— Селия, тебе нравится Порт-оф-Спейн?
— Да, сэр. Особенно район Сент-Клер.
— Но раньше ты жила на Тобаго, так?
— Да, сэр.
— В Черной Скале, у Тасси?
— По правде, сэр, я не очень-то люблю Черную Скалу.
Его это несколько озадачило.
— Сула говорит, ты хочешь уехать в Англию?
— Да, когда-нибудь, когда накоплю достаточно денег.
— Англия очень далеко от квартала Сент-Клер — во всех смыслах. — После паузы он добавил: — Наши друзья хорошо знакомы с семьей Родригесов. Я и сам пару раз с ними встречался. Точнее, жену я не видел, но доктору меня представили, когда мы гостили в Бейшоре. Что касается жены, то, кажется, эта девушка приехала из Англии?
Я сказала «да», хотя никогда не воспринимала Элен Родригес как «девушку».
— Я всегда говорю: жениться надо на ком-то из своего городка. А если не из городка, то хотя бы из своей страны. А если не можешь найти пару в своей стране, так найди хотя бы из той же части света! Я всегда повторял это своим детям и пока, слава Богу, все в порядке: обе дочери замужем, и обе за тринидадцами.
— Но только то, что кто-то вырос в той же деревне, еще не значит, что он тебе подходит.
— Тоже правда.
И тогда, сама не зная зачем, я сказала:
— Тетя Тасси замужем за местным, но я бы никому не пожелала такого мужа.
— Как жаль! Он что, пьет?
— Да, сэр. Он пьет.
Джозеф Карр-Браун кивнул, как будто что-то для себя уяснил.
— Что ж, будем надеяться, тебе больше повезет. Хотя не всегда все от нас зависит. Видишь ли, Селия, я верю, что в жизни мы в основном плывем по течению. Мы не управляем своей жизнью. Думать так — ошибка, которую люди очень часто совершают. Для этого у человека недостаточно ни сил, ни возможностей.
— Да, сэр.
Он подождал, пока я не вошла в ворота. Потом махнул рукой на прощание и отъехал, а я проводила его взглядом. Тень уже успел перескочить на переднее сиденье и высунуть голову из окна; его длинные висячие уши трепетали на ветру, как два черных флажка.
14
Школьные каникулы семейство Родригес обычно проводило в «Авалоне», на островах[21]. Мы выезжали в субботу рано утром. Доктор Эммануэль Родригес вел синий «хиллман» вдоль берега, через Сент-Джеймс, Бейшор и дальше в сторону Каренажа. Я сидела сзади и держала на руках Консуэлу, рядом со мной сидел Джо. Если, по мнению Элен Родригес, ее муж слишком разгонялся, она сразу начинала жаловаться. Говорила, что кончится тем, что мы все окажемся в городской больнице Порт-оф-Спейн, а нет ничего страшнее, чем эта больница, — люди приходят туда только для того, чтобы умереть. Мне же всегда хотелось, чтобы он ехал еще быстрее не потому, что я хотела оказаться в больнице или умереть, а потому, что наслаждалась горячим ветром, который бил в лицо, если мы ехали на большой скорости. Потом мы подъезжали к пропускному пункту[22] и останавливались. Американский охранник в безупречно аккуратной форме всегда был очень вежлив. Он говорил «Доброе утро», потом заглядывал в окна, проверял багажник и записывал номер машины. Джо очень нравилась эта часть путешествия. Осложнений обычно не возникало: охранник поднимал шлагбаум, мы проезжали, Джо оборачивался и салютовал. Если охранник был в хорошем настроении, то он салютовал в ответ. Доктор Эммануэль Родригес не очень-то жаловал американцев: он говорил, что им нельзя доверять и что вся та земля, которой они сейчас пользуются в Шаггерармасе, когда-нибудь будет навсегда потеряна для Тринидада. Единственное, что американцы сделали хорошего для Тринидада, так это завезли сюда кока-колу и гамбургеры, говорил доктор.
Только однажды дежурный охранник с вытянутым загорелым лицом попросил всех выйти из машины. Испуганная Элен Родригес поспешила выполнить его указание и взяла у меня из рук Консуэлу. Она сложила ладонь «домиком» и держала над головой ребенка, пытаясь создать подобие тени. Слепящее солнце било в глаза. Джо взял отца за руку, и мы все выстроились возле машины. Охранник оглядел всех по очереди, особенно заинтересовавшись мной. Он спросил, откуда я и чем зарабатываю на жизнь? Ты что, служанка? Он с таким выражением произнес «служанка», что мне стало стыдно.
Не зная точно, как отвечать, я сказала:
— Не совсем, сэр.
Доктор Эммануэль Родригес сказал:
— Она у нас работает и живет вместе с нами.
— И где же это, сэр?
— В квартале Сент-Клер.
— На какой улице? Недалеко от площади? Рядом с колледжем? — Он говорил, как будто стрелял очередями.
— Мэри-стрит.
— A-а, я знаю Мэри-стрит. Приятная улица.
Затем, словно опомнившись и поняв, что дежурный просто хочет узнать мой адрес и что весь этот допрос не имеет никакого отношения к службе безопасности, доктор Эммануэль Родригес поинтересовался:
— Полагаю, этого достаточно? — Резкий тон доктора, должно быть, удивил охранника.
— Да, сэр, благодарю вас, сэр.
В следующую минуту мы уже снова сидели в машине, шлагбаум поднялся, и мы поехали.
По широкому заливу плавало множество больших и маленьких лодок. Мы ставили машину в тени и, пока Джо разыскивал Вишну, худенького мальчишку-индуса, который должен был позаботиться о лодке, выгружали вещи. Доктор Эммануэль Родригес прозвал Вишну «Пропажа», потому что его никто никогда не мог найти. Если его не было дома, то он или болтал с кем-нибудь на пристани, или чистил рыбу, или мыл свою лодку — небольшую ярко раскрашенную пирогу, которая называлась «Саподилла». Увидев ее в первый раз, я никак не могла понять, как мы все в ней поместимся, но потом оказалось, что она очень вместительная.
Море с первого взгляда поражало своей синевой. Иногда оно бывало неспокойным. Остров Каррера вздымался из него, как спина огромного животного. На острове издавна размещалась тюрьма. Издали она казалась старой и полуразрушенной, и мне всегда было интересно, каково тем, кто там сидит. Вильям утверждал, что узники острова Каррера так голодают, что едят крыс.
— Как же они их убивают?
— Голыми руками.
— А как готовят?
— Раздирают на полоски, кладут мясо на железные решетки и жарят на солнце. Крыса по вкусу похожа на цыпленка, — сказал Вильям. — Крыса лучше, чем собака. Знаешь, сколько ресторанов готовит собак и крыс и выдает их за курятину?
Он говорил, что эта тюрьма еще страшнее той, что в Порт-оф-Спейн, потому что туда никогда не доезжают проверяющие — слишком далеко.
— Никто туда не ездит, никто их не навещает.
Я пожала плечами:
— Конечно, с какой стати.
— Нет ничего хуже, чем угодить в Карреру. Жуткое место. Лучше быть повешенным, чем попасть туда.
Сначала мы пересекали залив Бокас и попадали в Монос-Бей. Вдали виднелись острова прокаженных — Чакачакаре и Хуэвос. Островок Монос был весь покрыт растительностью, издали казалось, что там нет ни одного строения. Через несколько минут становились видны разбросанные среди зелени дома. Иногда мы могли рассмотреть их обитателей, сидящих на открытых верандах. Они что-то пили и разговаривали, а их дети играли перед домом или плавали возле берега. Многие жители Тринидада покупали здесь загородные домики. «Авалон» прятался за скалой, которую надо было обогнуть, чтобы попасть в бухточку. Просторный дом был покрашен в розовый цвет. Веранда была обнесена бетонной стеной, по ступенькам с нее можно было спуститься прямо на берег. Вода здесь была спокойной и имела зеленый оттенок.
Мы выгружали вещи на крошечный причал, и Джо взбегал по ступенькам вслед за отцом, который поднимался первым, чтобы отпереть двери. Вишну помогал нам, но иногда доктор Эммануэль Родригес сразу отпускал его. Я наблюдала, как лодка разворачивается и исчезает, оставляя за собой белую полосу иены, и меня всегда охватывало чувство, что мы можем здесь умереть — и пройдет еще много-много дней, прежде чем нас начнут искать.
Я распаковывала еду; обычно Марва давала нам с собой пилав, или запеченную рыбу, или тушеного цыпленка. Еще, конечно, были овощи и рис, и она всегда пекла кекс — имбирный или шоколадный — и масляное печенье. Кроме того, она выжимала соки — лаймовый и апельсиновый — и наполняла ими большие стеклянные бутылки. В доме всегда были запасы основных продуктов, потому что Элен Родригес считала, что лучше приготовить еду заранее и привезти с собой. Помимо всего остального, здесь была очень капризная плита. Я сервировала ланч на длинном узком столе. Пока все ели, я стелила постели, вытирала пыль и мыла ванные комнаты.
Моя спальня — маленькая комнатка с окном над кроватью — располагалась внизу. Прямо под окном росли банановые пальмы, так что я могла встать на кровать и сорвать банан. Но однажды во дворе за домом я увидела, как что-то ползает под фиговыми деревьями. Это был громадный паук величиной с ладонь — мне в жизни не приходилось видеть ничего подобного. Темно-коричневого цвета, волосатый, с раздувшимся брюшком, словно он только что кого-то проглотил. С тех пор, несмотря на духоту, я спала с закрытым окном. Я оставляла открытой дверь, чтобы в комнату попадал морской воздух.
