, таверны, в которых больше никогда не поднимутся кружки. Двери распахнуты, некоторые сорваны с петель, словно владельцы выбили их, торопясь убраться из дома. А учитывая, что Браель повидал за год, с тех пор как с неба падали звёзды, он мог понять почему.
Горловой рык раздался с конца улицы, сзади. Оба непроизвольно ускорили бег.
— Слишком рано! — прошипел Феллик сквозь зубы. До рыночной площади, к которой они бежали, оставалось ещё пол-улицы.
Браель услышал второй нечеловеческий окрик, затем короткий металлический лязг.
— В укрытие! — крикнул он, резко кинувшись влево, врезавшись в Феллика и толкнув того в сторону распахнутых дверей таверны.
С конца улицы раздалась жуткая какофония: кашляющий рёв многоголового зверя, пожирающего этот мир. В тот момент, когда Феллик вломился в главный зал таверны, Браель уже знал, что будет дальше.
Пули с грохотом пропахали борозду по мостовой сзади, выбрасывая фонтаны осколков булыжников и утоптанной земли под ними. За мгновение перед тем, как пересечь порог таверны, Браель рискнул бросить взгляд вдоль улицы.
Двое из них бросились к нему, стреляя с бедра, патронные ленты бряцали на бегу поперёк широких, мощных торсов. Они были похожи на ожившие статуи — статуи, вырезанные из тёмно-зелёных валунов, выброшенных на берег из самых глубоких глубин океана. Клыки, как у морских коров, что ежегодно мигрировали из ледяных северных морей, торчали из нижних челюстей, и даже на таком расстоянии и при таком мимолётном взгляде Браель мог поклясться, что увидел багровый огонь злобы в глубоко сидящих глазах.
Новая очередь из словно стреляющих самих по себе ружей, которые враги держали столь запросто, хотя даже чтобы поднять одно, потребовалась бы вся мощь сильного мужчины, разнесла дверной проём в щепки через секунду после того, как Браель исчез внутри.
Таверну разнесли во время эвакуации. Кувшины, бутыли и кружки валялись разбитыми, столы и стулья перевёрнуты. Люк в полу за барной стойкой открыт, сильный запах разлитого эля поднимался из погреба. Хозяин явно не собирался оставлять свои запасы на поживу захватчикам.
Феллик, опередив Браеля, побежал через питейный зал параллельно улице так быстро, как мог. Грохот самострельных ружей зеленокожих продолжал бить по ушам, летящие щепки секли кожу и впивались в лицо — выстрелы прошивали насквозь дранку и штукатурку фасада таверны. Пули пролетали через зал и пробивали заднюю стену, материал здания едва замедлял их полёт. Столбы и поперечины прорубало насквозь, словно молодые деревца с одного удара топора. Издавая лопающийся хор скрипа, бар начал оседать внутрь по пятам бегущих людей.
Впереди стояла торцевая стена. К облегчению Браеля, в середине была дверь.
