— Я с самого начала опасался этого. Я давно слышал о его похождениях к марунским женщинам и поэтому предчувствовал, что здесь кроется еще что-то. Но если бы я знал, что.
— Что мне делать, Дэниел?
Он безнадежно взглянул на меня.
— Не знаю, мисс Эмма. Просто не знаю.
Да, с моей стороны глупо было ожидать чуда. Если бы был хоть какой-нибудь выход — я бы додумалась сама. Я уже думала о том, чтобы поговорить с доктором Тейлором и показать ему следы на моем теле, Ну и что? Раны не были серьезными, и я даже вообразить себе не могла, чтобы доктор Тейлор осмелился заговорить об этом с Оливером, не то чтобы противостоять ему. Как сказал Оливер, проблемы спальни выходят за рамки дискуссий.
— Вот почему она до сих пор не зачала: все ее нутро боится — вот и нечего ее плоти иметь от этого оборотня, — проговорила Шеба. — Может быть, мисс Эма… может быть, вы дадите мне золотой соверен, чтобы уплатить колдуну-обеа, чтобы он изготовил дурной амулет оби для мистера Фоя, так чтобы злой дух пришел в ночи за ним и снял с него проклятие. Белые люди не боятся оставлять окно открытым ночью, так что злому духу будет легко…
— Шеба, замолчи! — резко оборвал ее Дэниел. — И виновато взглянул на меня: — Она хочет как лучше, мисс Эма.
— Я знаю. Ведь даже твоя дорогая Мэй боялась духов. То были, по местным поверьям, злые духи, что выходили, крадучись, в ночи.
— Простите, мисс Эмма, — сказала Шеба. — Конечно, я просто глупая женщина. Каждый знает, что наши колдуны не в силах навести проклятие на белого человека.
— Все в порядке, Шеба, — я старалась сдержать слезы разочарования. Я была зла на самою себя: из-за того, что Шеба так помогла мне раньше, я позволила себе подумать, будто она могла бы превратить советом Оливера из оборотня, как она назвала его, в нежного и любящего мужа.
Я поднялась со скамьи и постаралась улыбнуться.
— Прости, что расстроила тебя, Дэниел, но постарайся не волноваться. Я уверена, что ситуация улучшится, и я буду рада, если вы забудете все, о чем я вам сегодня рассказала.
— Мы никогда не пророним об этом ни слова, мисс Эмма, — заверил он. — Вы можете быть уверены в нас.
— Спасибо. — Я попыталась сменить тему разговора. — Как твои дела, Дэниел?
— Ну… все в порядке, пожалуй.
— Пожалуй, — не удержалась и фыркнула Шеба. — Он и сам иногда не знает, какие у него дела. Вы знаете, что на прошлой неделе, когда он вышел в море на лодке, за ним охотилась акула?
— О, Дэниел, только не это!
— Никакой опасности не было. Я вывел «Мисс Эмму» в глубокие воды и спустился в лодку, чтобы обследовать дифферент корпуса, и тут акула просто проявила любопытство. Когда она подплывала вплотную, я отгонял ее копьем, но крючья на копье оказались крепче, чем я ожидал, и акула уплыла вместе с моим копьем.
— Хорошо, что не случилось ничего похуже. Будь осторожен, Дэниел. Ты сделаешь себе другое копье?
— Оно уже готово, мисс Эмма.
— А как там моя крестница?
— О, «Мисс Эмма» теперь совершенно готова к выходу в море.
— Надеюсь, ты получишь за нее хорошие деньги.
— Не думаю, что стану продавать ее. — Дэниел говорил теперь размеренно и осторожно, будто опасался того, что его слова будут услышаны кем-то после всего, что я рассказала. — Вы останетесь пообедать с нами, мисс Эмма?
— Спасибо, но мне нужно ехать сейчас.
Он вывел Аполло, помог мне сесть в седло, а затем взял меня за руку.
— Пожалуйста, мисс Эмма, будьте осторожны.
Я с недоумением посмотрела ему в глаза.
— С мужем?
Он кивнул.
— Что ты имеешь в виду, Дэниел?
— Особенно в следующие несколько дней. Три дня — или четыре, возможно.
Я озадаченно смотрела на него. Шеба стояла тут же, на глазах ее выступили слезы.
— Почему ты так говоришь? — повторила я.
— Приближается непогода. Сильный шторм, а может быть, ураган. — И он взглянул на юго-восток, оттуда трижды за мою жизнь приходил страшный ураган. Обычно Ямайку захватывал лишь западный край торнадо, но и тогда наступала штормовая погода; однако старожилы помнили случаи, когда ураган шел иным путем — и тогда невидимый глазу монстр рвал, трепал и терзал безжалостно эту землю, принося смерть и разрушения, уничтожая целые деревни, наводняя плантации, вырывая с корнем одни деревья и срывая кору с других — так что они умирали от обезвоживания.
Я знала, что Дэниел никогда не ошибается в предсказаниях погоды, и всегда думала, что это природный дар. Но сам Дэниел говорил, что так называемый «дар» проявляется лишь в умении читать знаки, которые находятся у всех на виду. То были скорость волн, движения облаков и изменения света; изменения в поведении птиц, насекомых, крабов и рыб.
— Почему я должна особенно остерегаться мужа в преддверии урагана, Дэниел?
Он говорил медленно, все еще разглядывая что-то далеко на юго-востоке.
— Когда человек одержим дьяволом, время приближения шторма усиливает его страсти, наделяет его силой.
— Ты имеешь в виду, что поэтому мне… может грозить опасность?
— Я молю Бога, чтобы этого не случилось, мисс Эмма.
Я ждала, что во мне зародится страх, но ничего не чувствовала. Во мне жила лишь тупая покорность. В ней самой было уже что-то тревожащее.
— Хорошо, Дэниел. Я постараюсь быть осторожной и вскоре снова навещу тебя. А теперь прощай. Прощай, Шеба.
Шеба смахнула слезу со щеки.
— До свидания, мисс. Счастливого пути. — Среди чернокожего населения было принято желать счастья в пути.
— Благодарю вас за присланные книги, мисс Эмма, — добавил Дэниел.
— Надеюсь, тебе они понравятся, — и я тронула поводья. Аполло шел шагом. Я не оглядывалась, ощущая странную пустоту, которая родилась во мне — и потом посещала меня все чаще и чаще. Проезжая Ферн Галли, я встретила Джозефа. Он ехал навстречу мне в повозке и почти дремал. Он увидел меня и поприветствовал с довольно глупой ухмылкой.
— Добрый день, Джозеф, — сказала я и проехала мимо.
Встреча с Джозефом напомнила мне о небольшом приключении со сломанным колесом и о встрече с Чедом Локхартом. Теперь казалось, что все это происходило в ином мире, в котором жила совершенно иная женщина по имени Эмма Делани. Я вспомнила свое первоначальное раздражение при встрече с незнакомцем из Англии, свое удивление его юмором, взгляд его дымчато-серых глаз с опущенным веком, которое придавало ему либо странный, либо опасный вид, что и повергло Джозефа в смертельный страх.
Возможно, внешне я казалась другим людям все той же, какой предстала перед Чедом Локхартом в тот день, но я знала, что внутренне я была близка к какой-то решающей перемене в себе самой, после которой я уже никогда не смогу быть прежней. Тревога, которую я подавляла в себе во время разговора с Дэниелом, теперь будто подступила ближе, но я страшилась разгадать ее значение и отбрасывала сопутствующие ей мысли. Я позволила Аполло везти себя шагом по его воле и теперь отдыхала от мира, в котором мне не было места, но от которого не было и спасения.
